В отсутствие кемпера Рант Абсолиан продолжал играть роль радушного хозяина, но его «Добро пожаловать» прозвучало так фальшиво, что путешественники ещё больше насторожились. На нём была простая холщовая хламида, сделанная, однако, с таким мастерством, что в ней он выглядел стройнее и выше. Фаворитки, напротив, были разряжены в шелка как жрицы любви. Кроме них, здесь присутствовали ещё несколько девушек, но и им, видно, было отказано в праве одеваться просто. Они буквально сгибались под тяжестью роскошных юбок и накидок, абсолютно неуместных в такую жару. Но гаддхи даже не глядел в их сторону: всё его внимание было отдано гостям. В руках он теребил массивную чёрную цепочку, с которой свисал медальон в виде чёрного солнца. Театральным жестом простерев руки, он обратился к гостям:

— Вот она, Великая Пустыня! Любуйтесь! Согласитесь, отсюда открывается прекрасный вид. Только при таком солнце, как сегодня, пески обретают свой истинный цвет. Такая она повсюду — на протяжении многих и многих лиг. Бхратхайры много путешествовали по ней, но говорят: везде одно и то же. Только далеко-далеко на юге, по легендам, песок окрашен во все цвета, какие только можно себе представить. — Говоря, он бурно жестикулировал, и медальон чёрной тенью метался вокруг его рук и головы. — Ни один народ, кроме бхратхайров, не смог бы выжить в такой скудной и неприветливой местности. А мы не только выжили, мы ещё и разбогатели. Песчаную Стену вы уже осмотрели. Наше богатство увеличивается за счёт монархов, правящих в более благодатных землях. А теперь вы впервые, — его голос задрожал от возбуждения, — видите Рок горгон. Нигде на Земле вы не увидите такого волшебного зрелища.

Линден невольно посмотрела туда, куда указывал гаддхи. Голова её раскалывалась — то ли от жары, то ли оттого, что грозившая им неведомая опасность подступала все ближе.

— И ни один народ не умеет наказывать своих врагов так, как делаем это мы, — удовлетворённо заключил Рант Абсолиан.

Послышался далёкий раскат грома, и путешественники вздрогнули. Харучаи смотрели на бушевавшую вдалеке бурю, как на врага, с которым им предстоит сразиться, и словно прикидывали, хватит ли у них на это сил.

— Вы не знаете, что за бестии эти песчаные горгоны, — продолжал гаддхи, буквально захлёбываясь от восторга, — но я вам расскажу. Любая из них способна, дай ей волю, разнести всю Песчаную Стену по камушку. В одиночку! Ни в одном, даже самом страшном, ночном кошмаре не увидишь подобной твари! И вот там они связаны. Они проводят теперь всю жизнь, кружась в бесконечном смерче Рока. А мы тем временем процветаем. Лишь в самых крайних, особо важных случаях мы освобождаем какую-нибудь одну, и то лишь на краткий срок.

Рант Абсолиан достиг высшей степени экзальтации и замер, глядя вдаль, словно дожидался неведомо чего. Линден стало плохо и захотелось отвернуться, оторвать глаза от бушующего на горизонте урагана, заставить своих друзей отвернуться и не смотреть туда. Но непонятная сила мешала ей даже пошевелиться. Что-то не давало ей говорить, что-то, не имеющее названия, приковывало её взгляд к Року горгон.

— Веками бхратхайры боролись за выживание, сражаясь с мерзкими тварями. — Рант Абсолиан говорил, словно в трансе, не отрывая глаз от горизонта. — И вот теперь я — гаддхи Бхратхайрайнии и Великой Пустыни, и все песчаные горгоны принадлежат мне!

Он закончил свою речь гордым напыщенным жестом — и чёрная цепочка вдруг выскользнула из его пальцев.

Чёрной тенью, почти невидимая в ярком солнечном свете, она описала дугу и упала на белый песок недалеко от основания Песчаной Стены. Сверху чёрное солнце медальона казалось пауком, гадким пятном, пачкающим чистоту земли.

Женщины гаддхи с визгом отпрянули и сбились в стайку поближе к лестнице. Великаны стали оглядываться, пытаясь понять, что их испугало.

Рант Абсолиан, словно не замечая переполоха, скрестил руки на груди и застыл, погруженный в тайные мысли.

Раер Крист с придворной учтивостью быстро подлетел к нему:

— О гаддхи! Я немедленно пошлю вниз своего помощника, чтобы он принёс тебе твою драгоценность.

