— И этот «кто-то» тоже здесь: в одной из ваших банок? — презрительно спросил Регулус.
— Ах, если бы… Его душа пересекла воды Стикса сотни и сотни лет назад. Воскрешающий камень помог бы мне призвать его, поговорить с ним, но теперь это невозможно.
Несколько секунд Регулус решал, как поступить: отрицать всё до последнего или смириться с тем, что его секрет больше таковым не являлся.
— Я не смогу помочь вам, — произнёс он, пробуя каждое слово на вкус. — Нельзя поговорить с теми, кто предпочёл уйти.
О, как он жаждал увидеться с родителями! Он так виноват перед ними. А ещё больше хотелось встретиться с братом — ещё тогда, в проклятой пещере! Больше всего на свете! Сказать ему наконец, что всё это время Сириус был прав. Тысячу раз прав! Сириус никогда бы не остался на земле неприкаянным призраком. Убогая имитация жизни — это не для него, не для него быть жалким слепком, тенью в сумерках — нет.
— Было бы желание, мистер Блэк, — прочитав его как открытую книгу, проговорил Зервас. — Когда дело касается магии, нет ничего невозможного.
Регулус медленно опустил палочку.
— Слышать их — вот настоящее проклятье, — тихо произнёс он, кивнув на коллекцию Зерваса. — Они страдают, а вы держите их ради какой-то глупой проверки! Проверки чего? Да, я могу говорить с ними, могу слышать. Я больше года беседовал с алхимиком, умершим в Средние века, но не смог ему помочь, как бы ни старался, как ни убеждал. То, что осталось от него здесь, на земле, даже призраком нельзя назвать… Случайная тень, сквозняк в коридоре опустевшего дома, блик на краю крыши… Я слышу его, слышу их, но не подаю вида, иначе они вцепятся в меня, как утопающие за спасательный круг, и утянут за собою на дно.
— Что, если я избавлю вас от вашего проклятья в обмен на избавление от моего?
— Вы? — выплюнул Регулус, презрительно оглядев собеседника. — Лавочник из Лютного переулка? Интересно, каким образом? Повторяю: чего вы хотите?
— Как я и сказал, вы не убьёте меня и не покалечите хотя бы потому, что это не под силу никому на свете, — спокойно продолжил Зервас. — Я бессмертен, мистер Блэк. В этом и есть моё проклятье. Я просто хочу умереть.
Регулус растерялся. С каждой минутой в доме он всё больше убеждался, что перед ним умалишённый.
— Это невозможно, — отрезал он. — Никто не может жить вечно.
— Вы так уверены? — жутковато улыбнувшись, произнёс Зервас. — Я разочарую вас, юноша, но сейчас вы пытаетесь убедить змею, что она — птица, раз тоже вылупилась из яйца.
— Тёмный Лорд считал себя бессмертным, но он ошибался. Чем вы лучше?
— Ваш Лорд — зарвавшийся глупец.
Регулус смутился.
— Сколько вам лет?
— Сотни, — ответил Зервас, погладив набалдашник трости большим пальцем.
— Вы неплохо сохранились, — Регулус рассмеялся ему в лицо. — Прошлым летом я познакомился с Николя Фламелем и, признаюсь, переживал, что он рассыплется в прах от простейшего рукопожатия. Видимо, ваш эликсир жизни сварен в более удачную фазу луны.
— Фламеля я встретил, когда он был прыщавым подростком, — меланхолично сказал Зервас. — С тех пор наши пути не пересекались. Его запасы эликсира рано или поздно подойдут к концу, а если жизнь надоест ему раньше, он перестанет его принимать. Я же лишил себя роскоши выбора. Многие люди, грезящие о бессмертии, совершенно не задумываются о юности. Я знаю, о чём говорю: я был точно таким же, — проговорил Зервас. В неровном свете по его лицу прошла рябь, оно будто раздвоилось, а после слилось в безобразную массу — безглазое, безносое чудовище, от которого Регулус отшатнулся назад. — Вечная жизнь доставляет столько хлопот, — Зервас улыбнулся — вернее, то, что было его ртом, растянулось, подобно дыре на рвущемся пергаменте, который не выдержал натяжения. Тени змеями поползли из углов, скользя по дощатому полу, и тело Зерваса начало дряхлеть, навёрстывая столетия за считанные секунды. Его щёки и лоб покрылись пигментными пятнами, волосы удлинились и поседели, глаза утратили живой блеск, превратившись в глянцевые камешки на обтянутом кожей черепе, будто были вставленными кусочками стекла с подноса на прилавке. Зервас словно состоял из удерживаемых лишь магическим образом частей: одна рука была немного короче другой, провисла, а глаза-стёкла отличались по цвету. Его зубы стали похожи на треснувшие клавиши пианино. — Время безжалостно. Годы идут, и что-то приходит в негодность, безвозвратно стареет… Бессмертие — это путешествие по бескрайнему морю, мистер Блэк. Это путь в никуда, без права добраться до берега. Я понял это, когда уже сел на корабль.
