- Да, а раньше тебя это не парило.

- А теперь парит.

- Потому что ты ревнуешь.

- Нет! – прикрикнула.

- Да! – в ответ повысил тон.

- Идиот!

- Стерва!

- Ненавижу тебя!

- А я тебя!

Пару секунд тратят на ненавистные взгляды и врезаются друг в друга жадным, страстным поцелуем. Ее руки тут же окольцовывают его шею, пропуская тонкие пальцы сквозь волосы. Он быстро подхватывает ее и усаживает на стол, с которого, в мгновение, все полетело на пол. Кружка, с некогда горячим кофе, разбилась, оставляя на полу некрасивую лужицу. Ее ножки обхватывают его бедра, плотнее прижимая к себе и чувствуя его возбуждение.

Задрав голову, смотрит, как он расправляет ремень, расстегивает верхнюю пуговицу и медленно ведет молнию вниз. Высвободив возбужденный член, он несколько раз проводит по нему рукой. У нее во рту скапливается слюна. Кровь, спутывая мысли, бьет в голову. Щекам горячо, между ног пульсирует желание.

Ей нужно ощутить его внутри, и она тянется к нему.

- Хватит глазеть. Трахни меня.

Он останавливает ее руки на полпути.

- Нет. Сними сначала вот это, - приказывает, пальцем лаская прикрывающую ее плечи ткань. - Покажи мне себя.

Завороженная пылающим в его глазах ярким огнем, стягивает форму. Футболка летит назад, штаны безвольно падают, оставляя ее в одном нижем белье. Черное, как он любит. Он начинает пожирать ее глазами, восхищенно рассматривая тело.

- Нагнись над столом и широко раздвинь ноги, Миллс. - это было неожиданно, но так возбуждающе.

Она выполняет. Разворачивается, наклоняется, положив ладони на холодную поверхность, и, в ожидании его следующих действий, устремляет взгляд на городские огни за окном.

Тело горит, жаждет продолжения, что сводит весь низ живота. И наконец чувствует за спиной прикосновение его обнаженного торса и шепот:

- Не двигайся.

Но она не слушается. Оборачивается и успевает поймать момент, когда он оттягивает тонкую полоску черного кружева вбок и начинает вести головкой члена вдоль влажного естества.

- Почувствуй, как сильно я хочу тебя, — говорит он грубо, втирая свою эрекцию меж ягодиц.

Реджина стонет, вцепившись в деревянную поверхность.

Неожиданно, он стягивает стринги до пола. Швыряет их в сторону, встает позади на колени и ведет ладонями по ногам. Эта божественная ласка обжигает. Она бросает брюнетку в дрожь.

- Локсли, пожалуйста…

Он толкает ее вперед, так что она грудью падает на стол. Руки накрывают задницу, раздвигают ягодицы, а потом она ахает в ответ на прикосновение его языка. Он лижет ее клитор, он двигается… посасывает… похлопывает… так, что у нее сносит крышу.

Подведя ее к разрядке, отпускает, слыша недовольный стон. Встает и облизывает поблескивающие ее желанием губы, затем тыльной стороной руки вытирает рот.

- Повернись, — приказывает он, грудь тяжело вздымается.

Тяжело дыша, она поворачивается, видит его голодный взгляд на своей груди. Накрывает ее своим телом и целует. Языки агрессивно сплетаются, Реджина ощущаю привкус своего тела. Робин обрывает поцелуй.

Сжимает груди в ладонях, больно щиплет соски и рычит, покрывая изящную шею поцелуями:

- Сейчас я трахну тебя, Миллс. Трахну так жестко и хорошо, что ты будешь хотеть только меня.

Миллс впивается взглядом в его лицо, ловит его член и подводит к бедрам. Женские руки слегка дрожат от возбуждения.

- Я хочу тебя, Робин. — водит по себе его членом, увлажняя головку о промежность. — Очень.

Склонив голову, он начинает сосать и теребить зубами соски, пока они не становятся невероятно чувствительными. Она знает, он не настолько невозмутим, каким хочет казаться. Судя по стекающим со лба капелькам пота, по тому, как крепко сжимаются его челюсти, пока она гладит себя его членом, он вот-вот перестанет владеть собой.

Миллс отпускает его и, обхватив за шею, притягивает к себе, к своему рту, и шепчет:

- Возьми меня, Локсли. Я хочу почувствовать тебя внутри.

