Господи… Неужели Кордова добрался до её дочери? Это единственный логичный вариант. Лавина мыслей и длинная цепочка умозаключений кружила голову и вызывала тошноту.

— Дорогая, ты в порядке? — Пол озабочено глядел на невесту, поглаживая её по спине. — На тебе лица нет, неужели это из-за цветка?

Джорджия откинула гнетущие размышления, обращая свой взгляд к Полу и пытаясь натянуть измученную улыбку.

— Да… да, я в полном порядке. Просто Джинни решила меня уколоть побольнее, и сожгла мой любимый цветок, который я уже много лет растила… Он достался мне от мамы. В течении пятнадцати лет я его пересаживала, поливала, ухаживала всячески, отсаживала ростки, когда старый цветок уже умирал. А теперь его нет. Словно кусок моей жизни, который я так берегла, просто взял и исчез за одну минуту, — с наигранной печалью поведала Джорджия придуманную на ходу историю. Не будет же она рассказывать, что Джинни решила таким образом оставить ей «сообщение», своеобразную прощальную записку.

— Так… Всё-таки дело было в тебе? В смысле, вы поссорились? Что-то произошло? — недоумевал Пол.

Джорджия тяжело вздохнула. Она не была готова так быстро импровизировать, но реакция её жениха ожидаема, ему нужны ответы. И она ему их даст.

— Видишь ли… С появлением Мэди раскрылись некоторые нелицеприятные детали моей прошлой жизни. Мой отчим был садистом, он избивал меня и насиловал. Мне пришлось сбежать, поменять имя. Джинни, конечно же, об этом не знала. Я собиралась оградить её и Остина от всего того страха, что мне пришлось пережить. Будто его вовсе не было. А Мэди взяла и вскрыла старую рану, называла меня Мэри, будто специально. Это было большим ударом для Джинни.

— Джорджия, мне очень жаль, — Пол действительно сочувствовал ей, он понимал, что жизнь её знатно потрепала. И замечал вещи, которые, она думала, что никто не замечает.

— Потом Джинни отыскала мой тайник, где я хранила пушку. Клянусь, Пол, я ни разу ею не воспользовалась, это было нужно для моей защиты! — Джорджия слёзно врала своему любимому, но делала это так убедительно, что и сама верила своей лжи. — А Остин… Остин нашёл письма, которые он писал своему отцу в тюрьму. Я поступила очень подло, Пол, — её глаза наполнились слезами, на этот раз, искреннего сожаления. Ей действительно было очень больно и горько от своего поступка. — Мой мальчик писал письма моему отбитому уёбку бывшему, которые я просто не могла отправить, понимаешь? И вместо этого… Я отвечала Остину сама. А его письма берегла, все до одного. У меня не поднималась рука их выбросить. Видишь, как меня подвели мои сантименты, если бы я избавилась от них, он бы никогда их не нашёл. И не возненавидел бы меня.

Джорджия уткнулась в грудь Полу, закрыв руками лицо. Он обнял её, нежно поглаживая по голове. Спустя несколько минут, Пол тихо произнёс:

— Ты действительно совершила ужасный поступок, детка. И не один. Но я понимаю, что когда жизнь слишком непредсказуема и опасна, ты готова пойти на любую ложь, лишь бы уберечь своих детей. Проблема в том, что очень сложно остановиться, когда ты уже давно в полной безопасности. Ты ведь знаешь, что это так, что тебе и твоей семье больше ничего не угрожает?

Джорджии хотелось рассмеяться ему в лицо, но она сдержалась. Ещё никогда она не была так близко к пропасти, никогда она не была объектом расследования частного детектива. Её красивая жизнь была сейчас на волоске.

— Конечно, знаю, дорогой. Спасибо, что ты рядом со мной в такой тяжёлый момент.

Джорджия быстро чмокнула его в губы, и отошла к окну, приставив телефон к уху.

— Алло?

— Зайон! Здравствуй, ты сейчас не занят?

— С ними всё в порядке, Джорджия, но они не у меня, — твёрдо и холодно ответил голос в трубке.

— То есть, как не у тебя?

— Они в безопасном месте. У моих родителей, я сам их туда отвёз только что. Но они уже давно переехали, и новый адрес я тебе не дам. Это просьба Джинни. Прости. Прошу тебя, не ищи их. Они сами вернутся, когда придёт время.