У Регулуса пересохло во рту.
— Я понял, кто вы, — прошептал он и отвернулся. — И я не стану вам помогать. Нет! Вы мне противны. То, что вы создали… Я видел, видел формулу. Крестражи — воплощение самой тёмной магии, какая только есть на свете, и их изобрели вы! Вы Герпо Злокозненный, Отвратный, Омерзительный.
— Я создал нечто великолепное, особенное, но судьба распорядилась так, что мой собственный крестраж скрыт от моего взора. Я не властен над ним. Я не знаю, где он…
— Хотите, чтобы я помог вам найти его? Чёрта с два! Сколько же зла вы принесли и после этого смеете…
— Что есть добро? Что — зло? Магия не делится на тёмную и светлую, человек сам вкладывает смысл в заклинания, которые творит, — устало произнёс Герпо. — Я привёл вас сюда не ради полемики о природе колдовства.
— Полемики? — Регулус от возмущения поднял голос. — Я ухожу. Не пытайтесь меня остановить! — он вновь выставил палочку перед собой.
— Мальчишка, — проворчал Герпо, однако не попытался ни коим образом ему помешать.
Регулус не глядя нащупал ручку двери и выбрался в коридор.
— Вы вернётесь, — сказал Герпо ему вслед. — Обязательно вернётесь. Разве вы не чувствуете холод мира мёртвых, мистер Блэк? Вы всё ещё среди них.
Из лавки древностей Регулус вылетел так, словно его преследовали дементоры. Он поскользнулся на вздыбленной мокрой брусчатке и лишь каким-то чудом удержался на ногах. В одночасье он снова стал ребёнком, убегающим от жуткой старухи, предсказавшей ему судьбу. Под усиливающимся с каждой секундой дождём, кое-как добравшись до букмекерской конторы, Блэк немного успокоился. Лютный переулок понемногу заполнялся людьми и гоблинами, полностью скрытыми под куполами зонтов. Ставни витрин открывались одни за другими. Регулус обошёл ведьму, катившую бочку с тритонами, утопленными в роме, как вдруг увидел знакомый девичий силуэт, скользнувший между домами.
— Габриэль! — машинально окликнул Регулус. Девушка вздрогнула и обернулась, поправив капюшон.
— Bonjour! — жизнерадостно сказала она и, поймав потрясённый взгляд Регулуса, поспешила к нему: — Я искала с’гедство от слизняков.
— От слизняков? — Регулус сжал её локоть.
— Твоя кузина Анд’гомеда занялась садом. Я… — Габриэль опустила глаза, — … очень хочу ей пон’гавиться.
— Ты уже ей нравишься, — Регулус заметил, как она нервно комкает край рукава в пальцах, и взял её за руку. — Даже не сомневайся. Ты не можешь не нравиться.
На лице девушки расцвела озорная улыбка. Мерлин, не получалось всерьёз на неё злиться.
— Да?
— Да, да, — с важным видом прошептал Регулус, и улыбка Габриэль стала ещё прекраснее. Улыбка херувима. — Тебе не стоит блуждать по Лютному переулку в одиночку. Это не лучшее место для невинных девушек.
— Я могу постоять за себя! — звонко сказала Делакур. — Но если тебе так спокойнее, обещаю, что больше не буду бездумно гулять здесь, — и прежде, чем Регулус вновь открыл рот, она скромно произнесла: — И ещё я хотела найти что-нибудь для К’гичера. Мне кажется, его се’гдце так и не оттаяло.
— У Кричера свои причуды, — немного раздражённо признал Регулус. — Он слишком стар, чтобы принять что-то новое, непривычное. Возможно, со временем Кричер смягчится. Мне жаль, что это так тебя расстраивает.
Габриэль быстро помотала головой, отрицая очевидное.
— Нет, нет! Мы найдём общий язык, нужно немного подождать, вот и всё! — объявила она и взяла Регулуса под руку. Неприкрытое обожание в её глазах порой его смущало.
