– Серж. Заканчивай уже дурью маяться, – сказал Толик и от души махнул рукой. – Тебе мало, что сегодня Петя-Фокус обнаружил Галкин колпак на муляже под самым потолком? Уже Галке с Ириной скоро запирать анатомичку, а мы еще не убрались как следует!

Галкин колпак был очень большой примечательностью не только в анатомичке кафедры нормальной анатомии, но и почти на всем курсе. Он был всегда накрахмален до каменной жесткости и высотой был чуть ли не с Серегу. И форму имел какую-то особенную, неповторимую. Потому увиденный Петей-Фокусом на муляже под самым потолком, куда его даже постараться случайно закинуть было невозможно, – точнее надо было очень постараться, чтобы закинуть, – преподаватель сразу и однозначно понял, кто это мог сделать, и почему Галка, вечерний лаборант, не заметила этого.

– Успеем, – Серж перестал обнимать лаборантку по имени Галя и подошел к полному ведру с водой. – Ты знаешь, что такое морская уборка пола? Типа палубу моем?

– Я много чего знаю по книгам, но что ты хочешь этим сказать не знаю.

– Тогда смотри, – и Серж сильным круговым замахом вылил ведро воды, стараясь обдать водой все даже дальние уголки большой комнаты. При этом он пригнулся пониже, чтобы водяная струя не зацепила столы с препаратами, за которыми они весь день, а потом и весь вечер занимались.

Галя и гардеробщица Ирина завизжали от ужаса. Это стоило, конечно того, чтобы завизжать. Вода тонким слоем покрыла всю поверхность деревянного пола учебной комнаты, и всем представилось ужасным положение, что ее придется собирать назад в ведро тряпкой.

– А теперь, – растягивая слова, Серж наматывал половую тряпку на швабру, – мы вдвоем быстрыми движениями сначала разгоняем воду по всем самым дальним уголкам учебной комнаты, а потом…

– Ты чокнутый! – заорала Галина. Ведь на ней, как оставшейся на этот момент старшей из официальных работников, висела ответственность за вечернюю уборку и вообще за вечернюю сохранность помещения. И надзор за дежурными студентами, которыми мы являлись сегодня. Она понимала, что все остальные студенты уже ушли, – сама же и выгоняла, освобождая помещение, – и помощи, о которой она могла их попросить, уже не будет. Казалось, что катастрофа неизбежна.

– Ну, не на столько, как тебе кажется. – Серж уверенными движениями, чуть ли не по их ногам, разгонял разлитую воду по помещению. – Вот смотри, что это? – и он указал на воронкообразные отверстия в полу, забранные мелкоячеистой сеткой. – Ведь это слив? Или я не прав? Мне это еще называли «шпигат».

«Шпига́т – отверстие в палубе или фальшборте судна для удаления за борт воды, которую судно приняло при заливании волнами, атмосферных осадках, тушении пожаров, уборке палубы и др.»

Молодёжь сгрудилась около дырки в полу и стала внимательно разглядывать, как Серж сгонял шваброй воду к этой дырке, и грязная вода бесследно туда уходила. Было похоже, что он оказался прав. И всего за несколько минут пол учебной комнаты, из затоптанного за 3-4 смены студенческих занятий сиял, чистотой и блеском. Никто и не помнил, чтобы он хоть когда-то так выглядел в часы занятий. Хотя от них и требовали иметь сменную обувь на занятиях, но и сменной обувью из гардероба после переодевания натаскивали столько грязи за занятия, что уборка между сменами не сильно улучшала состояние покрытия пола.

– Вот ведь Петя-Фокус удивится утром! – сказал задумчиво Толик. – Слушай! – спохватился он, – но с таким качеством уборок он нас вечными дежурными сделает по анатомичке! Ты об этом подумал?

– А ты будешь сопротивляться? – хохотнул Серж и показал глазами на Ирину, о чем-то щебетавшую с Галиной в сторонке.

– Ну, не так, чтобы очень. Но ты же понимаешь, что отработки нас ждут и на других кафедрах…

– Ага! А тебя при этом ещё и лаборантка Люба ждёт на кафедре нормальной физиологии? – ехидненько спросил он Толика. – А ещё в шахматном клубе Марина… – но Толик резкими движениями замахал на него, показывая глазами на девушек, уже прекративших что-то активно обсуждать и повернувшихся к ним.

– Не всем же быть такими верными… – отозвался громко Толик, но вовремя оборвал фразу.

– Так, мальчики, – вмешалась в их разговор Галина, – Кому это вы неверные?