- Надеюсь, ты выдержишь, милая, поскольку я намерен брать тебя, пока не сломаю.

И в этот момент он теряет контроль окончательно.

Хватает брюнетку за бедра и подтягивает к краю стола. Трет своим членом клитор, глядя, как он покрывается влагой, а потом вталкивается до конца таким мощным и сильным движением, что Реджина запрокидывает голову, громко застонав.

Он выпрямляет стройные ноги и закидывает себе на плечи, начиная быстро, грубо, жестко двигаться. Реджина всхлипывает. Стонет, совершенно забывая, что шумоизоляции в больнице нет.

Ей больно, но это изумительно приятная боль.

— Боже, Реджина… ты такая…

Из груди рвутся стоны, голова кружится от происходящего. Это больно. Это прекрасно. Это порочно. Но до одури приятно. - Локсли… не останавливайся.

Она не успевает договорить, потому что внезапно он впивается в ее губы поцелуем столь же безжалостно, как трахает ее, и она кончает. Громко, с криком.

Робин отпускает ее ноги. Притянув к себе, начинает дико и безудержно рваться к своей вершине. Она обвивает ногами его талию, впиваясь в спину ногтями, и с силой кусает плечо, пока он продолжает входить. Тела сплошь покрывает пот, кабинет пропах сексом. Она стонет. Он чертыхается.

Когда подступает оргазм, он резко выдергивает член и в то же мгновение с мощным звериным стоном заливает семенем живот. Когда через несколько тягучих секунд дыхание успокаивается, он открывает глаза и переводит взгляд на Реджину. Она удивляется тому, что видит в голубых глазах.

Озабоченно хмурясь, он накрывает ее тело своим, ставит локти по бокам. Отводит с лица слипшиеся от пота волосы и спрашивает:

- Больно было?

Она, улыбаясь, качает головой.

- Нет… — Стирает с живота немного его семени. Подносит пальцы к губам, обсасывает и добавляет, – удачненько я так зашла. - он усмехается.

— Чертовка ты, Миллс. Ты чистая смерть… вот, что ты, нахер, такое.

И его рот снова накрывает распухшие губы в поцелуе.

Голая Миллс лежит на столе, обвив его бедра ногами. Саднящие губы растягиваются в ленивой улыбке, пока он нежно целует ее шею.

Она запускает пальцы в его мягкие волосы и притягивает к себе. - Поцелуй меня.

- Еще? Разве ты не удовлетворена? - он улыбается.

Она качает головой.

- Не-а… Хочу тебя снова, — говорит и кусает его за нижнюю губу.

- Ненасытная чертовка.

Чувствует между бедер его руку. Его зрачки расширяются, пока он смотрит, как она разводит ноги.

- И всегда готовая для меня. - он медленно вставляет в лоно пальцы: один, два, три раза, и, выйдя, врачи слышат, как пищат их пейджеры, - увы, красотка, но прямо сейчас я не могу. У нас операция.

- Ну и ладно, – встает и начинает искать свои вещи, пока Локсли пялится на ее пятую точку.

- Я сделал тебе больно.

- Ну и что… Мне понравилось. Думала, и тебе тоже.

- Эта было волшебно, Реджина. – он натягивает штаны, пока брюнетка справляется с застежкой бюстгальтера. - Но мне следует быть с тобой более осторожным.

- Зачем? Не надо! Локсли, мне понравилось абсолютно все, что ты со мной делал.

- Я от тебя теряю голову. Теряю самоконтроль. И мне это не нравится.

- Ну а мне наоборот.

Он бросает взгляд на наручные часы.

- Поговорим после операции.

- О чем? – поворачивается к нему, стоя в одном бюстгальтере.

- А ты считаешь, нам не о чем?

- Нет. Ты не видел мои трусики? – отворачивается, бегая глазами по беспорядку вещей.

- Эти? – возвращает карий взгляд, видя свою вещь в его руке, которой он машет. – Отдам после разговора.

- В смысле, Локсли?! – не успевает услышать ответ, как он быстро покидает помещение, и брюнетка, спустя секунды, подбегает к закрывшейся двери и вспоминает, что голая не может выйти. – Сволочь! Не, ну идиот? – спрашивает саму себя, но быстро натягивает штаны, отключая оповещающий пейджер, приводит себя в порядок, тратя на это минут десять, и идет в операционную. Заходит в предоперационную и видит, как он моет руки. Миллс, как будто ничего не произошло, подходит и открывает кран.