Регулус едва расслышал вопрос сквозь вой ветра.

— Ты даже не представляешь, как она нужна.

— Я её достану!

Регулус открыл рот для возражений. На это он никак не рассчитывал, ему претило подвергать опасности близкого человека. Одно дело узнать, получил ли Малфой книжонку Лорда, а другое…

Нарцисса подняла руку, призывая к молчанию.

— Я всё сделаю и передам тетрадь тебе.

— Ты слишком уступчива, быстро соглашаешься, — скривился Регулус. — Это даже подозрительно.

— Можно подумать, я никогда не делала глупости по твоей просьбе, — легкомысленно пожав плечами, ответила Нарцисса и с силой ткнула пальцем ему в грудь. — Только никогда не оставляй меня в неведении, понял? Не смей умирать без предупреждения!

Регулус рассмеялся, перехватив её запястье.

— Конечно, нет. Я подожду, когда меня увековечат в камне. На худой конец, пока мой портрет не украсит фамильную галерею.

— Пусть это будет портрет жутко язвительного и ворчливого дедушки, — страшным шёпотом поддержала Нарцисса. — Он будет громко давать всем проходящим мимо него красочные эпитеты, ненавидеть белые розы и нудеть: «Очевидно то, очевидно сё…»

— Какое пугающее будущее! Для всех будет лучше, если меня прибьют пораньше.

— Не смей так говорить!

Регулус виновато склонил голову набок. Его трюк с обезоруживающей улыбкой не работал при таком обличье.

— Прости.

— Ты такой эгоист, — заявила Нарцисса, затеребив браслет часов, потом внезапно нахмурилась. — А что будет с Люциусом, когда выяснится, что тетрадка пропала?

Этого вопроса Регулус и боялся. Нарцисса любила Малфоя, и её страх за него мог помешать всем далеко идущим планам. «Всё обойдётся. Люциус — скользкий тип, он выкрутится, — Блэк кивнул своим мыслям, — ну, а сейчас нужно найти в себе силы простить самого себя за ложь, которую необходимо произнести».

— Мы сразу же вернём её назад, никто не заметит, — солгал он, впервые благодаря Мерлина за то, что чужие губы произнесли эти слова, не его. Чужие стеклянные глаза убеждали Нарциссу в искренности. Так и надо. Здравый смысл подсказывал, что победа над Тёмным Лордом гораздо важнее. Тем более всё может обойтись. В конце концов, Гарри сказал, что дневник пролежал в тайнике Малфоев несколько лет, и никому не понадобился…

— Хорошо, — произнесла Нарцисса. В её голосе прозвучало столько надежды и благодарности, что Регулус разжал пальцы и выпустил её ладонь. Ему стало стыдно касаться светловолосой девушки, похожей на ангела. «Ещё один повод себя ненавидеть», — с тупым отчаянием подумал Блэк.

В парке один за другим начали загораться огоньки электрических фонарей. Снег в островках света окрашивался в оранжевые и жёлтые цвета. По льду побежали блики включившейся праздничной иллюминации, но ярче всего светились глаза Нарциссы.

— Тебе пора, Цисс. Давай, беги.

Нарцисса отряхнула меховые манжеты, не торопясь уходить. В её душе царил призрачный покой, пока родной человек находился рядом. Всё на своих местах.

«Никто не умер». Не одна. Не одна.

Почему-то не оставляла мысль, что Регулус хотел сказать ей что-то совсем другое.

— Как с тобой связаться? Что-то мне подсказывает, совы к тебе не летают.

— Когда всё будет готово, просто передай тетрадь через свою домовиху Кикимеру, — отводя взгляд, произнёс Регулус. — Я найду способ её получить.

— Передам, — пообещала Нарцисса.

Они в последний раз оглядели друг друга. Да уж, «хороши» оба: одна с распухшими от слёз глазами, другой вообще сам на себя не похож.

— Постой! Знаешь, есть ещё кое-что…

— Я присмотрю за твоими родителями. Ты же это хотел сказать?

Регулус невесело рассмеялся.

— Ты начала брать уроки легилеменции, Цисс? — спросил он с лёгкой грустью. — Да… Да, именно это.

========== Глава двадцать девятая — Проклятье в Литтл-Хэнглтоне ==========

Неделя — это много или мало?

Гарри казалось, что это бесконечно много.

Да ещё Регулус, снедаемый чувством вины перед Нарциссой, ходил из комнаты в комнату и делал вид, что всё нормально, а на душе у него не скребутся лукотрусы.

