– Ночью?

– Ну да. Я часто ночью гуляю, – Степанида Ивановна отвернулась.

– И не боитесь?

– Как тебе сказать… всякое бывает, – уклончиво ответила баба Стеша. – А ещё был неприятный случай с Чижиковыми. К ним сватья из Иркутска приехала. Они её сразу на дачу привезли. А она баба с ветерком в голове – попросту говоря, идиотка полная. Но я-то этого не знала…

Люська отключила слух. От болтовни Степаниды Ивановны хотелось застрелиться.

– …в отделении полиции во всём разобрались быстро, – заключила баба Стеша. – И меня отпустили с миром. Но с тех пор я с Чижиковыми даже не здороваюсь, они для меня умерли. Знать их не желаю! Меня соседи либо любят, либо ненавидят, третьего не дано. Кому-то я как бельмо на глазу, а кто при встрече расцеловать готов. Вот взять, к примеру, Рудкиных, я им услугу оказала…

– Баба Стеша, а как к вам относился Алексей Павлович? – перебила Люська. – Любил или ненавидел?

– С Лешкой, земля ему пухом, мы дружили. Он часто у меня чаи гонял, о жизни толковал, секретами делился. – Степанида Ивановна нахмурилась. – Но почему не обмолвился, что дом продавать собрался, не знаю. Странно. Сначала квартирку на Славика переписал, теперь дом. Сам-то он, где жить собирался?

– Кто такой Славик? Вы сказали, Алексей Павлович одинокий.

– Ну правильно, Славик совсем недавно появился. Я сама его не видела, знаю лишь со слов Алексея. Как я его ругала, когда узнала, что он квартиру добровольно отписал. Последними словами старика крыла.

– Степанида Ивановна, вы меня окончательно запутали. Можете начать с начала, когда вы впервые услышали про Славика?

– Могу. Я, милая, поговорить люблю. Особенно если собеседник приличный человек. Про Славика узнала в апреле, когда на дачу приехала. Алексей заявил, что, оказывается, перезимовал в товариществе, и теперь здесь постоянно жить будет, квартиру, мол, на Славика переписал. Она ему нужнее, он молодой, недавно женился, хватит по общежитиям мотаться. И рассказал про старого друга, которому обещал, в случае чего, помочь сыну, Славке.

Люська услышала историю о том, что тридцать семь лет назад у Василия Асташкова родился сын. Когда ему исполнилось четырнадцать, родители переехали в Новосибирск. После смерти Славиной матери, Алексею Павловичу позвонил друг и сообщил о новом несчастье. Вячеслава осудили на десять лет, он отбывает наказание в колонии общего режима. Находясь в подпитии, молодой человек поругался с приятелем, толкнул, тот, не устояв на ногах, упал и ударился головой о стену. Смерть наступила мгновенно.

Двадцатишестилетнего Вячеслава приговорили к десяти годам колоний. Спустя пять лет Асташков-старший по вине аферистов лишился двухкомнатной квартиры в Новосибирске. Рыдая в трубку, пенсионер попросил Алексея Павловича помочь сыну, когда тот выйдет на свободу. Написав Вячеславу письмо, в котором были московские координаты Алексея Павловича, Василий Асташков скончался от острой сердечной недостаточности.

Вячеслав вышел на свободу. Собственной жилплощади нет, идти некуда, и он, держа в кармане письмо отца, приехал в Москву. Разыскав Алексея Павловича, Вячеслав попросил временный кров. Но стоило старику узнать, что Слава в скором времени собирается жениться, он принял твёрдое решение – переписать квартиру на Асташкова.

– Я планировала осенью Алексея к себе жить пригласить. У меня квартира просторная, да и вдвоем веселее. Хотела в августе сказать ему об этом, а видишь, как все вышло.

– Степанида Ивановна, вы рассказали про Вячеслава полиции?

– А как же! Ещё посоветовала, чтобы они этого Славика проверили. Вдруг он мошенник.

– Степанида Ивановна, мне нужен домашний адрес и телефон Алексея Павловича.

– А зачем? Думаешь, он и дачу на них оформил?

– А почему бы нет.

Баба Стеша встрепенулась.

– Правильно мыслишь, милая, я-то об этом совсем не подумала. Записывай адрес, наизусть помню. Память, слава Богу, как у слона.

