– А, вон ты о чем, – колдун криво улыбнулся. – Так ведь вылечить кого или к бабе родящей темных тоже не зовут. Сила разная, и заключается в ином, а атакующих заклинаний у светлых практически нет. Все, хорош трепаться. Сиди, капай кровью и бойся. Тех, в домах, я заклинанием накрыл, не учует.
Сказав так, маг отвернулся и через двадцать шагов так успешно растворился в жидком подлеске, словно эльфов в родне имел. Мысль мелькнула и исчезла. А Борх остался сидеть на крышке, закрывающей колодец. Бояться по заказу он не умел – и вообще был далеко не трусом. Но мгновения текли, солнце поднималось, обезлюдевшая улица, ветер гудящий в кроне близкого леса, скрипящая ставня в одном из домов и далёкий визг поросёнка, все ещё завязанного в мешке – становилось неуютно. Казалось, что двадцать шагов, на которые отошёл маг – это слишком много, а кривой овал небрежно вычерченный в дорожной грязи, не походил на надёжную защиту. Спохватившись, мужчина понял, что рана на руке давно подсохла и подновил ее, заставив кровь вновь закапать в пыль. А потом что-то неуловимо изменилось. Староста вскинулся, поудобнее перехватывая рукоять меча; очень удобного, но несколько более тяжёлого, чем он привык. И не сразу, но понял, что его смутило – поросенок больше не визжал. В животе скрутился тугой жгут тревоги, тело подобралось, против воли вспоминая армейскую выучку. А потом отпрыгнул, упал в грязь и перекатился, вставая на ноги – место, где давича сидел, пересекало три глубокие царапины. А в следующий момент у колодца вырос Нэль и коротко, без замаха, ударил узким кинжалом в пустоту. Пустота захрипела, заскреблась и стала принимать очертания зверя. Не слишком крупного, чуть больше волка, покрытого короткой коричневой шерстью с длинной приплюснутой мордой, внушительными когтями и клыками. Пока Борх рассматривал умирающее чудовище, колдун выдернул кинжал из груди монстра, сгреб того за уши и, приподняв голову, перерезал горло.
– В круг. Живо, – маг лишь мельком глянул на своего "напарника" и тут же как-то нелепо дернулся в сторону, взмахивая правой рукой. Почему-то он не торопился применять магию... Но думать над этим староста не стал, он торопливо сделал что велено и замер, вглядываясь в пустую улицу. За те пару мгновений, что мужчина отвлекся, колдун успел куда-то деться и Борх лишь смутно надеялся, что его ещё не сожрали. Время шло. Точнее – едва тянулось. Староста взопрел на весеннем, но всё же солнцепёке. Вот где-то хлопнула дверь, скрипнул противно ставень, раздался короткий визг – мужчина завертелся на месте, силясь увидеть источник звуков. А в следующий момент вздрогнул, едва не выпрыгнув из круга – колдун вывалился буквально из ниоткуда, выпав из воздуха среди дороги. Левой рукой он держал что-то явно большое и сильное, а второй – той самой, с кинжалом, наносил удары один за одним. Но, видимо, что-то шло не так, потому что вместо того, что бы издохнуть, его противник коротко рыкнул и извернувшись подмял Нэля под себя, принявшись драть задними лапами на кроличий манер – монстр был ранен и благодаря собственной крови, пачкающей шерсть, стал частично виден. Вокруг мага вспыхнул желтоватый контур, пока защищающий колдуна, но становилось очевидно, что долго он не продержится. Нэль снова ударил, но и в этот раз цели не достиг, вывернуться никак не удавалось, хотя мужчина и пытался. Борх среагировал быстрее, чем успел подумать. Выскочив из безопасного круга, в несколько прыжков оказался рядом и, занеся меч, опустил туда, где должна была быть шея нежити. И даже не сразу понял, что именно его ударило в грудь, повалив на землю. Лицо обдало смрадом и... Все закончилось. Вот только вдохнуть не вышло. Запоздало до разума дошла боль сдавленной ударом грудины. Борх хватал ртом воздух, но нутро словно сжалось, переплелось тугим узлом. Когда его принялись усаживать, а тем более клонить вперёд, словно желая впечатать лбом в колени, тело парализовало остро вспыхнувшей болью и в лёгкие наконец тонким ручейком, но потек воздух. Одновременно с этим в ушах перестало стучать и староста услышал, как костерит его маг.
