Далее идут черные колдуны и некроманты. Мне они тоже подчиняются в основном по словам Светлых. Большинство темных магов одиночки, а в других волшебниках они чаще всего видят лишь конкурентов, только и думающих, как бы завладеть чужим артефактом или амулетом. И, в общем, правильно видят. Магия Тьмы штука мощная, но объединить силы хотя бы нескольких темных магов для создания заклинания нужной силы… Короче, обычно мне приходится пользоваться заклинаниями одиночек. Даже в Черном замке таких магов редко собирается больше двух дюжин, да и то далеко не самых сильных. За века в замке накопилось немало вещей, пронизанных магией, – амулетов, оружия, магических книг и свитков. Лишь возможность изучить эти сокровища заставляет темных волшебников хоть как-то служить мне. Да еще страх перед Владыкой Тьмы. Отступников и предателей я наказываю без снисхождения, слишком уж опасными знаниями они обладают. Но самых сильных волшебников трудно соблазнить или запугать даже мне. А тем более заставить объединить силы с коллегами. Так что в большинстве своем они сидят каждый в своей башне. Там черные маги составляют заклятия, творят обряды, приносят жертвы и копаются в древних рукописях. Судя по тому, как с завидным постоянством их башни взрываются, проваливаются под землю или просто исчезают, оставляя после себя воронки нехилых размеров или пятна спекшейся выжженной земли, периодически до чего-то интересного маги докапываются. А затем это интересное докапывается в свою очередь до них. Докапывается и закапывает, нередко вместе с башней. А мне приходится следить, чтобы очередной светлый герой не утащил из развалин что-нибудь чудом уцелевшее, но на редкость пакостное и смертоносное. Когда я стоял над развалинами Четвертого Когтя, у меня мелькала мысль: не послужила ли причиной гибели башни волшба тамошнего мага? Это многое объяснило бы. Но, прикинув все обстоятельства, я со вздохом от этой версии отказался. Ни силами, ни умениями Хьюго де Элорно, маг Четвертого Когтя, не обладал, почему и прозябал в скромной должности дозорного волшебника. А самое главное, даже если его магия послужила бы всего лишь толчком к катастрофе, следы заклинаний Хьюго мы бы обнаружили. Но нет, там было что-то другое, недоступное пониманию обычных людей.

Да, среди моих подданных есть и обычные люди. Не так много, как хотелось бы, но есть. Во-первых, это крестьяне, которые сеют и пашут точно так же, как и земледельцы в Светлых землях. Куда же без них, кушать мы все любим. Но земли пустошей не слишком плодородные, желающих селиться на них немного. Сельские общины у меня в основном на южных границах, где земля получше. Но и здешних крестьян надо, помимо всего прочего, надежно прикрыть как от лихих баронов Пограничья, так и от местных полудиких племен, которым все равно, кого грабить. Ремесленники и мастеровые, напротив, живут в основном в Черном замке или в нескольких торговых городах на побережье Холодных морей. Нет, конечно, есть у меня и некоторое количество людей благородных кровей – мои знаменитые Черные рыцари, – но как же их мало! К эльфийским Владыкам все эти младшие вторые-десятые сынки так и лезут, а ко мне приходят в основном сыновья тех же баронов Пограничья, традиционно враждующих с королями Запада. Редко, но объявляются наивные мечтатели, придумавшие себе в тиши родительского замка свой прекрасный Черный мир, а он, как любой придуманный мир, не выдерживает столкновения с грубой реальностью. Чаще, правда, приходят всякие обиженные. Но этим главное – поскорее отомстить и прославиться, на мои собственные планы им плевать со спины единорога. А больше всего у меня выходцев из тех самых полудиких племен с побережья. Северяне-норды – мои любимцы. Отважные воины и умелые мореходы. Верные, храбрые, закаленные в боях как друг с другом, так и с орочьими рейдерами, вдобавок большинство искренне считает меня божеством войны, явившимся во плоти. Но, Тьма меня поглоти, как же с ними поначалу тяжело – с их кровавыми обрядами и жестокими обычаями! Пока их всему научишь, пока объяснишь, что к чему! А людской век скоротечен.

