Все присутствующие покатились со смеху.

— Да чего вы?

— Ничего, сексуальный ты наш, корона не давит? — отсмеялась Реджина.

— В самый раз.

— Это, конечно, все хорошо, но давай уже определимся с банкетом, решение ждут уже сегодня, бесподобный, — достала блокнот Эмма и взглянула на Киллиана.

— Вот видите, бесподобный, берите пример. Пошли, душа моя, такие решения принимаются в одиночестве, — поднял с дивана и привлёк к себе за талию.

— Ага, а лучше на кровати, — кинула Миллс.

— Да, лучше там, — подмигнул им и закрыл за собой дверь. В комнате раздались два смешка.

— Мы все с тобой никак не поговорим, — Реджина повернулась к Грэму, — Свон уже здорова, а ты вроде хотел уехать, или ты останешься?

— А ты хочешь, чтобы я уехал? — откинулся на спинку дивана, наблюдая за расслабленной Реджиной в кресле.

— Отнюдь нет. Я хочу, чтобы ты остался здесь. Просто ты ничего не говоришь, и я…

— Я запросил перевод сюда давно, Голд его подписал, так что да, я остаюсь здесь.

Реджина улыбнулась и поставила кружку на столик. Потом медленно поднялась с кресла, кусая губы, правильно ли она поступает? Хантер следил за ее каждым шагом, она чуть подняла юбку и села ему на колени, неотрывно глядя в глаза, его руки тут же оказались на талии.

Нам часто в жизни слышался вопрос «любить или быть любимым?». Реджина никогда не знала, что на него ответить, но сейчас и выбора особого не было. Она медленно опустила руку на его щетину, и он прикрыл глаза, руки сильнее сжались на талии. Ей было с ним спокойно, она знала, он всегда будет рядом, он любит ее. А она? Нет, ее сердце тоскует по другому.

Она подается вперед и целует мягко, пытаясь понять, что она чувствует. Едва уловимые касания губ, но она понимает, что пустота. Ничего она не чувствует к нему, становится тошно от себя, он столько делает для нее. Он, видимо, чувствовал обратное, раз уже смелее целовал ее и притягивал к себе, руки зарылись в ее черных волосах. Одна ладонь пересчитывала позвонки, вторая спустилась к шее. Он отстранился только для того, чтобы опуститься губами на шею, стоны непроизвольно вырвались из груди, она открыла глаза и посмотрела в стену. Может однажды она его полюбит?

***

— Значит кухня будет морская, — нацепил ухмылку на лицо Джонс, помогая застегнуть Эмме лифчик.

— Ты меня вынудил!

— Тебе же понравилось, — развернул ее в руках и опустил руки на талию, притянув к себе.

— Мне то понравилось, но ты не думай, что дальше в семейной жизни ты будешь решать все вопросы с помощью секса.

— Хорошее надо совмещать с полезным, Свон. Тем более, когда это идет на благо роду Джонсов, — захватил губы требовательным поцелуем, поглаживая обнажённую спину.

— Я как-то хотела на свадьбе еще погулять и напиться на девичнике. Поэтому приостанови свой род Джонсов.

— Ничего с собой не могу поделать. Мне жизненно необходимы зеленоглазые мальчики.

— А голубоглазые девочки?

— Всех успеем сделать, — оба рассмеялись.

— Ты слишком торопишься со свадьбой, я за месяц ничего не успею, — произнесла Эмма.

— Подключай Реджину, а то ходит, горем убитая.

— А у нее прям счастье валит ото всюду, — недовольно уставилась на него.

— Ладно, хочешь я с ней поговорю?

— А смысл, если со мной не говорит, с тобой захочет?

— Ладно, но запряги ее свадьбой, пусть развеется.

— Хорошо, тогда свадебное платье мы дома выберем, — хихикнула Эмма, отходя, чтобы найти футболку.

— Почему же, у меня еще есть силы и время, — схватил за талию и прижал к себе, спускаясь губами на шею.

— Признайся, ты втихаря Виагру попиваешь… Ах! Не поверю, откуда столько сил… мм, продолжай…

***

Миллс устало бредет по коридору больницы, осталось пару часов до конца смены, а она выжата, как лимон, и мечтает только о хорошем сне. Нажимает кнопку лифта и смотрит в пол, двери открываются, она заходит и, не смотря, встаёт к стене, находясь в своих мыслях, лифт начинает подниматься.

