Но тут Ковенанта подхватил подоспевший Красавчик. Линден обернулась и увидела, как сражается Первая. Та была меченосицей, в совершенстве владеющей искусством боя. Скальный свет полыхал на разившем с быстротой молнии клинке. Обагренные кровью пещерники падали один за другим, словно пораженные не сталью, а силой волшебства. Меч в ее руках казался магическим жезлом.

Будь тропа поуже, Первая сдержала бы любое число врагов, но на широкой дороге они могли обойти и окружить ее. Руки их были такой же длины, как и у Великанов; привыкшие иметь дело с камнем, они могли сокрушать гранит. Большую часть усилий ей приходилось затрачивать на отражение ударов дубин, грозивших раздробить ей руки. Шаг за шагом пещерники оттесняли ее назад.

Стоило ей лишь раз оступиться на неровной почве, и дубина вскользь попала по левому виску – на нем тут же появился кровавый рубец. Нанесший удар пещерник полетел в пропасть с рассеченной грудью, но на нее наседали все новые и новые твари.

Линден взглянула на Красавчика. Сердце Великана рвалось на части, глаза полнились отчаянием. Он предлагал ей свою жизнь, как Сотканный-Из-Тумана.

Этого Линден вынести не могла.

– Помоги Первой! – крикнула она. – О Ковенанте я позабочусь!

Не медля ни секунды, Красавчик отпустил Неверящего и устремился на выручку жене. Линден схватила Ковенанта за плечи и принялась яростно трясти.

– Пошли! – кричала она ему в лицо. – Ради Бога! Скорее!

Она чувствовала, как разрывается между любовью и страхом, и борьба эта была непереносимой. Ему ничего не стоило истребить пещерников, но вместе с ними он мог сокрушить или осквернить порчей Арку Времени. Но друзьям грозила гибель, и в какое-то мгновение он готов был уничтожить все и вся, лишь бы им не пришлось умереть за него, как умер Морской Мечтатель.

Но он удержался – сдержал свой порыв усилием воли столь нечеловеческим, как его собственное предназначение. Черты лица Ковенанта затвердели, взгляд стал отрешенным и одиноким, как брошенная на произвол Солнечного Яда Страна.

– Ты права, – пробормотал он, – это патетика.

И, выпрямившись, зашагал во тьму.

Цепляясь за онемелую руку, Линден устремилась за ним. Вдогонку им, эхом отдаваясь по пещерятнику, неслись удары и крики. Когда отблески скального света уже почти истаяли, они добежали до перекрестка. Ковенант инстинктивно порывался свернуть направо, но Линден потянула его в левый коридор – он ощущался как менее посещаемый. Почти сразу же она пожалела о своем выборе, ибо этот проход не уводил прочь, подальше от света. Напротив, скоро он вывел в большую каверну с растрескавшимися, пропускающими сквозь многочисленные щели свет раскаленного озера стенами. Было нестерпимо жарко, воздух наполнял густой запах серы. Из пещеры выходило еще два тоннеля, но они не вытягивали испарений.

Сквозь щели можно было видеть опоясывающую провал дорогу – возможно, это помещение являлось своего рода наблюдательным пунктом, позволяющим обитателям пещерятника следить за дорогой, оставаясь незамеченными.

Ни Первой, ни Красавчика на дороге не было. Они отступили в тоннель за Линден и Ковенантом. Или пали.

Ее видение подало сигнал тревоги – но поздно. Опять слишком поздно. С горечью она повернулась навстречу хлынувшим из всех трех тоннелей пещерникам.

Возможно, они заметили путников, когда те огибали озеро магмы. А задержка, вызванная борьбой Вейна и Финдейла, дала им время устроить засаду.

Из створа тоннеля – того самого, которым прошли Линден и Ковенант, – появились Первая и Красавчик. Они устремились к друзьям, но пещерники во множестве бросились наперерез и оттеснили Великанов назад. Размахивая дубинками и топорами, они устремились к Ковенанту и Линден. Ковенант сделал шаг вперед, закрывая ее своим телом, и дрожащим от напряжения голосом сказал:

– Оставьте ее. Я пойду с вами.

Но обитатели подземелья, похоже, не слышали его. Глаза их полыхали яростью.