– Дыши давай, упырий потрох, рварий выкидыш, дыши, – непреодолимая сила все ещё толкала его лбом в колени, но поняв, что с каждым наклоном дышать становится легче и легче, мужчина перестал сопротивляться. – У тебя детей полная хата, жена двоих ждёт, куда выперся герой недоделанный, – продолжал между тем колдун. – Идиот. Скажи спасибо, что из тебя просто дух вышибло, а не ребра переломало. Этакая туша, – его, наконец, отпустили и он вдохнул полной грудью. Первое, что бросилось в глаза – мертвая тварь с перехваченные горлом. И была куда крупнее предыдущей, с медведя или даже поболее.
– Магию почему не использовал? – продышавшись, староста внимательно глянул на Нэля. – Если бы он тебя сожрал, кто бы его потом убил?
– Не сожрал бы, – колдун устало опустился рядом с Борхом, щурясь на солнце, – погрыз бы маленько, это да. А магию против этих тварей нельзя использовать – они ее впитывают и сильнее становятся.
– А мечом это что, выходит, я не попал?
– Попал. Хороший удар вышел, да только убить их можно лишь таким вот кинжалом, – маг кивнул на свой, все ещё зажатый в правой руке. – Темным. Ритуальным. Да и то надо в сердце попасть или глотку перерезать. Так что вреда ты ему не причинил, но отвлёк. Спасибо.
Какое-то время они сидели молча, переводя дыхание.
– Ты про двойню сказал, – староста все же, не утерпел. – Правда?
– Правда, – Нэль закрыл глаза, подставив солнцу лицо. – Ты раньше времени детей не хорони. Я загляну к посаднику императорскому, поговорю.
– Да толку с тех разговоров, – отмахнулся Борх. – Надолго ли хватит. Опять по осени налог поднимет, тут имеющихся бы сберечь, а уж двух младенцев, да без козы, – он махнул рукой, – пустое дело.
– Сопли то хватит жевать, – лениво протянул Нэль. – Ты к жене когда лез, что, не знал откуда дети берутся? Думаешь ей легче будет, коль от рожи твоей кислой все молоко в избе попротится? Руки есть, ноги есть, голова на месте, весна впереди, лето, осень еще, денег я с вас лишь половину возьму. Купи коз, да по семьям не раздавай – поставь сарай хороший, да приладь вдов за ними ходить, да ребятишек их, а молоко сам, лично выдавай туда, где ребятишки малые. А по домам раздашь, пропадет скотина или с голоду или съедят зимой. Глядишь посадник ещё чем поможет, а он поможет, это я обещаю, – маг говорил спокойно и ровно, не открывая глаз, замерев, словно змея на теплом камне. И, волей-неволей его спокойствие и уверенность передалась и старосте. Что это он, в самом деле? Стареет, должно быть, без оплеухи уже в кулак себя взять не может. – Ступай, выпусти всех, заклинание я снял.
– А ты что же?
– Падаль уберу, – вялый кивок в сторону дохлых монстров. – А то дети заикаться начнут, а бабы родят раньше сроку. Да забери у меня что там в сумках осталось съестного, а деньги положи, десять золотых. Прям сейчас сделай, ясно? А меня посадник и накормит, и напоит, и провизию новую соберёт.
На том и разошлись. А когда, спустя тридцать шагов, деревенский глава обернулся, на дороге уже никого не было. Ни мага, ни мертвой нежити.
Глава 4
— Да ладно? Вы меня грабите? Серьезно? – Нэль аж привстал на стременах, придержав коня. Он с удивлением рассматривал грязных бородатых мужиков, двое из которых сжимали в руках ржавые арбалеты, двое — кривые алебарды, а остальные обошлись ножами или дубинами. Всего их набралось человек десять. Признаться честно, разбойников Нэль не ожидал. Он мирно дремал в седле, позволив коню самому выбирать темп езды. Схватка сперва со стаей нежити, а потом сразу с двумя рварами сильно подкосила и после отбытия из Огёвки, он почти сразу устроился на привал и проспал почти беспробудно двое суток. Оставаться в деревне не хотелось – окружающая нищета угнетала. Именно угнетала, заставляя шевелиться казалось бы давно атрофировавшуюся совесть и пробуждая нечто вроде чувства ответственности. Все же это именно его земли, его люди и их бедственное положение отчасти его вина. Точнее — его нежелания принимать дела. Да, изначально маг не имел прав на титул, поскольку абсолютно все документы, включая родовой перстень, забрали эльфы. Но пять лет назад Риниэль поручился за него и добился возврата бумаг. И родовых ценностей. В частности колец и обручалых браслетов. Но все это было аккуратно сложено на самом дне сидельных сумок и до сего дня маг про них толком и не вспоминал. А теперь смотрел на разбойничьи рожи и душу затапливало мрачное веселье. Совершенно неуместное. Селяне ведь, доведенные до края безысходностью. Хотя с другой стороны тот же Борх ведь не присоединяется к ним, а ведёт свое хозяйство, выкручивается...
