*
Она стояла на знакомом с ранних лет крыльце и нетерпеливо пристукивала палочкой по двери.
Видит Мерлин, она не хотела быть никчёмной в глазах своего Лорда. Она отличалась от Люциуса. Она не подвела своего господина. Но от чего ей так страшно?
Беллатриса знала ответ. Холодный пот прошиб её, когда она вышла из камина в большой зал Малфой-мэнора и увидела свою сестру, валяющуюся на блестящем полу. Волосы на её голове растрепались. Сестрёнка никогда не позволяла себе выглядеть неряшливо, неаккуратно, нелепо.
Люциус выглядел ещё хуже. На его бледном, как бумага, лице зиял страшный шрам — рубец, протянувшийся от левой брови до правой скулы. Кровь стекала по шее Малфоя, впитывалась в одежду, капала на паркет.
Беллатриса нутром почувствовала неладное ещё в тот момент, когда метка на руке болезненно пошевелилась.
Ей не было жаль Малфоя. Она не понимала, почему Повелитель поощрял его таким вниманием. Она завидовала и злилась, слыша шепотки в ближнем кругу Пожирателей. Все твердили одно: «Господин доверяет Люциусу безгранично, больше, чем всем остальным».
«Но есть ещё я! Я! — бушевала Беллатриса. — У Повелителя нет более верного помощника в его великом деле. Ах, если бы только мне посчастливилось родиться мужчиной, а не женщиной, никто не посмел бы распоряжаться моей судьбой, никто не выдал бы меня за Рудольфуса и не оспаривал бы моё первенство среди людей моего Лорда в его войне… Ближе всех… ближе Малфоя…»
И вот Люциус предстал перед ней, униженный, раздавленный, сломленный. Он упал с казавшейся незыблемой вершины, но вместо того, чтобы испытать радость и торжество по этому поводу, Беллатриса ощутила ужас.
Она сказала себе, что виной тому Нарцисса, её ладони, перепачканные чужой кровью и дрожащие губы обиженной девчонки. Маленькая глупенькая сестрёнка.
Жуткое грызущее чувство возмущения поднялось в груди Беллы свирепым голодным чудовищем. Но оно быстро присмирело, уловив в глазах своего истинного хозяина лютую злобу.
Тёмный Лорд приказал Беллатрисе вернуть ему чашу, его сокровище, которое он доверил ей на хранение. Не будь Белла так напугана, а Волдеморт так разгневан, она бы рискнула спросить его:
— Почему вы забираете её назад, Повелитель? Чем я провинилась?
Она действовала так, словно находилась в липком густом тумане и после плохо помнила, как стремительно направлялась по Косому переулку к высокому белоснежному зданию, возвышающемуся над магазинами, распекала тупых гоблинов за их нерасторопность. Уродливые алчные твари. Белла потеряла много времени из-за их возни с драконом. Она могла бы проклясть его, но гоблины твердили:
— Только звякалки, мадам. Только звякалки…
Вскоре она уже протягивала Волдеморту чашу, завёрнутую в лоскут дорогой парчи, и сердце у неё стучало быстро-быстро.
Они были одни, и Беллатриса, снедаемая любопытством за сестру, снова подавила в себе желание задать вопрос своему Господину. Она дала себе слово больше не думать об этом.
Тёмный Лорд долго и внимательно рассматривал чашу и остался доволен результатом. Беллатриса разрыдалась, то ли от счастья, то ли от облегчения, когда Волдеморт похвалил её.
— Только ты, Белла, — произнёс он странным глубоким голосом.
Она не поняла, что это значит, но смогла уловить подобие улыбки на его прекрасном лице.
— Я всегда с вами, Повелитель, — прошептала Лестрейндж, протянув пальцы к рукаву его мантии, расшитой серебряной нитью. Белла не посмела дотронуться до ткани без позволения, только плавно провела по воздуху ладонью, очерчивая контуры руки любимого человека.
Тёмный Лорд посмотрел на Беллатрису и приподнял её подбородок, заглядывая в блестящие глаза. Её тело затрепетало, а в груди разлилась сладкая истома. Она ждала его слов.
— Я ваша, ваша, ваша… — одними губами шептала Беллатриса.
— Скажи мне, Белла, ты способна убить своего кузена? — спросил Повелитель.
У неё перехватило дыхание, а во рту стало сухо, как в пустыне.
— С-Сириуса? — проговорила она, схватившись за горло.
— О нет, моя дорогая, — сказал Волдеморт, заправив прядь волос ей за ухо. — У твоей семьи большая радость, Белла. Как? Ты ещё не знаешь? Твой младший кузен Регулус жив.
