Рябиновый кустик к берёзе прижался,

Рябиновый листик по ветру метался,

Словно защиты искал у берёзы,

Словно дрожал в ожиданьи морозов.

А что же берёза? Ей тоже б укрыться,

Нежной берёзе да дубом родиться…

Рябиновый кустик собой прикрывает,

В рябиновой слабости силы питает.

Руки словно крылья журавлиные,

Распластавшись наземь прилегли.

Стала тёмной ночь для них и длинною,

Им не оторваться от земли.

Прилегли бессильным тихим стоном,

Только сердце бьётся, рвётся ввысь,

Где давным-давно с прощальным звоном

Журавли другие пронеслись.

Загрустила снова осень

Паутинкой на окне.

Ветер лист в окошко бросил

И напомнил обо мне.

Барабанит дождь по крышам,

С шумом падает в траву.

Чей – то голос в каплях слышен,

Словно я тебя зову.

Всё смелее тень ложится,

Как в навязчивом бреду,

Вновь мерещатся ресницы…

Это я к тебе иду.

Ну вот и всё. Прошла пора свиданий.

Ну вот и всё. Уходит лето прочь.

Ты подари мне, милый, на прощанье

Всего одну единственную ночь.

И я уйду, растаю незаметно

В потоке дней, в потоке суеты,

Мои надежды призрачны и тщетны,

Они лишь отражение мечты.

Ну, а она всегда неуловима:

Сегодня до неё рукой подать,

А завтра пронесётся снова мимо

И мне её ничем не удержать.

Не презирай за боль утраты.

За то, что истин не пойму…

Мне своего презренья хватит.

Твоё мне вовсе ни к чему.

Певчих негромкое пенье,

Строгие лики святых…

Ты не отыщешь забвенья,

Успокоения в них.

Машет служитель кадилом,

Ладана запах плывёт…

Лучше бы ты не ходила

И не смущала народ.

Всюду зажжённые свечи,

За здравие, за упокой…

Сердцу ни капли не легче

В благости этой святой.

Гулкий призыв колокольни

Нёс о Спасителе весть…

Было мне грустно и больно,

Лишней была я и здесь.

«Белоснежка» моя, «Белоснежка» –

Сказка детских, восторженных грёз.

И тебя превратил в насмешку,

Переполненный пошлостей воз.

Что за дьявольский замысел в этом?

Унижая топтать и марать,

Кто – то ждёт окончания света,

Страстно жаждет его приближать.

Издеваясь над светлым и чистым,

Чувства все оголив напоказ,

Золотым громыхает монистом

И в вертеп зазывает он нас.

И становится страшно и больно,

Словно я на пиру средь чумы…

«Белоснежка» – шепчу я невольно -

«Наши души спаси и умы».

Я тебя приручаю, как птицу,

Что привыкла на воле летать,

Предлагаю от ветра укрыться,

Вволю корма хочу тебе дать.

Только нужно ль нам это обоим?

Не для нас гнёзда тёплые вить…

Кто летал, тот не знает покоя,

Тот свободу не сможет забыть.

За всё отвечу я сама,

Тебе не стоит волноваться.

На опустевшие дома

Вновь тени грустные ложатся.

За всё отвечу я сполна:

И за любовь, и за разлуку,

Что между нами вновь стена

И на вопрос в ответ ни звука.

Запорошенный, мёрзлый балкон,

Груда ящиков старых под снегом,

Жёлтый свет за чужим окном

И свинцовое, зимнее небо…

Всё наводит тоску на меня.

Одиночество воет волком

И усталость прожитого дня

Бродит ночью без сна и толку.

И всё кажется, где-то теплей,

И уютней, и сердцу шире,

Где-то там, у чужих дверей,

А не здесь, не в моей квартире.

Ну, а кто-то, глядя в моё,

На уютное с виду оконце,

Тоже думает: «Там тепло…»

И тоскует, как я, о солнце.

Ах, эта лужица с луною,

Всю ночь покоя не даёт.

Жизнь, отражённая водою

И в грязной луже небосвод.

Вода дрожала, тучи плыли,

А ночь прозрачная светла.

У ног моих миры застыли

И я в смущении была.

Что явь? Что сон? Что отраженье?

Смешалось всё передо мной.

Вот результат перемещенья…

Мы дорожим приобретеньем,

Но только лужицу с луной

Вновь получаем во владенье.

Лица, лица, мелькают лица,

Я частицей толпы была,

Удалось мне на миг с ней слиться,

Но покоя не обрела.

Всяк в себе своё счастье носит,

Всяк в себе своё горе таит.

Мрак морей янтари выносит,

Камень солнца тепло хранит.

День рукой мимолётно тронет,

Я в нём словно и не жила.

Солнце в море вечернем тонет,

Поднимается тихо мгла.

Лица, лица, мелькают лица,

Я частицей толпы была…

Прокатилась слеза по ресницам,

Не оставив на них следа.

Как искры солнечного дня,

Как лета жаркого посланцы,

Кружатся отблески огня

На белых стенах в чудном танце.

И я, ещё угля подкинув,

Забыв, что вьюга за окном,

Сижу с собакой у камина,

Заворожённая огнём.

Мой верный пёс, сомлев от жара

Под морду лапы положив,

Чуть телом вздрагивал поджарым

И мои мысли сторожил…

Давно тебя уж нет со мною,

Я лето стала забывать,

Но с этой пляской огневою

Воскресло прошлое опять.

Погашены огни,

Умолкли голос, струны.

С тобой мы не одни,

И мы давно не юны.

Испанец песни пел

Нам о любви, о горе,

Осенний парк шумел,

Тем песням грустным вторя.

И трудно различать,

Что явь, что стало тенью.

Покой не отыскать

В мучительных сомненьях

Я услышала крик среди ночи. –

Это крик перелётных гусей.

Что-то было в них близкое очень,

Словно эхо печали моей.

Что спугнуло их с места ночлега,

Что подняло их в тёмную высь?

Незнакома им праздная нега,

Боль с надеждою в криках слились.