У Ботана пронеслись жёсткие флэшбеки с того момента, когда Снежана пыталась ему сказать всё про Еву. Снежана почти также начала говорить.

Оливия взяла диктофон, нашла ту запись и включила. Ботан сел на кровати, улавливая каждое слово. Оливия сложила руки вместе, как бы «молясь». Безусловно, Лив волновалась. Прямо сейчас она собственными руками убивает Ботаника морально, душит.

Лицо Ботана то бледнело, то краснело, и когда прозвучал ответ на последний вопрос про то, зачем Ева встречалась с Ботаном, то губы Ботана искривились в какой-то демонической усмешке.

Запись закончилась. Оливия стояла в этот момент спиной к Ботану, не в силах смотреть на то, как он мучается, однако истерический смех, которым залился Ботан, заставил её обернуться.

— Всё норм? — голос Лив дрогнул. Ботан катался по кровати, громко, неадекватно смеясь.

«Мамочки, у него поехала крыша!»

— Э-это… Понимаешь, да? — говорил Ботан между смехом, — Мы просто использовали друг друга! Смешно! Комедия! Абсурд! — Непонятно, как эти три слова были связаны, — Я хотел любви и заботы, а она хотела… Ой, смешно! Как в биологии! Симбиоз¹ называется!

Брайн услышал этот хохот и побежал к друзьям. Оливия пожала плечами, как бы спрашивая: «Что делать с ним?»

Брайн встал напротив умника, сел на корточки, и вдруг ударил его по лицу. Ботан мгновенно пришёл в себя. Истерика кончилась.

— Брайн, ты чё делаешь? — Оливия тут же подлетела к Ботанику и погладила его по щеке, которая загорелась алым цветом, — Ему же больно!

— Я с благими намерениями! — оправдывался блоггер.

— Всё в порядке. В случае истерического смеха нужно дать пощёчину, чтобы это прекратить. Он не хотел меня обидеть. Не нужно ругаться, — как-то растерянно сказал Ботан, — Всё хорошо.

— Ты уверен? — Оливия коснулась его плеча, — Точно всё в порядке?

— Ну конечно, Ливушка, всё хорошо, — Ботан отполз к стене, показывая, что не хочет, чтобы его трогали, — Меня грязно использовали на протяжении двух с половиной недель, ради денег, ради знакомств с влиятельными людьми, ради удовлетворения своих биологических потребностей, ради помощи в сессиях. Всё в порядке. Ничего страшного. С кем не бывает.

— Ботан, ты ещё встретишь ту, которая будет тебя любить всем сердцем.

— Конечно, встречу. В параллельной вселенной, — фыркнул Ботан, — Сдохну один, в старости никто и стакан воды не подаст. Кто на меня такого посмотрит? Я ужасный придурок. Со мной можно только ради чего-то завязывать романтические отношения. Я не заслуживаю любви. Каждому, по факту нужен рядом человек, но бывает так, что одинокие лучше всех существуют на свете², — безэмоционально, будто теорему по геометрии говорил Ботан. У Оливии всё сжалось внутри, сердце готово было вырваться из груди, будто птица из клетки. Она так хотела закричать: «Ты, придурок тупой, посмотри ты, блин, на меня! Я тебя люблю, я тебя люблю! Искренне! Мне не нужны деньги! Мне нужен ты!»

Но Ботан даже в расчет Лив не брал. Смысла в её признании нет. Она только зря потратит силы. Для неё произнести эти слова было страшно, как решиться на прыжок с парашютом. Это как русская рулетка: либо всё, либо ничего. Либо ты умрёшь. В данном случае, останешься ни с чем.

— Ботан, послушай реально Брайна, — Оливка села к нему ближе, — Тебе только двадцать лет исполнится через два дня. У тебя ещё вся жизнь впереди! Сколько таких случаев было, что люди не могли найти себе пару долгое время, а потом умирали в один день, жили неразлучно. Я вон вообще ни разу не встречалась с кем-либо, и ничё, живём.

— Не в этом дело. Вы не поймёте. Ничего не поймёте! Никогда! — Ботан уже не был в состоянии себя держать в руках и просто кричал, — У вас есть люди, которые вас поддержат! У Оливии есть Брайн, у Брайна — девятимиллионая аудитория! А я один! Всегда был один и буду! Родители меня ненавидели! И друзей у меня не было! Вы думаете, мне прямо так хочется отношений? Да плевать я на них хотел! У меня нигде не чешется! — Ботан замер на месте, чувствуя, как слёзы льются по щекам, — Да, Брайн! Смейся! Можешь постебаться надо мной, что я плачу! Валяйте! Тебе всё смешно, я смотрю… — Ботан закончил говорить, скорее, истерично выкрикивать и упал на кровать. Но потом до его сознания дошла ещё одна мысль, и он вновь вскочил, как ужаленный и продолжил монолог, только на этот раз посвящённый конкретно Оливии.