— Мой Лорд, я ничего не слышала об этом, — недоумённо прошептала Беллатриса.
— Объявление о его смерти оказалось немного поспешным, но мы это исправим. Его предательство не должно остаться безнаказанным…
Наконец, послышалась череда щелчков и звяканье дверной цепочки. Эти звуки вырвали Лестрейндж из цепких лап воспоминаний последнего часа.
— Белла? — с удивлением произнесла Вальбурга. — Я тебя не ожидала, милая.
— По правде сказать, я и не собиралась приходить, — ответила Беллатриса, передёрнув плечами. Хорошо, что голос не подвёл её, хотя и прозвучал гораздо слабее, чем обычно. Страх ещё заставлял тело трепетать. В ногах поселилась слабость. Мерзкая слабость.
— Проходи в гостиную, дорогая, — произнесла миссис Блэк. — Орион превратил наш дом в неприступную крепость. Девочка, я так рада, что ты пришла, — жалобно вздохнула Вальбурга, указав на диван рядом с собой. — Раздели со мной моё горе.
«Мне не нужно твоего горя, — возразила Беллатриса про себя. — Ты вырастила предателей и заслужила всё это. О, как ты гордилась, что продолжила род Блэков сыновьями, и где они сейчас? Если бы я появилась на свет мальчиком, я бы прославила нашу семью».
Вальбурга о чём-то говорила, это не казалось важным. Её капризный голос нервировал Беллатрису. Она пришла сюда не для светских бесед и уж точно не для выслушивания стенаний несчастной матери, потерявшей детей. Что ж, она хотя бы не упоминала имя Сириуса, значит, ещё не выжила из ума.
«Она ничего не знает, — сказала себе Белла. — Допрашивать её бессмысленно. Старуха. Просто старуха, умирающая от тоски и одиночества».
— Где ваш домовой эльф?
Миссис Блэк замолчала и чуть приоткрыла рот, удивлённая внезапной грубостью любимой племянницы.
— Милая, где ещё может быть эльф — конечно, на кухне.
Белла поднялась. Повелитель оказался прав, впрочем, в этом не было ничего необычного. Тёмный Лорд не ошибался. Кикимер цел и невредим.
Она прошла на кухню и сразу же увидела сгорбленную фигуру домовика. Он дёрнулся в сторону, когда заметил волшебницу.
— Мисс Белла, — прокряхтел Кикимер, склонившись до земли.
Беллатриса фыркнула. Прошло столько лет, в течение которых никто не называл её «мисс». Этот старый домовик, наверное, давно уже спятил или близок к этому.
— Такая утрата, — печальным голосом произнесла Беллатриса. — Мой милый кузен исчез, пропал навеки вечные, — она надула губы, как обиженный ребёнок, надеясь разжалобить сердобольное существо.
— Госпожа так переживает, — закивал Кикимер, сохраняя совершенное спокойствие.
— Я горюю по нему каждый день. Не могу поверить, что он умер, мой милый кузен. Мне не хватает Регулуса. Я помню наши посиделки… игры и волшебные липучки на портретах, уроки этикета и…
«Да я сейчас расплачусь», — поразилась самой себе миссис Лестрейндж.
Маленький хищный чудовищный зверёк, живущий где-то в её груди и разбуженный нахлынувшими воспоминаниями, снова дал о себе знать. Она велела ему замолчать, забыть о сегодняшней ужасной сцене в зале мэнора, но он вернулся.
«Домовик не купится на эти сопли. Ты переигрываешь, Беллс, — прозвучало в голове Беллатрисы. Противный голосок Сириуса, врывающийся в сознание в самые неподходящие минуты, торжествовал. Сириус всегда видел её насквозь, потому что по сути своей был зеркальным отражением кузины. — Не пытайся быть паинькой, ведьма».
Последний раз они виделись у дома Боунсов, взлетевшего на воздух. Её отнесло взрывной волной в сугроб, и Сириус по нелепому стечению обстоятельств оказался рядом. Он лежал без сознания, и по его лбу скользила струйка крови. Убить его было так просто в ту минуту, так легко, но её рука не поднялась. Лестрейндж стояла на разрушенной магловской улице, с мрачным удовлетворением рассматривая развалины дома. Она находилась к Сириусу спиной, но слышала, как он пришёл в себя. Тогда Белла пообещала ему, что когда-нибудь расправится с ним. А он, несносный человек, в ответ лишь рассмеялся.