– Так ведь вот, обсуждаем строение возвратно-поступательного движения некоторых мышц, которые нам Петя-Фокус рассказывал. А кстати, Галка, ты не знаешь, почему нашего Петра Федоровича так за глаза называют?

– Знаю, но не скажу.

– А мне скажешь на ушко? – стал приближаться к ней Серж, отрезая возможность сбежать из угла за шкафом выставленной перед собой шваброй, тряпку на которой он еще не снимал и не отжимал.

– А мне? – двинулся в ту же сторону Толик со своей шваброй.

– Ладно, ладно, скажу. Понимаете, он еще будучи в аспирантуре постоянно сопровождал на лекциях нашего зав. кафедрой, и тот постоянно заставлял его крутить для него слайды. Но почему-то изображение на экране постоянно становилось нечётким или совсем мутным, и заведующий постоянно сердито дёргал своего подопечного фразой: «Петя, – фокус!». Ну, чтобы он фокус проектора поправил. Вот так к нему эта фраза и приклеилась, а когда он стал преподавать, то кличка передается из поколения в поколения студентами, хотя никто уже и не помнит, откуда она взялась.

– По-нят-но! – протянули удовлетворённые парни, чисто по-мальчишечьи продумывая, как бы использовать позабористее полученную информацию на курсе. Каждый думал о своем, но девушки запаниковали, зная озорные наклонности своих ухажеров.

– Вы ж не думаете, что это стоит обнародовать?

– Ну, не из наших уст, уж точно! Мы и так у него в немилости?

– Чего бы вдруг?

– А ты где свой колпак сегодня взяла?

– На шкафчике, ответила Галя. – Я еще удивилась, почему его кто-то вынул из шкафчика.

– А ты его туда положила вчера? – ехидненько спросил Толик.

– Стоп, чувырлы! Так вы его с муляжа не сняли вчера перед уходом?

– А я и не закидывал его указкой туда, – ответил Толик. – Я ж не виноват, что вы от прикосновения друг к другу вообще память теряете.

– А ты о чем думал? – Галка накинулась на Сержа.

– Тебе напомнить, о чем я думал? – тихо поинтересовался Серж.

– Да я вас сейчас обоих… – Галина кинулась на них, но парни отгородились от неё швабрами с намотанными тряпками, и, похоже, готовилось нешуточное сражение. Галя была на 1,5-2 головы выше Сержа, да и знала, что он ей ничего больно не сделает. Волкова она в расчёт даже не брала, т. к. он вообще был очень добрый.

Но в дверь вошла уже переодевшаяся в пальто Ирина.

– Так, народ! Если вы решили оставаться тут, то я запираю гардероб и ухожу. И ждите своего Фокуса до утра. Я больше ждать не хочу.

– Толик! – завопил Серж, – Уйми ты свою пассию! Мы так не договаривались! Я не хочу так рано уходить отсюда. Я еще не всю анатомию выучил!

– Ой! А то вы тут анатомию собираетесь учить, а не лизаться, как кошка с котом! – вот за что парни очень недолюбливали Ирину, так вот за такую беспардонность. Но они быстренько убрали швабры, проверили, закрыты ли окна и побежали вслед за Ириной в гардероб переодеваться.

– Ну, доберусь я до нее когда-то, – шуточно за спиной друга тихонько шипел Толик. И Серж только улыбался, т. к. знал, что не доберется. Или доберется?… Но думать не хотелось, т. к. сверху уже спускалась мгновенно переодевшаяся Галина, и было слишком мало времени на собственные переодевания.

Мы можем представить себе, и даже уговаривать друг друга, что в силах «заморозить», уложить в криогенные хранилища и анабиозные камеры целое человечество, но не факт, что удастся так сохранить, а не похоронить человечество весьма красиво и дорого.

Да, сама по себе идея сохранить генетический код в целости и неприкосновенности, – как от себя самих, так и от природных факторов, – проста и превосходна. Для этого можно использовать «законсервированные» половые и не половые клетки, замороженные зародыши в разной стадии развития, готовые организмы разных возрастов в криогенных и/или анабиозных камерах. Последние особенно хороши и привлекательны, т. к. люди могут быть подняты из хранилищ для выполнения неотложных задач без предварительного длительного выращивания с адаптацией, да еще и без более длительного обучения. А после выполнения этих неотложных задач взрослые организмы могут быть снова уложены в свои камеры. Ну, или утилизированы, если повторное «консервирование» почему-то невозможно.