В какой-то момент перо стало впустую царапать пергамент и оставлять кляксы.

«Непозволительная небрежность», — голосом Снейпа отчитало сознание. Чего-чего, а сознательности Гермионе было не занимать. Она проштудировала гору книг и остановилась на том, что крестражем Волдеморта могла послужить диадема Ровены Равенкло. Гермиона составила арифмантическую схему, рассчитав вероятность своей догадки. Семьдесят процентов — это не шутки! Но исключать ошибку тоже нельзя…

Здорово, если Гарри уже догадался насчёт последнего крестража и нашёл способ уничтожить их все! Если нет — меч Гриффиндора к его услугам.

За этими думами Гермиона забылась сном раньше, чем добралась до подушки, и проснулась от крика пролетевшей мимо окон птицы, спешащей к морю на утреннюю трапезу. День обещал быть ясным и лишённым потрясений, пока Регулус не выбил её из колеи своим внезапно проснувшимся дружелюбием.

Конечно, иногда Гарри с невиннейшим выражением лица говорил, что она отлично выглядит, и тогда Грейнджер отчётливо понимала: он забыл про эссе для Флитвика или тест для МакГонагалл. Память лучшего друга страдала избирательностью, когда дело касалось учёбы. Гарри надо выручать!

Комплименты Рона чаще всего касались её умственных способностей, вовремя протянутой руки помощи, мастерскому исполнению заклинания… Летом, начитавшись книжек по обольщению юных волшебниц, он перешёл на новую ступень отношений. Его напор усилился на свадебном торжестве, пока Уизли не испортил всё ревностью к Виктору.

Стараясь мыслить позитивно, Грейнджер вызвала в памяти образ самого Крама. Четвёртый курс, Святочный бал, чарующая музыка и атмосфера… Языковой барьер и природная замкнутость Виктора мешали ему красноречиво выразить симпатию и донести её по адресу.

Так или иначе, она никогда не теряла самообладание.

Гермиона ополоснула лицо водой в надежде обрести ясность мышления и почти заскрипела зубами. Всё тщетно! Она ещё могла понять, если бы дело касалось не её, а, скажем… Флёр! Точно, Флёр. Или другой миловидной француженки с очаровательными ямочками — её младшей сестрицы. Та выглядела бы сногсшибательно даже с молочной пенкой на губах… в мешке из-под картошки. Лысая.

«Ты красивая».

Грейнджер фыркнула.

На ней были потёртые джинсы и свитер из голубой шерсти со снежинками размером с яблоко — то немногое, что она не взяла с собой в Хогвартс и оставила в «Гнезде», потому что Джинни никогда бы такое не надела. На запястье левой руки красовался чудодейственный пластырь радужной расцветки. Мама покупала ей почти такой же, маггловский, когда учила кататься на роликах. Синяки под глазами были больше самих глаз. Волосы… В зеркале ванной у них был такой жалкий вид, что Гермиона обречённо вздохнула и смиренно взялась за щётку. Привести их в порядок без волшебства — заранее проигрышное предприятие, но почему бы не попробовать. Магия «бесподобных локонов» так и осталась для неё загадкой, а Браун не спешила поделиться секретом идеальной причёски на каждый день. В конце концов Гермиона считала косметические зелья напрасным переводом полезных ингредиентов.

«Ты красивая».

— Простая вежливость, — произнесла Гермиона, заколов непослушные пряди. Её хмурое отражение не выглядело убеждённым.

Она назвала Регулуса другом, и он сделал ей приятное в ответ. Однако Невилл, Симус, Дин и даже Кингсли тоже были её друзьями, но никогда не говорили ей:

«Ты красивая».

Тем более таким глубоким бархатным голосом, от которого мурашки бегут по коже, сердце замирает в груди, а в животе что-то сладко переворачивается.

Она не виновата, что Блэк одной обронённой фразой заставил её дыхание участиться.

Гермиона стрелой вылетела из его комнаты и едва не сшибла Люпина, спасшего её, запутавшуюся в собственных ногах, от встречи с полом.

— Ты добрый утром, Ремус, — пропищала Гермиона. — То есть, утренней доброты. О Мерлинова борода! Доброе утро!

— Ты тоже добрая утром, — поддержал Ремус с понимающей улыбкой.

Гермиона протиснулась мимо него в надежде, что ей хоть чуточку удалось скрыть своё состояние — состояние полной растерянности.