Гермиона рвалась в Хогвартс, и Гарри не понимал её спешки.

Разумеется, рано или поздно, пришлось бы туда идти. В Выручай-комнате лежала диадема Ровены Равенкло. Визит в школу — лишь вопрос времени.

Как и в лачугу Гонтов… Кольцо. Мысли о нём не давали Гарри покоя. Никто не знал, с чем предстоит столкнуться в старом доме Гонтов, сколько времени уйдёт на то, чтобы достать крестраж.

Ещё неизвестно, выйдет ли у них с дневником. Может, Люциус разгадает подмену уже на вторые сутки. Конечно, вероятность того, что Малфой помчится докладывать о пропаже оригинала, была весьма мала, учитывая природную трусость этого волшебного семейства, но мало ли…

На коротком военном совете Гарри поделился своими опасениями.

С диадемой он решил повременить, махнув рукой на протесты Гермионы. Ей его предложение о визите в Литтл-Хэнглтон категорично не понравилось. Поттер понял это сразу — слишком хорошо изучил подругу за годы совместной учёбы. Грейнджер недовольно поджала губы.

Иногда Гарри замечал, как Гермиона смотрит на оставшийся у них кусок артефакта, занёсшего их сюда. Что она чувствовала в этот момент? О чём думала? Гарри не знал и, если честно, знать не хотел. Похоже, она и в школу рвалась из-за этого — хотела спуститься по трубе ещё раз, надеясь отыскать вторую половину хроноворота…

Регулус, наоборот, преисполнился энтузиазмом, найдя повод отвлечься, ведь новостей от Нарциссы всё равно не было.

К концу недели Поттер твёрдо уверился, что откладывать посещение дома Гонтов больше нельзя. Дамблдор так ничего и не рассказал об испытаниях, с которыми ему довелось там столкнуться. О стольких вещах они вообще не успели поговорить…

*

Огромная статуя распростёрла свои крылья над могильной плитой.

Регулус огляделся. Снова кладбище, и ещё какое! По сравнению с этим местом группа могил за миниатюрной церковью с витражами в Годриковой Впадине выглядела приветливо и оживлённо. Кладбище Литл-Хэнглтона навевало ужас. Целая долина надгробных плит.

— А мы не могли трансгрессировать в другую точку? — рассердился Регулус, скорее на самого себя, чем на Гарри.

— Нет, — сухо ответил Поттер и побрёл по узкой тропе между голыми зарослями диких кустарников. — Это единственное место поблизости, которое мне… мне знакомо.

— Ты уже был здесь?

Гарри поджал губы и прибавил шаг.

— Помнишь, я как-то невзначай упоминал, что Волдеморт возродился на могиле своего отца? Ты только что через неё перешагнул.

Блэк отшатнулся в сторону.

Поттер хмыкнул и поднял голову к небу. Темно, как в ту ночь, когда Кубок перенёс его сюда. Как в день смерти Седрика.

— Кто дал ему свою плоть? — спросил Регулус. — Кто-то же помогал ему в обряде?

Поттер даже не удивился осведомлённости Блэка о такой тёмной магии.

— Хвост, — коротко отрезал Гарри. — Пожиратель смерти по имени Питер Петтигрю.

— Дурачок Пит? — опешил Регулус. — Это же…

— Да, друг Сириуса, — не дослушал Гарри, раздражаясь.

— Но этого не может быть! Петтигрю состоит в Ордене Феникса, он всё время ходит за Поттером. Как же так?

— А вот так, — буркнул Гарри, спускаясь всё ниже по склону.

— И ты до сих пор ничего не предпринял? — возмущённо покачал головой Блэк. На его лице отразилось такое презрение, что Гарри поморщился.

«Что бы ты, интересно, сделал, расскажи я о многом другом, что совершил «дурачок Пит»? — подумал Поттер. — Как он выдал моих родителей. Как по его вине угодил в тюрьму Сириус. Всё-таки правильно, что мы с Гермионой не выложили тебе всё и сразу». После стольких лет злость на Хвоста ослабла, выгорела, оставив вместо себя жалкое пепелище — печальный грязный отпечаток. Поступкам Петтигрю не было прощения. Гарри и не собирался его прощать, но что-то мешало ненавидеть этого человека, врага, в полную силу. Может, жалость? Или мелькнувшее в глазах Хвоста раскаяние — в тот момент, когда серебряная рука сдавливала ему горло? Он отпустил Гарри, не убил. Пожалел? Струсил?