Снейп вошёл в камин и бросил порох к ногам. Нарцисса проводила его похожую на летучую мышь фигуру, исчезнувшую в зелёном пламени, и перевела дыхание. Она не могла передать словами, как была благодарна этому человеку.

За её спиной раздался кашель. Нарцисса резко обернулась, схватившись за сердце.

— Ну, что же, Цисси, — глядя на неё, протянул Регулус Блэк, всё это время находившийся на картине, — послушай, что я тебе расскажу…

***

Иллюстрация к главе: http://www.pichome.ru/35a

========== Глава тринадцатая — Годрикова Впадина ==========

“Первое условие бессмертия — смерть”,

— Станислав Ежи Лец

— Гарри, они здесь… совсем рядом.

Гарри пошёл на голос, чувствуя, что тяжесть сдавила грудь.

Надгробие было из белого мрамора, оно словно светилось в темноте, так что читать было легко. Гарри не пришлось опускаться на колени, чтобы прочесть выбитые на камне слова.

«Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года

Лили Поттер. 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года

Последний же враг истребится — смерть».

Гарри читал медленно, словно у него больше не будет возможности понять смысл надписи. Последние слова он произнёс вслух.

— «Последний же враг истребится — смерть». Это ведь лозунг Пожирателей смерти! Почему он здесь?

— Тут совсем не тот смысл, что у Пожирателей, Гарри, — глухо сказала Гермиона. — Имеется в виду… ну, ты знаешь… жизнь после смерти.

«Жизнь, — подумал Гарри, — какая жизнь? Они не живые. Их нет!» — Пустые слова не могут изменить того, что бренные останки его родителей лежат здесь, под снегом и камнем, ничего не ведающие, ко всему равнодушные.

Вдруг полились слёзы, он не успел их удержать, горячие, обжигающие, они мгновенно замерзали на щеках, и не было смысла вытирать их.

Пусть текут, что толку притворяться? Лили и Джеймс. Теперь от них остались только кости или вовсе прах, они не знают и не волнуются о том, что их живой сын стоит здесь, так близко, и его сердце всё ещё бьётся благодаря их самопожертвованию.

Гермиона взяла Гарри за руку и крепко сжала. Она повела волшебной палочкой, и на могиле расцвел венок рождественских роз.

Уходя с кладбища, они постоянно оглядывались. Гермиона потянула друга в тёмную улочку, ведущую к окраине деревни, в направлении, противоположном тому, откуда они прибыли.

— Как нам найти дом Батильды? — спросила Гермиона. — Гарри, ты как думаешь? Гарри!

Она дёрнула его за рукав, но Гарри не слушал. Он не мог отвести взгляда от тёмной массы в самом конце ряда домов.

— Смотри… Гермиона, смотри!

Очевидно, заклятие Доверия пало вместе с Джеймсом и Лили. Живая изгородь успела здорово разрастись за шестнадцать лет, прошедших с того дня, когда Хагрид забрал маленького Гарри из развалин. Большая часть коттеджа устояла, хоть и была сплошь оплетена плющом и покрыта снегом, но правую часть верхнего этажа снесло начисто.

Гарри с Гермионой стояли у калитки и смотрели, запрокинув головы, на разрушенный дом Поттеров.

— Не понимаю, почему его не отстроили заново? — прошептала Гермиона.

— Может, его нельзя отстроить? — ответил Гарри. — Может, это как раны, нанесённые тёмной магией, их ведь нельзя исцелить.

Гарри протянул руку и взялся за ржавую, запорошенную снегом калитку.

— Ты же не пойдёшь внутрь? По-моему, это опасно, — заговорила Гермиона.

Темнота и тишина вдруг словно сделались глубже. Железо под рукой Гарри вспыхнуло ярко-алым светом. За спиной Гермионы раздались громкие хлопки. Не оборачиваясь, Гарри потянул Грейнджер за собой. Он схватил Гермиону за руку и попытался аппарировать, но не вышло. Синий луч проклятия ударил совсем рядом. Гарри втащил Гермиону во внутренний двор дома Поттеров. Они ступили прямо в странный пружинящий под ногами снег.

— Гарри! — закричала Гермиона, указывая куда-то рукой. Он оглянулся и увидел появившихся на площади членов Ордена Феникса. Они бросились сражаться с Пожирателями смерти.

— Эхей! — закричал Фред. — Кто-то попался на нашу снеговую уловку-сирену!

— Мерлин мой! — вскричала Гестия Джонс. — Это же Гарри!

— Настоящий Гарри?

— Гарри Поттер?!

— Прикройте Гарри Поттера! — раздалось со всех сторон.

К Гермионе и Гарри подскочил Стерджис Подмор.

