«Значит, все-таки накрутила пуговицу, мерзавка… – вчерашнее причудливо замельтешило в голове. От прилива крови застучало в висках. – А впрочем, мне все равно. Мы с ним, как оказалось, совершенно разные люди…»

Радостно возбужденная дочка выбегает из своей комнаты:

– Мамочка, мамочка! Я вчера божью коровку видела и кузнечика.

– Да-да, милая. Обязательно куплю тебе и кузнечика, и черепаху.

– У меня уже есть черепаха, – глаза ребенка наполняются слезами.

– Ой, прости, прости, ты же лейку просила. Ну скажи, зачем тебе она? У Барби ведь нет лейки. Зато много красивых платьиц, как и у тебя. Пойдем. Сейчас приму душ и поедем на набережную есть мороженое и смотреть на рыбаков с удочками. Хочешь?

Лизи торопливо вытирает слезы и бежит в комнату за любимым Мишкой.

– Можно взять его с собой?

– Конечно, родная…

– Я сейчас, мамочка…

Малышка взбирается на стул и, прильнув к окну, с любопытством наблюдает за садовником, который подрезает кусты. А уже через мгновение сверкающие на солнце струи воды обильно умывают яркую пышущую зелень. Лизи радостно хлопает в ладошки. Ей очень хочется туда, на свежую травку, к цветам и птичкам. А еще хочется полить на клумбе розы, посаженные бабушкой перед ее отъездом к себе домой. «Может, у садовника есть маленькое ведерочко?» Девочка торопливо спрыгивает на пол и направляется к входной двери.

– А где же твой Мишка? Бери скорее и пойдем.

Посвежевшая, причесанная Сара поманила за собой Лизи, которая, опасливо глядя на красный «Ferrari», застыла на пороге. Она стала бояться страшного автомобиля, после того как мама чуть не задавила маленького рыжего котенка.

Но обещанное мороженое заставило ее забыться, и малышка вприпрыжку побежала к открывшимся воротам. Потом вдруг резко развернулась и помчалась к ветвистому колючему кустарнику барбариса, над которым склонился садовник. Неуклюже прижавшись к его ноге, она прошептала: «У тебя есть маленькое ведерочко?» Старик растерялся, не зная, что сказать. Да и некому уже было отвечать. Розовое платьице мелькнуло и исчезло за ажурными решетками.

На набережной Сара купила дочери и себе два больших бокала с мороженым, украшенным физалисом, листиком мяты и вафельной пластинкой. Лизи с удовольствием начала его уплетать, то и дело поднося ложку к носу Мишки. А женщина, нехотя проглотив один из шоколадных шариков, стала оглядываться в поисках чего-то более существенного.

И тут как по заказу… На берегу появился загорелый парень с огромной корзиной на багажнике велосипеда, и его звонкий голос моментально сорвал отдыхающих с лежаков: «Вареная кукуруза, свежие мидии, креветки, соленый арахис, кола…»

Сара призывно взметнула правую руку вверх: «Эй, молодой человек! Сюда!»

Лизи не притронулась к горячему початку кукурузы, зато Сара сразу принялась за мидии. Но вскоре отодвинула пластиковую тарелку: «Нет, что ни говори, а устрицы лучше… – И, подперев голову рукой, закрыла глаза. – Мальдивы… Туда бы… в беззаботность, горячие тайны курортного романа».

Помнится, она просто хотела позлить мужа, равнодушно отпустившего ее развеяться от примелькавшихся, однообразных будней. Но чары загорелого яхтсмена заставили забыться в чужих ласковых объятиях. Такими когда-то были руки Дэвида… когда-то…

Очнувшись от назойливого видения, Сара наткнулась на растерянный взгляд Лизи, удивленной некрасивой мимикой маминого лица.

– Пойдем домой, мамочка!

– Да-да, конечно. А что, Мишка уже не хочет кукурузы?

– Он сказал отнести ее нашему садовнику.

– Ну хорошо, поехали, а то папа, наверное, уже заждался.

А Дэвид и правда нетерпеливо расхаживал возле ворот.

– Куда же вы, мои девочки, запропастились? – бросился он навстречу подъехавшему «Ferrari» и жестом фокусника вытащил из-за спины два букета цветов – большой и маленький.

– Дорогая, пожалуйста, не сердись… Мы сели играть в преферанс, и я просто потерял счет времени.