И, наконец, ко мне иногда приходят разнообразные бастарды полублагородных кровей, а то и просто полукровки. Дома их по понятным причинам презирают, от трона отделяет толпа законных наследников, внимательно наблюдающих за нежелательными конкурентами. И недаром! В эльфийских хрониках и людских летописях упоминаются случаи, когда такие бастарды все же всходили на трон, для начала изрядно залив его кровью родственников. Так что бастарду редко удается прижиться во дворце высокородного родителя. Еще хуже приходится полукровкам, детям двух рас. Полуэльфов Светлые еще терпят, гномы с другими расами потомства не дают, а вот полуорку выжить очень сложно. Люди считают его орком, орки – человеком, а гномы вообще всегда верят только гномам. Что не мешает подгорному народу вести бесконечные войны между кланами из-за древних, забытых всеми, кроме самих бородатых упрямцев, обид. Эльфы же видят в любых полукровках искажение замысла Творца, а учитывая их гордыню и убеждение в превосходстве собственной расы над всеми остальными, жизнь полуэльфов в эльфийских землях совсем не сладкая. Впрочем, у эльфийских полукровок хотя бы остается возможность осесть в одном из людских королевств, а там при удаче подняться достаточно высоко. Лишь что-то совсем немыслимое заставляет таких полуэльфов присягнуть мне. Полуорки в Черном замке встречаются гораздо чаще.

Занятый своими мыслями, я не слишком оглядывался по сторонам. И только когда почувствовал едва уловимое напряжение, прошедшее по рядам нашего отряда, вскинул голову. Навстречу нам скакали трое всадников. Судя по черным доспехам и трепещущему на копье флажку того же цвета, это были свои, но, вероятно, вид разрушенной крепости прочно засел в головах у воинов, и сейчас им во всем виделась угроза. Да и про бродящего где-то в окрестных лесах тролля они не забыли. Это не плохо, но надо будет присмотреть за тем, чтобы самые впечатлительные в ночной караул не попали, пока не отойдут. Иначе они из-за каждого шороха весь замок по тревоге станут будить по десять раз за ночь.

Всадники мчались прямо на нас, и я, пришпорив коня, двинулся им навстречу. Какие бы новости они ни везли, лучше будет, если я узнаю их побыстрее.

Мы съехались. Как я и думал, это были посыльные из Черного замка. Старший из них отвесил мне короткий поклон, пристукнув латной перчаткой по вороненому нагруднику.

– Владыка, новости с южной границы. К нам движется посольство орков Великой Степи! Дней через шесть будут под стенами замка.

Вот и южные орки пожаловали. Что же, посольство – это хорошо, послушаем, что они скажут.

– Скачите обратно. Пусть послов встретят и проводят ко мне со всем возможным почетом. Я приму их.