Весь день она провела, ловя своё отражение в зеркалах, чтобы понять наконец, почему Блэк сказал:

«Ты красивая».

— Чёрт возьми! — прорычала Гермиона, поймав себя за тем, что прислушивается к запаху собственных волос.

У неё были куда более важные заботы, требующие внимания.

Ни одно злодеяние в мире не обходилось без участия представителей змеиного факультета. Забини, самый настоящий змеёныш, практически загипнотизировал её своими речами. Ему бы в театр на роль Гамлета, или лучше Макбета — презренного предателя!

С Ноттом всё ещё запутаннее, но факт остаётся фактом — он их спас. Возможно, Тео пришлось поплатиться за свою выходку. Почему он помог? Регулус вроде как проникся к нему симпатией, когда закончилась их дуэль — насколько слово «симпатия» вообще вписывалось в его скудное понимание ситуации. Гермиона могла бы расспросить его, что он думает о Нотте, о Кэрроу, о дальнейших действиях Снейпа, но теперь… Теперь её чувство уверенности в себе изрядно пострадало. По его вине!

— Гарри, как мне тебя не хватает, — пробормотала Гермиона, уткнувшись лбом в дверцу ванной.

Рона, само собой, тоже. Но… но не так. Не сегодня. Гарри был её точкой опоры. С ним было комфортно в любой ситуации, никогда не нужно притворяться. Они понимали друг друга с полуслова. А что сейчас?

От близких друзей ни весточки, судьба семьи Уизли тоже неясна. Как было условлено, Гермиона отправила Артуру патронус, коротко сообщив о грозящей опасности, но ответа так и не получила.

Из-за переживаний у неё разболелась голова. Вне сомнений, ни о какой аптечке в доме Блэков и речи идти не могло.

— Почему волшебники не могут изобрести что-то вроде маггловского аспирина, — проворчала Гермиона. — Обязательно три часа стоять над котлом в духоте и испарениях?

Она ещё раз придирчиво осмотрела себя в зеркале и покинула ванную комнату.

Неудивительно, что возвращение Теда Тонкса стало для неё подарком, поводом отвлечься. Он как раз вешал плащ на крючок в вестибюле, когда она спускалась на первый этаж.

Андромеда услышала мужа из гостиной и поспешила заключить его в объятия.

— Я ненадолго, Дромеда. Сменю одежду и что-нибудь быстро перекушу, — усталый взгляд отца Доры упал на Гермиону. — Вы вернулись?

— Вчера утром. Регулус был ранен, но я его подлатала, — сказала миссис Тонкс, окинув супруга озабоченным взором.

— Я его осмотрю.

— Ты вторые сутки на ногах, Тед! Ты выглядишь хуже, чем Регулус, когда он появился здесь с раскуроченным плечом! И потом — ты сомневаешься в моих способностях залатать родного кузена?!

Правдами и неправдами ей удалось уговорить мужа отдохнуть и забыть о долге хотя бы на час. Она взяла Теда за руку и переплела свои пальцы с его, как бы говоря: не отпущу.

Все обитатели «Гнезда» собрались внизу, чтобы выслушать последние новости из внешнего мира.

В Годриковой Впадине вспыхнули беспорядки. В Мунго было много раненых волшебников, но вместе с ними пострадали и магглы. Работы для целителей было с избытком.

— Гермиона, — ласково обратился мистер Тонкс, — чуть не забыл самое главное. У меня есть вести о Гарри. Ну, как вести… Возможно, чушь на пустом месте. Одна из пациенток, пожилая колдунья в общем отделении, утверждает, что Гарри Поттер жил в её доме в Годриковой Впадине все последние месяцы.

Регулус скрестил руки на груди, всем видом излучая: не стоит полагаться на россказни старой курицы, сочиняющей истории.

— Как её зовут? — поинтересовался он с демонстративной ленцой в голосе.

— Батильда Бэгшот.

— Батильда Бэгшот?! — дружно переспросили Регулус и Гермиона.

— Та самая? — с сомнением уточнил Блэк, немного успокоившись. — Автор «Истории Хогвартса»?

Тед озадаченно переглянулся с женой и потёр подбородок. Двухдневная щетина на нём отдавала проседью.

— Я не очень хорош в истории, но, полагаю, та самая.