— Делаешь вид, что не замечаешь меня? — вздрагивает от его голоса и поднимает голову. Стоит напротив нее, полностью копируя позу.

— Видимо, плохо получается, — смотрит на него и ненавидит себя за то, что хочется к нему прикоснуться, хочется забыться в его руках и ощутить его губы на своих, она уже забыла, каково это. — Как семейная жизнь?

Режет без ножа, беспощадно, больно, резко. Смотрит на нее и проклинает себя за случившееся, она не заслуживает терпеть боль из-за него. Она достойна самого лучшего. Но он не может ей этого дать.

— А Грэм?

— Отлично, — отворачивается, сверля дверь лифта глазами, боковым зрением видит, как он подходит и встает сзади. Его рука застывает, прежде чем ложится на ее плечо. Не может, она не его уже. Утыкается носом в макушку и вдыхает ее запах. Боже, как он скучал. Она зажмуривается, все слова вылетают из головы, чувствует его дыхание в затылок и просит большего. Пожалуйста…

— Реджина, я…

— Не надо, пожалуйста, просто молчи, — слезы наворачиваются на глаза.

— Я люблю тебя и сделаю все…

— Я уже не верю, Локсли, — выбегает, как только двери лифта открываются.

— Реджина, стой! — кто-то кричит в коридоре, и она, проморгавшись, поворачивается.

Брюнетка на высоких каблучках спешит к ней с озадаченным лицом. Секретарша Голда.

— Да, Белль, — все ее нежелание разговаривать с Белль видно на лице. Брюнетка на секунду строит виноватый вид, а потом спрашивает:

— Ты не знаешь, что с Голдом? Его нет на работе уже больше двух дней.

— О, вот как, — она удивленно смотрит на Белль, откуда ей знать, она с Голдом давно не говорила и избегала с ним встреч. Слишком обижена на него.

— Думала, ты знаешь, звоню ему - бесполезно.

— Ммм, я съезжу к нему, — поборов свою злобу, сказала она.

Реджина просто развернулась и ушла. На этот вечер у нее были другие планы, хотя перспектива лежать на кровати и смотреть в потолок тоже не радовала. Поэтому, переодевшись, она скинула смс Грэму, чтобы не ждал ее к ужину, и отправилась к Голду, не забыв найти ключи от его квартиры в своем кабинете. Когда-то давно он их ей дал, и они так и не пригодились.

Миллс почти час ехала по вечерним пробкам, пытаясь придумать, о чем говорить с ним. Странно, конечно, что он не появлялся на работе, хотя это Голд… но работа была превыше всего. Она подъехала к многоэтажному дому и вышла, не хотелось туда идти. Он предал ее, не иначе, взяв Мэриан на работу, и все это время. В окнах его квартиры не горел свет, хотя на улице уже было достаточно темно. Реджина зашла в подъезд, открыв дверь ключами, и поднялась на лифте, нажала на звонок. Почти пять минут она слышала, как звенит он в квартире Голда, и, вздохнув, стала открывать дверь ключами.

Зашла в квартиру и бросила сумку рядом на пол.

— Это я. Ты дома? — для достоверности решила крикнуть. Как она и ожидала, никто не отозвался, захлопнула дверь и замерла. Странный гнилостный запах незаметно подкрался к ней, Реджина поморщилась и приложила руку к носу. Тошнота стала подкатывать. Миллс нахмурилась и включила свет, небольшая прихожая была пуста, вдалеке увидела закрытую дверь спальни и, не разуваясь, пошла к ней. Руки начали дрожать, когда запах стал усиливаться, она тихо открыла дверь и свет из прихожей упал на кровать. На двухспальной кровати, сложив руки на животе, лежал Голд. Запах гнили заполонил всю спальню. Он мертв около трех суток. Она вскрикнула от неожиданности и прикрыла рот руками, его голова была повернута в ее сторону, а глаза открыты. Миллс больше не смогла сдерживаться и побежала в туалет, вывернув весь желудок, а потом, ревя взахлеб, стала звонить Хантеру.

— Реджина, я не понимаю. Что случилось?

— Он мертв… мертв… я не успела… — ревела в голос, сидя на полу в туалете.

***

Две недели спустя.

— Так как Нил Кэсседи отказался присутствовать на читке завещания, думаю мы можем начать. Мисс Миллс? — Реджина оторвала взгляд от массивного стола мистера Голда, за которым сидела, и кивнула.