– А стоит ли вести с ними переговоры? – с горячностью в голосе произнес Лорд-казначей и бросил неприязненный взгляд на высокого и худого старика с огромным белоснежным париком на голове: лорда-председателя его Величества Почтеннейшего Тайного Совета. История взаимной неприязни двух высших сановников королевства была долгой и истоки ее, по слухам, таились в их молодости, когда они конкурировали за сердце одной и той же юной красавицы. В результате она погибла что на всю оставшуюся жизнь сделало лордов врагами, – О краснокожих ходят самые чудовищные слухи! Говорят, что они даже людей едят, особенно христианских младенцев!

– Чушь! Меньше слушайте болтовню простонародья! – неожиданно громким голосом произнес обычно спокойный лорд-председатель его Величества Почтеннейшего Тайного Совета. Видимо даже его железные нервы не выдержали проверки последними поражениями, – К тому же у нас нет другого выбора. Если мы не найдем сильных союзников, то и про нас скажут: погиб ты народ Хамоса!

– Не знал, что вы такой знаток библии… – колко произнес лорд-казначей, – поэтому вам поручили связаться с главой папистов?

– Джентльмены, не стоит сорится! – с нажимом произнес Первый Лорд Адмиралтейства, – все мы в одной лодке и если не хотим исчезнуть как народ Хамоса, – он слегка наклонил голову в сторону лорда-председателя его Величества Почтеннейшего Тайного Совета, – как справедливо сказал сэр Ридели, должны придерживаться разработанного нами плана и если для этого необходимо пойти в услужение к самому дьяволу, я сделаю это, разрази меня гром!!!

Лорд-казначей пожевал сухими и тонкими губами и нехотя буркнул:

– Согласен…

***

На перекрестке центральной улицы Владивостока – Имперской и Новой Ордынки, откуда совсем недалеко до порта Золотой Рог, автомобиль подъехал к дощатому тротуару и остановился. Распахнув дверь, Александр выбрался наружу и протянул руку тревожно глядящей на него жене. Она ответила благодарным взглядом и, опершись на локоть, ступила на чисто вымытый тротуар. Сегодня, 1 июля 1706 года по Владивостоку молнией разнеслись вести, что прибыла очередная экспедиция из далекого Петрограда. Публика: молодые, старые, парочками под руку шествовали по тротуарам. Люди разодеты в льняные и шерстяные одежды производства местных мануфактур: ткацкой и швейных, лишь половина одета на казачий манер, остальные в легкие порты и разноцветные рубашки по попаданской моде. Лица все больше русские, лишь изредка в толпе мелькнет раскосое лицо. Разрешение на пребывание на русском Дальнем Востоке губернатор: генерал Орлов, давал крайне неохотно и то это большей частью были корейцы, им доверяли больше, чем китайцам. После сокрушительного поражения цинской державы и покупки корейцами русского оружия, они освободились от зависимости от Китая и поддерживали оживленные торговые связи с Россией и Мастерградом. Александр захлопнул дверь, взяв раскрасневшуюся жену под ручку, чинно направился по дороге к морю.

Если закрыть глаза, кажется, будто вокруг раскинулся Петроград. В воздухе такой-же острый, йодистый запах моря, смоляной аромат печных труб смешивался с вонью лошадиного навоза. Вдали грохотали по деревянной мостовой колеса пролетки, заполошно кричали рассекающие небо над морской гладью чайки. Порывы ветра доносили шум и суету близкой гавани. Но стоит открыть глаза и морок развеивался. Здесь, в раскинувшемся на берегу Золотого Рога Владивостоке: восточных воротах в Россию, все иное.

Дорога убегала вниз, к порту. Вдоль широких, строили исходя из возможности двухрядного движения в каждую сторону и покрытых досками улиц – высокие, двух-трехэтажные дома из лиственниц, построенные без единого гвоздя. Городская верхушка: купцы, промышленники, чиновники и казачья старшина предпочитали селиться поближе к морю, где свежий ветер облегчал летнюю жару. Новенькие фасады зданий все еще источали смолу и в жаркий день, стоит закрыть глаза и казалось, что идешь по тайге. Вдоль дощатых тротуаров – столбы фонарей, в отличие от Петрограда освещавшегося электричеством, они все еще масляные, зато по верху тянется пока еще негустая сеть телефонных проводов. Электроэнергию городу давала протекавшая совсем недалеко от городских стен Первая речка. В жару она мелела так, что курица легко перейдет, но перегородившая ее плотина создавала даже летом бурный поток, крутивший мельничные жернова и дававший электроэнергию, почти всю уходившую на нужды нарождающейся промышленности города.