Солдат уже собрался бежать по лестнице и через одни из ворот выйти в пустыню, но гаддхи остановил его:

— Она нужна мне немедленно. Спустите верёвку. Двое стражей тут же отправились за верёвкой.

Линден чувствовала, как опасность сгущается с каждой секундой, и тщетно искала подсказку, откуда её ждать. Гаддхи вёл себя загадочно, но раскрыть его намерений она не могла. Раер Крист определённо играл в этой шараде какую-то роль, но безупречные светские манеры скрывали его истинные мысли. Из женщин, похоже, в тайну были посвящены только две фаворитки. Лицо леди Бендж было непроницаемо, зато леди Алиф украдкой бросала гостям предупреждающие взгляды.

Вскоре появились хастины с огромным мотком верёвки и, не дожидаясь дальнейших приказаний, прикрепили один её конец к парапету и сбросили моток вниз. Верёвка зазмеилась к основанию Песчаной Стены. Её длины как раз хватило: нижний конец коснулся песка.

На мгновение все замерли. Гаддхи молчал. Хоннинскрю и Мечтатель угрюмо переминались с ноги на ногу рядом с Первой. Вейн тупо пялился на барханы, словно происходящее его не касалось. Зато глаза Финдейла беспокойно оглядывали присутствующих, пустыню, далёкую бурю, словно он видел слишком многое. Видел то, чего не видели другие. Харучаи подобрались и незаметно заняли наиболее подходящую позицию для обороны, если дело дойдёт до драки.

— Не прикасайтесь ко мне! — раздался голос Ковенанта.

Рант Абсолиан резко обернулся к гостям и, сверкнув глазами, в которых отразилось безжалостное солнце, дрожащим от напряжения голосом крикнул:

— Ты! — Он выбросил вперёд руку и ткнул пальцем в Хигрома. — Я приказываю тебе принести мой медальон!

Женщины побледнели, некоторые из них закусили губы. Леди Алиф беспомощно развела руками. Лицо Хигрома не выдавало никаких эмоций, зато остальные харучаи сосредоточенно осматривались по сторонам, в любую секунду ожидая нападения.

Линден почувствовала, что ей сжало горло, но, сделав над собой огромное усилие, прохрипела:

— Хигром, не делай этого! Пальцы Первой впились ей в руку:

— Харучаи наши друзья. Мы не можем позволить ему сделать это.

Гаддхи пролаял какое-то приказание на бхратхайрском, и хастины угрожающе подняли копья. В такой тесноте даже изумительная ловкость харучаев мало чем могла помочь.

— Это моё право! — выкрикнул Первой в лицо Рант Абсолиан. — Я — гаддхи Бхратхайрайнии! Наказание преступников — моё право и мой долг!

— Нет! — в тон ему крикнула Линден, ощущая спиной присутствие всего в нескольких дюймах от неё остро наточенного копья, но страх за Хигрома придал ей храбрости. — Во всём виноват Касрейн! Хигром всего лишь пытался защитить от него Ковенанта! — Она оглянулась на харучаев: — Вы не должны позволить им!..

Хигром отрешённо смотрел, как стражи потихоньку оттесняют от него товарищей; и эта отрешённость была страшнее, чем, если бы он закричал или позвал на помощь. Но вот они на секунду встретились с Бринном глазами, и тот обернулся к Линден:

— Избранная, мы решили принять это наказание — глядишь, и переживём. По крайней мере, все это закончится.

В его голосе звучала глубокая вера в несокрушимость харучаев, в те их качества, благодаря которым Стражи Крови некогда сумели одолеть смерть и время, подчиняясь данной ими Лордам клятве.

Линден тяжело вздохнула, собираясь разубедить их, но, прежде чем она успела сказать хоть слово, Хигром легко перепрыгнул через парапет и заскользил по верёвке вниз.

Глаза Первой сверкали от с трудом сдерживаемого гнева. Но в её грудь было нацелено три копья, а Хоннинскрю и Мечтателя окружили, как диких зверей.

Бринн легонько кивнул, и тут же Кир, легко проскользнув между стражами, слишком неуклюжими для такого ловкого противника, тоже вскочил на парапет. И уже в следующую секунду ухватился за верёвку и заскользил вслед за Хигромом.

Рант Абсолиан выругался и, бросившись к перилам, стал следить за спускающимися харучаями. В ярости он заколотил кулаками по каменным плитам.