— Когда придёт время?! — вспыхнула Джорджия. — О чем ты говоришь, черт побери! Я — их мать, они оба несовершеннолетние, я должна…

— Послушай, послушай меня! Тихо!

Джорджия смолкла в ожидании нового потрясения.

— Джинни и Остин очень расстроены. Подозреваю, что то, что мне рассказала Джинни вполголоса, пока Остин ел пиццу под громкий звук телевизора, неизвестно никому, и Полу в том числе, — Зайон понизил голос до шёпота. — Ты — убийца, Джорджия. Неужели ты считаешь, что твоим несовершеннолетним детям разумно находиться с тобой в одном доме?

— Замолчи! Как ты смеешь такое говорить! Замолчи сейчас же! — кричала Джорджия в трубку.

— Как скажешь. Что ж, буду держать тебя в курсе. К детям не лезь. Прощай.

Короткие гудки мерзко запикали в трубке. Наверное, сейчас это был самый ужасный в мире звук, который только мог существовать для измученной женщины. Она была охвачена страхом, её сердце билось, как птичка в тесной клетке. Теперь и Зайон обо всём знает. Ей больше не скрыться.

— Эй, что он тебе наговорил? — в тоне Рэндольфа сквозили воинственные нотки. Он недолюбливал Зайона по понятным причинам, и если он посмед обидеть его любимую, то этому козлу точно несдобровать.

— Он зол на меня, говорит, я никудышная мать, — отмахнулась Джорджия, направляясь к холодильнику, где была припасена бутылочка красного вина. Конечно, Зайон никогда бы так не сказал, но для Пола этой информации было более чем достаточно.

— Мудак, я ему яйца оторву, он не имеет никакого права судить тебя! — в сердцах возмущался Пол, расхаживая взад-вперёд по гостиной.

— О, не беспокойся, это нормально. Я с ним даже солидарна, но я же должна была дать хоть какой-то отпор? Вот я и наорала на него, — чуть успокоившись ответила Джорджия, делая большой глоток вина прямо из бутылки. — И да, детей он сплавил бабушке с дедушкой. Говорит, якобы Джинни так попросила, — она прыснула, закатывая глаза, увереннее вживаясь в подходящую и более комфортную для неё роль. Алкоголь оказывал ей славную помощь в этом, расслабляя все зажимы сознания и открывая новые возможности её неукротимого воображения. Пол беспрекословно верил всем её россказням, это было очень удобно.

— Это всё какой-то цирк, мы завтра же поедем к его родителям и заберём наших детей, — категорично отрезал Рэндольф. Скорее всего, он даже не заметил или не придал значения слову «наших», но от Джорджии его оговорка не укрылась. Она не могла понять, приятно ли ей, что Пол настолько серьёзен в своих намерениях, что уже считает её детей своими.

— Нет, милый, не заберём. Во-первых, Зайон не дал адреса, а во-вторых, мы можем только всё испортить. Пускай проветрятся, соскучатся. Можешь не сомневаться, Джинни и Остин уже через неделю будут здесь, — безбожно врала Джорджия, лишь бы отвлечь своего возмущённого жениха. Она понимала, что происходит, и для её детей будет намного лучше, если они на время пропадут из поля зрения Кордовы.

— Ты уверена? — с недоверием уставился на неё Рэндольф. — Джорджия, мне кажется…

— Всё в порядке, Пол! Правда.

Её тон прозвучал довольно резко, и она поспешила исправить ситуацию.

— Послушай, не в упрёк тебе будет сказано, но я лучше знаю своих детей. Они перебесятся. Джинни — чокнутый подросток, как и все остальные её сверстники, — нервно хихикнула Джорджия. — Ею сейчас управляют гормоны и безудержное желание действовать вопреки здравому смыслу, но так она познаёт самостоятельность, ясно? И пусть остальные мамаши со мной не согласятся, мне абсолютно плевать на их мнение.

«Господи, что ты несёшь? Говоришь «белое» на «чёрное», пытаешься завуалировать свой материнский провал под действенную методику воспитания. Ты снова за своё!» — настойчиво шептал здравый рассудок, но амбиции, гордыня и страх его тотчас же подавили. С родительской ошибкой Джорджия разберётся потом, а сейчас нужно срочно думать, думать! Она не может допустить, чтобы её посадили. Только не сейчас, когда её жизнь складывалась столь чудесным образом.