Чуть позже, Люська, стараясь подобрать нужные слова, поинтересовалась:

– Баба Стеша, а у вас на участках в последнее время ничего странного не происходило? Может вы замечали чего-нибудь?

– Замечала! Чижиковы купили надувной бассейн, плещутся в нём, как сардины. Ладно бы молча плескались, так ведь орут. Визжат, на психику давят.

– Я имела в виду другие странности. Возможно, вы видели людей, одетых не совсем подобающим образом.

– Зойка Стрельцова одевается неподобающим образом. Ну прям совсем неподобающим. Шортики короткие-короткие, а ножки у Зойки – будь здоров и не кашляй.

Сообразив, что вопрос следует задать в лоб, в противном случае, разговор продлится до глубокой ночи, Люська выпалила:

– Степанида Ивановна, вы видели здесь клоуна?

– Севка Бекасов, когда напьется, вылитый клоун. Нос красный, волосы в разные стороны, смеется невпопад. Хоть в цирк его вези, честное слово.

Перед самым уходом Люська спросила, кто, по мнению бабы Стеши, мог убить Алексея Павловича.

– Бродяги. Захотели добром его поживиться. Замок у него хлипенький был, такой простой шпилькой открыть можно. Правда, изнутри щеколда имелась, но Лешка наверняка забыл её задвинуть.

Сидя в электричке, Люська раскладывала по полочкам полученную информацию. Зря Витька над ней смеялся, от бабы Стеши удалось узнать много интересного. Взять хотя бы Вячеслава Асташкова. Определённо, странный тип. Как взрослый человек может допустить, чтобы восьмидесятилетний старик, подаривший ему квартиру, зимой жил в дачном домике? Почему не настоял, чтобы Алексей Павлович остался в городе? В конце концов, мог потребовать. Но нет. Дед был лишним, помехой, а это уже наталкивает на мысли.

Глава четвертая

Просто Мими

Утром Люська передала Виктору разговор со Степанидой Ивановной.

– Не вижу здесь ничего странного, – сухо произнёс Витька. – Всё объяснимо. Сделал человек подарок в виде квартиры сыну друга. Молодец!

– Неужели тебя не настораживает сам факт передачи квартиры Вячеславу?

– Нет.

– Витька!

– Деду было восемьдесят лет, родственников не имел, куда, по-твоему, ему жилплощадь девать? С собой на тот свет забирать? Почему бы ни переписать квартиру на Асташкова? Или думаешь, его насильно заставили подписать документы?

– Не исключаю такой возможности.

– И Алексей Павлович на протяжении года хранил молчание? Нет, не верю, он бы сто раз обратился в полицию. И не спорь, – произнёс Витька властным тоном. – Надо копать в другом направлении.

Люська надулась.

– Ты как хочешь, а я буду капать там, где считаю нужным.

Виктор откинулся на спинку стула.

– Почему не спрашиваешь о моих успехах?

– А они есть?

– Полюбопытствуй.

– Витька, не интригуй, говори, что удалось узнать?

– Вчера весь день обзванивал знакомых Маринки, тех, чьи имена нашёл в её записной книжке. Даже не подозревал, что она настолько общительна. Книженция вся исписана номерами телефонов и адресами.

– Ну и?

– Мне казалось, что в ту ночь, – Виктор на мгновенье запнулся, – она могла позвонить кому-нибудь еще. Уже после того, как мы с тобой подняли её на смех. Практически все сказали, что не общались с Мариной больше месяца.

– Практически?

– Да. Кроме некой Мими.

Люська не удержалась от лёгкой улыбки.

– Мими? Что за странное имя?

– Понятия не имею, я вообще не уверен, что имя настоящее. Скорее всего, прозвище. Так вот, уверен, этой Мими что-то известно. Темнит она, не договаривает, – сказал Виктор, со значением глядя на Люську.

– Есть повод сомневаться?

– Разговор у нас вышел какой-то двусмысленный…

…Наткнувшись на номер неизвестной ему Мими, Виктор позвонил.

Трубку сняли после второго гудка.

– Мими? – спросил Витька, растерявшись.

– Да.

– Это Виктор Ливанов, муж Марины.

Последовала короткая пауза.

– Алло, вы меня слышите? Я нашел ваш номер в записной книжке жены.

– Мы хорошие знакомые.