Нет, ничего похожего на суетную столицу Российской Империи Петра Первого, ну разве что портом....

На сырых дубовых досках пристани вповалку лежали грязно-белые горы тюков, мешков и бочек, бунты пиленного леса. Кораблей в гавани все еще немного, в основном русские, но среди них была прибавка. Гордо развевались бело-сине-красные флаги с золотым двуглавым орлом посередине на мачтах прибывших ранним утром из далекого Петрограда двух клиперов в сопровождении парового корвета. Им предстояло задержаться на Дальнем Востоке до следующего лета и заняться перевозкой колонистов в далекую Северную Америку. Русской Аляске и Калифорнии быть, и никто их в будущем даже не подумает продавать. Солидно попыхивая дымком, двигались длинные «руки» паровых портовых кранов, подхватив крюком они поднимали и переносили на берег оббитые железом контейнеры. Рядом трудолюбивыми муравьями снуют с корабля на пристань и обратно грузчики, тяжело нагруженные подводы вперемешку с грузовыми машинами арендованными у мастерградцев или московского производства – паровыми, собранными из поставляемых Мастерградом комплектов, отъезжают в сторону, на их место немедленно встают новые, пустые. Чайки, то с криком взлетали ввысь в безоблачное и глубокое тихоокеанское небо, то падали почти до темно-синей поверхности залива Золотой Рог. Рядом с русскими стягами бьются, трепещут флаги над диковинных обводов кораблями бывшего вассального китайцам государства Чосон. Купцы привезли дары Кореи, чтобы потом, нагрузившись железными изделиями, оружием и дарами дальневосточной земли вернуться домой.

Узнав наместника Мастерграда, встречные раскланивались и шли дальше. Нравы в городе царили самые патриархальные, экая невидаль встретить Петелина, тут и сам генерал Орлов хаживал вот так запросто!

Проходившая мимо губернаторской четы купчиха Васильева, относилась к категории безвозрастных женщин, которым равно можно дать и тридцать, и сорок лет и отличалась решительным и стервозным характером. С возрастом, прирастая весом, болячками и семейными хлопотами такие становятся и вовсе кошмарными отродьями, приобретая ядовитый язык без костей. При этом считают себя образцами нравственности, на этом основании имеющими право выискивать малейшую «соринку» в глазу у соседки. В молодости будущая купчиха не отличалась привлекательностью, но благодаря богатому отцу и большому приданому сумела выгодно выйти замуж за супруга, на десять лет старше, которого держала в ежовых рукавицах. По лицу женщины скользнула любезная улыбка. О подтянутом мастерградце по городу ходили удивительные и героические легенды: что тот страшно отомстил убившему первую жену врагу, что сам воин преизрядный и приятелем приходится самому Государю! Это делало его весьма привлекательным в глазах лучшей половины владивостокцев.

– Здравствуй батюшка, – громким пронзительным голосом произнесла купчиха и торопливо склонила голову, Петелин с Катериной остановились, – бог в помощь, господин подполковник, на корабли заморские пришел полюбоваться?

Остановившийся Петелин с недоумением посмотрел в льстивые глаза вздорной бабы, – что ей от него надо?

– Здравствуй и ты купчиха. В порту я по службе, а тебе какая нужда во мне? Надо что поди?

Холодный взгляд женщины пренебрежительно скользнул по Катерине. Ладонь девушки в руке Петелина едва заметно дрогнула.

– Люди сказывают, что на неделе ты господин подполковник ассамблею проводишь? Лучших людей города собираешь, как бы и мне с супружником Иваном Борисовичем, приглашение получить? – льстиво произнесла купчиха, как ей казалось незаметно для мужчины бросив змеиный взгляд на его спутницу.