Он на самом деле слыл очень азартным игроком. Часто возвращался домой с солидным кушем, и для Сары это был приятный повод похвастать перед знакомыми, какой, дескать, удачливый у нее муж.

– Тебя ждет сюрприз…

Сочиняя на ходу нелепые домыслы, Сара неохотно переступила порог дома. При виде огромного блюда с устрицами и мидиями в центре обеденного стола она слегка опешила.

– Друг вернулся с теплых морей. Тебе передал – знает, что обожаешь. А вот еще пара баночек осетровой икры. Будем пировать? – Дэвид заискивающе заглянул в глаза жене. – Шампанское охлаждается.

Сара безразлично усмехнулась:

– Ну что ж, гулять так гулять…

– Мамочка, папочка, рыбки не плавают, и рачки не шевелятся, – испуганный голос Лизи заставил Сару подойти к аквариуму. Рыбки брюшками вверх застыли над колышущимися в холодном водном пространстве побегами валлиснерии и стеблями роголистника.

Лизи рыдала, уткнувшись в подушку дивана. А Сара, тупо глядя на стоявшие рядом солонку и перечницу, никак не могла взять в толк, зачем такое сотворила.

– Ты, кажется, что-то говорил про шампанское? Неси, помянем рыбок.

Утром следующего дня, потягиваясь и зевая, Сара спускается с лестницы, и ее лениво скользящий с предмета на предмет взгляд упирается в пустой аквариум, на чистых стенках которого бликуют солнечные лучики. Что-то тревожное и мучительное больно кольнуло затуманенную память. Она поспешила на кухню, где на завтрак ее ждали любимая гранола, круассаны, кофе.

– Нэнси, а вчерашних мидий случайно не осталось? Что-то солененького захотелось.

– Вот, немного есть. Разогреть?

– Не надо, – Сара торопливо хватает с тарелки большую блестящую ракушку и тут же, чертыхаясь, отбрасывает ее. – Ой, я, кажется, порезалась… – Она с ненавистью глядит на пол, где в открывшихся от удара стенках своего домика лежит моллюск. – Подай мне его сейчас же…

Выковыривая желтовато-зеленую мякоть, Сара безжалостно растирает ее между пальцами – Вот тебе! Получай!

Повертев перед глазами хрупкие черные створки и обрадовавшись внезапно озарившей мысли, она целится ими в опустевший аквариум.

– Там вам и место…

Ракушка разлетается на мелкие осколки. Как тогда… давно…

До чего же Сара была счастлива, что идет на день рождения в богатый дом. «Вот видишь, мама, меня в гости пригласили!» Подружку Дженни она обожала и потому прощала ей не очень-то порой любезное отношение к себе. Но приподнятое настроение вмиг пропало при виде ровесниц в нарядных платьях и туфельках. Сара поспешила встать за спины девчонок и спрятала шершавые руки в карманы юбки.

За столом она, стесняясь, почти ничего не ела. А когда перед ней поставили тарелку с какими-то непонятными ракушками, совсем растерялась.

– Попробуй, не пожалеешь, – Дженни, улыбаясь, ловко поддела вилкой что-то желтое.

– Да-да, сейчас, – покраснела Сара и взялась за краешек приоткрытой ракушки.

Необычный вкус мидий девочке очень понравился. Но у второго моллюска были очень острые зазубрины. Капелька крови из пальца, упавшая на скатерть, заставила прислугу надменно скривиться: «Какая неумеха…» Еще сильнее расстроившись, Сара нечаянно смахнула со стола пустую створку, которая, как ей почудилось, с грохотом разбилась о пол.

Дома девочка плакала, ненавидя бедную жизнь, и поклялась вырваться из нее во что бы то ни стало. Испытанные унижение и стыд были нестерпимы. Злополучный день даже с годами не вытравлялся из памяти.

…Рука Дэвида опустилась на плечо:

– Дорогая, ты в порядке? Что-то слишком бледна. Надо тебе почаще бывать на свежем воздухе. Может, в парк с Лизи сходите? Там, говорят, новые аттракционы открыли.

– Зачем в парк, у нас и во дворе есть прелестный зеленый уголок. Правда, Лизи? – Сара радостно кинулась к показавшейся в гостиной дочке. Та была еще в пижаме и терла со сна глаза.

«Странно, что ему известно про аттракционы… Откуда у него новые запонки?» – что-то подспудно мешавшее вызрело в липкое подозрение. Вчера Дэвид, одеваясь на службу, долго не мог выбрать подходящую рубашку.