— И зачем ты лезла в мою жизнь? Зачем? Крутой захотела себя почувствовать? Доказать всем, что ты вот такая умная? Зачем ты пыталась что-то узнать?

— ДА ЗАТЕМ, ЧТОБЫ ТЫ НЕ ЖИЛ В ЭТОМ ОБМАНЕ! — крикнула Лив в ответ. Она ожидала обвинений в свой адрес, но её это зацепило конкретно.

— А может, я хочу жить в этом сладком обмане. Этот обман, мираж — единственное, что у меня было из хорошего. Для меня всё это не было обманом, пока вы не попытались доказать мне обратное, — Ботан закашлялся, видимо от того, что много кричал. Брайн и Оливия стояли в полнейшей растерянности, не зная, что делать.

Брайн не понял, о чём говорил Ботаник, а вот Оливия поняла прекрасно.

«Ему больно не от того, что его бросила девушка, а от того, что та, которой он верил, оказалась подлой и низкой.»

— Тебя оставить одного? — выдавил из себя Брайн. Оливия посмотрела на него округлившимися глазами и вытолкнула его за дверь, выходя вслед за ним.

— Ты идиот, скажи мне на милость? — взвилась Оливия, — Ты оставляешь наедине с собой человека, у которого в последнее время шарики поехали за ролики, и у которого горе? Ты хочешь, чтобы он покончил с собой или занялся селфхармом?

— Ты реально думаешь, что Ботан сможет? Он трус. Для наложения на себя рук нужна хоть какая-то смелость, потому что это шаг в бездну, шаг в никуда. Ботан это понимает и вряд ли решится. Тем более зная, какой он правильный… Самоубийство же считается грехом.

— Да, но всё равно бросать его одного сейчас нельзя. Нужна поддержка и забота, — возразила Лив.

— Оливия, за ним необязательно ходить по пятам, как санитары за пациентами «дурки». Его это взбесит ещё сильнее.

— Оливия, можно поговорить с тобой? — крикнул Ботан из комнаты.

— Твой час настал, детка, — Брайн хлопнул девушку по плечу и ушёл на кухню есть.

— Ботан, ты меня звал? Мне не послышалось? — Оливия села на краешек кровати, отводя взгляд в сторону. Ботаник это заметил и тактично отметил:

— Оливия, я вообще-то тут. Было бы приятнее вести диалог, если бы ты смотрела мне в глаза.

Лив подняла взор на него.

— Извини, что я на тебя сорвался. Я понимаю, что ты хотела как лучше. Просто за меня говорила боль.

— Понимаю. Базара ноль. Я бы на твоём месте орала бы, как раненая волчица на всех, била бы стены и всё такое… Не парься..

«Чем я в принципе и занималась, когда ты провёл с ней ночь».

Оливия прервалась, потому что Ботан неожиданно взял её за руку, никак не поясняя это действие.

— Я за тебя волнуюсь. Я обещаю, что буду рядом, когда тебе это потребуется. Теперь у тебя есть я, — Лив не знала, зачем она это сказала, просто это шло прямиком из сердца.

— Я бесконечно этому рад. Правда, не знаю, зачем я тебе нужен, такой жалкий и ничтожный, — Ботан ухмыльнулся, — Можно ли полюбить такого, как я?

— Я уже полюбила, — тихо сказала Оливка.

— Что? — переспросил Ботан. Оливия осознала, что она сказала, и предпочла стать «дезертиром»:

— Ничего, забей. Ты не жалкий. Ты очень умный. Девушкам нравятся те, с кем можно просто поговорить по душам. Ты красивый. Даже не пытайся спорить со мной, иначе я сожгу твои конспекты, — остановила его Лив, видя, что он хочет возразить, — У тебя красивые глаза. У тебя волосы… Блин, я не знаю, но короче, тоже красивые, если они могут быть такими. Пушистые такие. Красивые губы. Нос милый.

— Большой, картошкой.

— Нет, точно конспекты жечь придётся, — вздохнула Оливия, — Не перебивай меня, пожалуйста.

Для Лив говорить о достоинствах Ботана было так просто, так легко, она даже не задумывалась ни над одним предложением.