– Только троньте ее, я разорву вас в клочья...

Один пещерник схватил Ковенанта, сграбастав своей лапищей сразу оба его запястья. Другой занес дубинку, целясь в голову Линден. Та нырнула, и удар пришелся вскользь. Отодвинувшись от стены, Линден бросилась к Ковенанту.

Пещерники были довольно неуклюжи и настигли ее не сразу. Ковенанту тем временем удалось каким-то образом вывернуться. Выхватив из-за пояса нож, он принялся размахивать им, нанося удары наугад. Один пещерник упал, но клинок засел у него между ребер, и вытащить его онемелой рукой Ковенант не смог.

Безоружный, он обернулся к Линден. Лицо его растянулось в беззвучном крике:

– Прости!

Пещерники окружили Ковенанта. Видимо, желая взять его живым, они не использовали топоры и дубины, а молотили кулаками до тех пор, пока он не упал. Линден пыталась дотянуться до него – до его Силы. Овладеть кольцом с помощью видения. Она задыхалась, легкие наполнял удушающий жар расплавленного озера.

Вейн и Финдейл сгинули в огненном озере. Ковенант был распростерт на камне, словно на жертвеннике. У нее не осталось ничего.

Но она не прекращала неистовых попыток овладеть дикой магией, пока на ее голову, позади левого уха, не обрушился сокрушительный удар. Мир перевернулся, и она провалилась во тьму.

Томас Ковенант лежал ничком на твердом полу. Лицо его было разбито. Он, всегда желавший лишь мира и спокойствия, пришел к этому в результате насилия. Таков был плачевный итог его собственных действий. Откуда-то издалека доносилось невнятное бормотание, напоминающее то ли литанию, то ли заклинание. Казалось, будто сотни людей на разные лады повторяют одно и то же имя. Наверное, они смеялись над ним.

Джоан исчезла.

Вероятно, ему следовало бы сдвинуться с места, перекатиться, сделать хоть что-нибудь, чтобы смягчить боль. Но такая попытка была выше возможностей Ковенанта, вся его сила обратилась в песок и пыль. Впрочем, он никогда не был силен физически. Они отняли и ее у него без особых усилий. «Странно, – отстраненно размышлял он, – что человек, имеющий так мало оснований гордиться собой, провел столько времени, претендуя чуть ли не на бессмертие. А ведь мог бы и раньше уразуметь, что к чему». Бог свидетель, ему были предоставлены все мыслимые возможности, чтобы избавиться от своей самонадеянности. Истинные герои не бывали самонадеянными. Кто назвал бы самонадеянным Берека? Или Морэма? Или Идущего-За-Пеной? Список можно было продолжать до бесконечности – и всех этих великих героев роднило смирение. Даже Хайл Трой в конечном итоге поступился своей гордыней. Лишь такой самоуверенный болван, как он, Томас Ковенант, мог поверить, будто судьба Земли целиком зависит от выбора слабого и недальновидного человека. Только такой, как он. Или как Лорд Фоул. Тот, кто был способен к Презрению, но мог отвергнуть его. Или тот, кто не мог. Линден несчетное количество раз говорила, что он не в меру самонадеян.

Именно поэтому на него и была возложена задача одолеть Лорда Фоула. На него одного.

«Вот сейчас, – говорил он себе вновь и вновь. – Вот сейчас я поднимусь с этого пола, пойду к ним и обменяю себя на Джоан». Он и так откладывал это достаточно долго. Вот она на самом деле самонадеянной не была. И никак не заслуживала того, что с ней случилось. Она просто никогда не могла простить, себе свою слабость. Эта мысль едва не заставила его рассмеяться – резон для того был. Ведь, в конце концов, он не так уж сильно отличался от Джоан. Единственное подлинное различие заключалось в том, что он был призван в Страну, когда Страна была способна исцелить его, и сохранил способность осознавать, что это значит. Но он был чист – если он был чист – по милости, а никак не по заслугам.

В известном смысле ее тоже можно было назвать самонадеянной. Она придавала слишком большое значение своим промахам и ошибкам. И никак не могла научиться забывать их. Как, впрочем, и он. Но он пытался усвоить этот урок. О Боже, как он пытался. Вот сейчас. Сейчас он встанет и займет ее место в огне Лорда Фоула.