— Уходите скорее, — скомандовал он. — Бегите на площадь к фонтану! Там антиаппарационный барьер не работает!

Гарри побежал вперёд, перепрыгнув через калитку. Гермиона кинулась за ним.

— Скорее, Гермиона! — закричал Поттер, уворачиваясь от Непростительного.

Рядом с Грейнджер пролетела вспышка заклинания. Гермиона пригнулась, ноги поехали на скользком утоптанном снегу, и она упала, распластавшись на площади. Поскальзываясь, Гермиона поднялась на колени и нервно осмотрелась. Гарри не было видно.

— Гарри! — закричала она что было сил. — Гарри!

— Я здесь! — раздалось сразу с двух сторон. Гермиона увидела, что на площади Годриковой Впадины с Пожирателями смерти сражаются два Гарри Поттера. Гермиона растерялась, она понятия не имела, какой из них настоящий.

Вдруг пронзительный крик со стороны дома Поттеров заставил её обернуться. У калитки на снегу корчился от боли Фред Уизли. В нескольких шагах от него стоял Пожиратель смерти и направлял на близнеца Уизли палочку.

— Круцио! Круцио! — кричал Пожиратель, наблюдая за мучениями Фреда.

Гермиона вскочила на ноги и бросилась к нему.

— Оставь его! — закричала Грейнджер, посылая в неприятеля поток пламени. Пожиратель вовремя заметил летящее в него пламя и отпрыгнул в сторону. Поток огня ударил в ограду, плазмообразными каплями отскакивая от железа. Огненный свет озарил лицо под капюшоном, и Гермиона узнала в Пожирателе смерти Драко Малфоя.

*

Драко прибыл в Годрикову Впадину с остальными Пожирателями. Метка обожгла его руку прямо посреди ночи. Был Сочельник.

Волан-де-Морт лично наложил следящие чары на калитку старого дома Поттеров, на случай, если мальчишка задумает посетить родные места. Сработало!

Малфой аппарировал прямо с порога мэнора. Он провалился в удушливую тьму и оказался на узенькой улочке в Годриковой Впадине. По её сторонам тянулись домики, украшенные к Рождеству. Чуть впереди свет уличных фонарей очерчивал центральную площадь деревушки. Деревенская площадь была увешана гирляндами из разноцветных фонариков.

Хлопья белого снега медленно ложились на Годрикову Впадину.

— Сколько снега, — прошептал Драко, осмотревшись по сторонам.

За старой церковью виднелось старое кладбище. К нему вела узенькая тропка. По обе стороны скользкой тропы лежали сугробы нетронутого снега. За ними тянулись надгробия, укрытые голубоватым снежным одеялом в крапинках алых, золотых и зелёных искр от озарённых светом витражей.

Битва уже была в разгаре. На площади сверкали вспышки заклинаний, искрили и сталкивались друг с другом. Кто-то из членов Ордена Феникса направил палочку на Драко, но Малфой был быстрее. Проклятье само сорвалось с кончика палочки и попало несчастному светловолосому мужчине ровно в грудь.

Мыслей не было.

«Бей, сражайся, Драко, или тебя убьют, — твердил Малфой себе под нос. — Тебя никто не пожалеет. В том, чтобы убивать, нет ничего такого страшного, и ты уже делал это».

Но проклятые слова не давались ему, произнести «Авада Кедавра» оказалось сложнее, чем получить от Джонс Эверте Статум. Заклинание закрутило Драко и отнесло к ограде разрушенного дома. Голова закружилась. Вокруг проносились люди. На снегу расползались багровыми цветками пятна волшебной крови. Один из Пожирателей выстрелил задымляющим заклятием, и по площади пронёсся искрящийся дым. Как раз в это время Драко заметил палящего во все стороны заклинаниями Поттера. Его движения были плавными и мягкими. Он играл палочкой, взмахивал так, словно делает одолжение. Настоящий Поттер так не бьёт.

Схватившись за ограду, Малфой поднялся на ноги. В паре ярдов от него с Торфинном Роули сражался Уизли. Драко потряс головой, пытаясь прийти в себя окончательно. Ненависть и бешенство накрыли его с головой. Он много пытал за этот год. Тёмный Лорд заставлял его применять Круцио к провинившимся Пожирателям, но тогда он боялся гнева Волан-де-Морта. Почему-то, и Драко не мог этого понять, заклинание всегда выходило очень сильным, несмотря на отсутствие ненависти. Это радовало Тёмного Лорда. Тогда только страх царил в сердце Драко и управлял его рукой, но не сейчас. Кажется, Беллатриса говорила ему о том, что чтобы пытать человека, нужно наслаждаться его болью, ненавидеть всей душой и всем сердцем, желать причинить муки или хотеть отомстить.