Орочье посольство прибыло через шесть дней, как мы и ожидали. Никаких неприятностей с ними по дороге, хвала Тьме, не случилось. В Степи любят пышные церемонии, так что к приему посольства все было готово. Конечно, впускать в замок всех орков я не собирался. Бо́льшая часть прибывших степняков осталась разбивать временное стойбище под стенами замка, а в ворота торжественно въехали трое главных послов в сопровождении десятка зеленокожих громил, увешанных таким количеством оружия, что его хватило бы, чтобы вооружить полусотню обычных бойцов. Я незаметно наблюдал за посольством из неприметной бойницы, пытаясь понять, что привело орков ко мне именно сейчас. Понималось плохо. Во-первых, мои мысли все эти дни занимала разрушенная башня. Я до сих пор не мог понять, кому такое под силу и зачем это нужно. Во-вторых, дети Великой Степи вообще не слишком склонны мотаться ко мне со всякими там посольствами. Короли Запада, искренне считающие степных орков моими верными рабами и союзниками, никак не могли поверить, что Орда жила по своим законам и бо́льшую часть времени прекрасно обходилась без меня. Так что орочьи посольства ездили ко мне нечасто. Обычно такое случалось, либо когда степняков за их прошлые дела слишком сильно прижимали, либо накануне большой войны, чтобы договориться о совместных действиях. Скорее всего, именно об очередном совместном выступлении со мной сейчас и хотели поговорить. Слухи о подготовке крупного похода доходили до меня давно. В Великой Степи стояло относительное затишье перед очередной бурей. Некий вождь одного из племен орков по имени Глуум, прорвавшийся к власти по трупам неудачливых соперников, постепенно, когда силой, когда хитростью, стягивал под свою руку окрестные племена. Младший сын одного из племенных вождей и какой-то безымянной орчанки из числа его многочисленных наложниц, Глуум, у которого, по слухам, была с рождения повреждена нога, поначалу не считался достойным претендентом в вожди племени. Этому орку повезло, что его вообще оставили жить, а не выкинули младенцем умирать в степи. Калек в Орде не жаловали, но, видимо, тот год был удачным на добычу. Глуум выжил и сумел компенсировать свой физический изъян умом и коварством. Хромой орк не только смог выжить в племени, не слишком заботившемся об увечных, но и научился управлять другими, оставаясь в тени. Сидевшие на троне вожди гибли один за другим, их место занимали новые, а Глуум внешне оставался в стороне от межусобиц родичей. Орда уважает воинов, и Глуум научился превосходно владеть ятаганом и саблей, невзирая на поврежденную ногу. Мало кто из его противников мог ожидать от хромого калеки такого умения и скорости. Глуум прыгал на соперников с быстротой атакующей змеи. И убивал, как змея, быстро и решительно, не давая времени опомниться. Понимая, что в Орде ценят вождей удачливых и щедрых, он одним из первых среди южных орков завел себе боевую колесницу и начал ходить в набеги на ней. Ятаганом и булавой он по-прежнему не брезговал, но славился в первую очередь как великий лучник. О его луке тоже говорили разное. Утверждали, что лук у Глуума совсем не простой, что его стрелы бьют без промаха и пронзают любой доспех, стремясь быстрее напиться крови. Поговаривали, что лук этот создал то ли какой-то великий шаман или колдун, то ли самолично Владыка Тьмы. В колдуна или шамана, наложившего на лук заклятие, охотно верю, но я к глуумовскому оружию никакого отношения не имею. Заняться мне больше нечем, как для орочьих вождей луки гнуть! Такую честь заслужить надо. Но пока Глуум прекрасно обходился и без моих подарков. В отличие от орочьих бойцов Севера, обожающих ближний бой, степной вождь с колесницы старался лишний раз не слезать, предпочитая в бою расстреливать противника издали. Затем голова поверженного врага отрубалась и крепилась к колеснице, свидетельствуя об очередной победе. Кроме того, Глуум додумался, также впервые в истории орков, использовать отряды наемников из людей и гномов. Конная Орда никогда не любила ударов в лоб, предпочитая изматывать противника внезапными налетами и отходами. Если степняков удавалось вынудить принять ближний бой с тяжелой пехотой или рыцарской конницей, орки, как правило, проигрывали. При Глууме все изменилось. Степное войско перестало бояться ближнего боя. Наемников бросали в атаку первыми, давая возможность коннице Орды выждать, пока враг не ослабеет из-за понесенных потерь, а потом уже самим опрокинуть его одним мощным ударом. Наемные отряды несли огромные потери, но хромой орк платил так щедро, что желающие всегда находились. С помощью наемников Глуум в конце концов и взошел на трон, собственноручно зарезав старого вождя и большинство его приближенных. Резня продолжалась всю ночь, и к утру желающих оспорить власть Глуума над Великой Степью не осталось. С тех пор прошло несколько лет. Орда притихла, случались лишь небольшие набеги или нападения на торговые караваны. Степь напоминала закипающий на огне котел. Вроде тихо, но кто скажет, что там внутри за варево и в какой момент с котла сорвет крышку. И вот, похоже, дождались.