– Мне надо в туалет, – после двухминутных несуразных подёргиваний под «Doggy style», крикнула Карине в ухо и двинулась по направлению к уборной. Смутно представляла, где она находится, поэтому, видимо, свернула не туда. Всё равно куда, лишь бы сбежать.

Длинный коридор не заканчивался дамской комнатой, а наоборот, стал затемнённым и глухим. Наверняка я сунулась в помещение администрации, которая сейчас отсутствует. Уткнувшись в тупик с надписью на двери «Бухгалтерия», повернула обратно и вздрогнула от того, что наткнулась на кого-то в полутьме.

Кого-то, кто пах дико приятным парфюмом, высокого, стройного, перегораживающего путь к спасительному выходу. Кого-то, чьи ловкие руки внезапно и грубо обхватили меня за талию, прижали к упругому мускулистому телу. Кого-то, кого звали Андрей Константинович, от которого не удалось спрятаться.

– Заблудилась? – выдохнул до дрожи горячо в макушку, отчего по спине пробежала толпа мурашек.

– Нет.

– Значит, намеренно сюда шла? – ещё крепче и сильней притиснул к себе, нагло устроив лапищу на моей левой ягодице.

– Отпустите, – попыталась отстраниться.

– Конечно, – наклонился, настойчивыми тёплыми пальцами приподнял моё лицо за подбородок, практически насильно удерживая, – чуть позже.

Напористые, по-мужски твёрдые губы уверенно нашли мой рот. Его язык тут же скользнул внутрь, исследуя, лаская, погружаясь всё глубже, посылая по телу будоражащую волну за волной. Стало безумно жарко и приятно. Давно я не целовалась. А так мучительно сладко, до стона и мычания – никогда. Мне бы расслабиться, обнять за крепкие плечи, отдаться порыву и невообразимым ощущениям, но сильно сдерживало одно обстоятельство.

Владелец умелого нахального языка, вытворявшего в моём рту восхитительные вещи, был человеком, который унизил меня. Дважды. А теперь намеревался сделать это ещё раз. Даже совесть его не заела после выходки на остановке и в кафе. Гад! Сексуальный, обалденный, бездушный мерзавец.

Не дала ему закончить восхитительно вкусный поцелуй на минорной ноте, впившись в тот самый язык зубами и резко отпихивая в грудь двумя руками. Если бы не укусила, у меня вряд ли получилось бы оттолкнуть – мужчина оказался слишком мощным. К тому же находился на непозволительно близком расстоянии.

– Не смей никогда больше так делать, понял?

В темноте его лица практически не было видно. Но я поняла, что надо добавить разъяснений, и что было силы, влепила пощёчину. Аж рука разболелась. Отчётливо услышала мат, но не стала ждать, действий с его стороны. Пустилась в бегство так стремительно, насколько позволяли каблуки. Если догонит, мне не сдобровать. К счастью, погони не было, окриков и угроз в спину – тоже.

Выскочила в шумный, забитый до отказа зал. Схватила сумочку, мимоходом распрощалась со всеми, кого встретила на пути к выходу, и выбежала из ресторана. Домой, к семье, подальше от неприятностей. С колотящимся от страха и волнения сердцем.

Следующие недели кромешного ада вымотали меня из сил и уничтожили морально. Михал Михалыч ходил сам не свой, Алину задёргали с проверками. Бар, кухню и склад подвергли жёсткой инвентаризации.

Через пару дней после корпоратива в кафе заявились проверяющие – две особи женского пола средних лет. Обе в очках и строгих деловых костюмах. У обеих ужасные причёски и раздражающе яркий цвет волос. На непроницаемых лицах кроме цифр и отчётов ничего не выражалось. Они явно не простят ошибок в отчётах и не упустят ни одной копейки, которые могла упустить Алина.

Бедненькая. На неё было страшно смотреть, когда каждую накладную, каждую подпись, каждый отчёт придирчиво и скрупулёзно изучали аудиторши. Они практически не разговаривали между собой. Монотонно выполняли свою скучнейшую работу, щёлкая по клавишам калькулятора, ловко управляя компьютерными программами. Как долго будет штудироваться бухгалтерия, никто не знал. Но становилось не по себе абсолютно всем.

Я тоже материально ответственное лицо и отвечала за товары, которые получала. Никогда нас никто не проверял, никогда не было нареканий и недостач. По нашим с Юляшей накладным и пересменкам всегда всё сходилось тютелька в тютельку, а последнюю инвентаризацию имущества и склада «Золушки» проводили ещё до моего прихода.

Спустя две недели мы были на грани нервного истощения и инфаркта. Тётя Валя видела наши потерянные испуганные лица и пыталась поддержать, чем могла:

– Да что же они вас, съедят что ли? Всё нормально будет, не переживайте так.

Оказалось, переживать было за что. И конкретно мне. К концу проверки Алина тихонько, чтобы эти мымры, что пошли перекурить на улицу, не заподозрили и не услышали лишнего, спросила:

– Ты когда товар принимала в феврале у Радика, пересчитывала спиртное?

– Что? Я?! Когда?

– Аля! Там подпись на накладной твоя стоит, – прошипела. – Приняла 10 бутылок виски, 10 шампанского и 10 бутылок кальвадоса.

– Ты с ума сошла! – Я чуть не подпрыгнула на месте.

– Тсс-с.

– Быть такого не может. Какой кальвадос?

– По 1000 гривен за 500 мл!

– Да мы таким не торгуем, и на фига мне столько, когда я максимум по 20 бутылок пива заказываю!

– Правда? А тогда почему мы за него заплатили?

Я окаменела. Радик – наш постоянный поставщик спиртного, оказывается, редкостная сволочь. Подсунул накладную чужого магазина или специально обманул? А я тогда уставшая была. Лёшка всю ночь не спал, температурил. Вот и подписала, не глядя.

– Алина! Я тогда только шампанское брала пять бутылок и виски 5! – умоляюще простонала.

– Сумма недостачи выходит, – девушка обернулась к аудиторшам, которые уже собирались возвращаться на склад и тушили окурки, – 15 тысяч.

Сердце прекратило биться. Кровь прилила к лицу. Дыхание перехватило. В голове зашумело. Это мне два месяца без зарплаты сидеть и недостачу выплачивать! Теперь я точно знала, что накосячила, тем самым нажив себе кучу головняка.

– Алин, вдруг упавшим голосом спросила я, – это все мои грехи или ещё что-то? По Юляше всё сходится?

– Не знаю, мы только твои смотрели.

– Это получается, если и она подписала, мне отвечать? – внезапно стало понятно, почему сменщица скоропалительно свалила, как только запахло жареным.

– Вы же вместе ответственность несли, ты у неё смену принимала, пересчитывала остатки, подпись на отчётах ставила. – Кажется, и до Алины окончательно дошло, что я в глубокой заднице, – Аля, мне очень жаль.

В понедельник вечером шеф собрал нас в общем зале. Кафе закрыли пораньше, вывесив на дверях грозную табличку «Переучёт». Все сотрудники выстроились в небольшую шеренгу. Не было только тёти Вали. Оно и понятно. Уборщица – лицо не материально ответственное, а значит, с неё взятки гладки.

Михал Михалыч, заложив руки за спину, как командир военного отряда, разгромленного в короткой стычке с врагом, медленно прохаживался взад-вперёд, бросая на нас тревожные взгляды.

– Ребятки, – послышался расстроенный голос. – У нас после аудиторской проверки и инвентаризации выявили некоторые нарушения и недостачи.

Все замерли. Я затаила дыхание и, кажется, больше не дышала. Только сердце отдавало гулким боем внутри.

– По кухне минус 6000 гривен, – продолжал сурово – Там не хватает посуды в основном, да и с провизией нарушения были.– Серёга, Карина и Катя шумно выдохнули. Сумма немаленькая, но они могут легко её перекрыть, если скинутся. Хотя, скидываться в основном придётся Серёге за битую посуду, конечно.

– А по бару есть вопросы серьёзнее, – шеф устрашающе долго и холодно посмотрел на меня. – Аля, зайди ко мне.

Коллектив оторопел. Если не названа сумма, значит, она сильно превышает 15 тысяч? Тысяча раз чёрт! Пока шла за Михал Михалычем, делала ставки. Насколько я идиотка по жизни и безответственная дурёха? Насколько Юляша обогатилась за мой счёт, и где её искать, чтобы придушить?

Шеф сел в кресло и жестом пригласил меня присесть. Не было никогда, такого чтобы мы беседовали с ним, рассиживая друг напротив друга. Значит всё очень плохо.