Люда бросилась к окну. В темноте ночи сначала ничего не было видно, но потом она заметила, как под окнами вагона пробежал один человек, за ним второй, а после ещё. И Люда что есть мочи начала колотить в окно и кричать, не сообразив, что следовало бы открыть его, чтобы быть услышанной. Но её заметили. Какой-то дядька остановился, поднял на неё глаза и начал призывно махать кому-то в темноту, показывая на Люду в окне.

Дверь купе Людмила открыла не сразу, хотя столпившиеся за нею и кричали ей, что они из полиции, а только когда кто-то крикнул, что сейчас придёт начальник поезда с ключами.

– Подробнее можете рассказать? – спросил её мужчина с уставшим лицом, представившийся майором, а вот его фамилию она не расслышала.

Люду же интересовало одно: поймали ли они чёрта?

– При чём тут чёрт? – удивился полицейский, – это вполне реальный человек, маньяк-извращенец, Александр Самоваров. Так что вам, девушка, очень повезло, на его счету восемь жертв, вернее, уже девять.

Молодой полицейский в бронежилете сходил в её купе и принёс оставленные вещи. Сама она идти наотрез отказалась, даже с провожатыми.

– Да нет его там! – уверял её майор, но Люда сказала, что лучше она сумку бросит, но туда не вернётся.

По коридору пронесли носилки, накрытые простынёй с проступающими бурыми пятнами. Тело было большое, и Люда догадалась, что это проводница.

Майор выслушал внимательно Людин рассказ, что проводница вроде как заходила в купе и даже советовала закрыть дверь, но сказал, что Люда что-то путает, потому как проводница к тому времени уже была мертва. Потом маньяк затащил несчастную в соседнее купе, а Люда слышала его возню, когда лежала на полке, прислушиваясь к звукам за стеной.

– А парень, который тут был, он как? Не ранен?

– Какой парень?

– Из этого купе!

Майор переглянулся с доктором со скорой, подъехавшей на станцию, до которой поезд всё-таки дополз после того, как был сорван «стоп-кран».

– Вы ложитесь, поспите немного, я вам успокоительного дал, – говорил доктор сочувственно.

– Я не сплю в поезде, – попыталась сказать Люда заплетающимся языком и тут же провалилась в сон, упав на полку как подкошенная.

Моросил мелкий холодный дождь, и на перроне конечной станции было немноголюдно. Самые резвые пассажиры первыми повыскакивали из вагонов и разобрали немногочисленные разномастные такси. Вдалеке стоял старый Иркин синий «Ниссан». Сама она курила рядом.

– Ты всё-таки услышала меня! – радостно крикнула Люда, а после паузы спросила, – я больше ничего не говорила тебе, когда звонила? – Люде стало казаться, что всё это ей приснилось, и потому было крайне важно услышать, как Ирка сейчас подтвердит, что да, сказала, что на тебя напали в поезде.

Но та посмотрела с удивлением и ответила:

– Ты мне вообще не звонила! Я сама решила сделать тебе сюрприз и встретить.

Лёня сидел в своём серебристом «Ниссане» и наблюдал, как мужчина, вышедший полчаса назад из тёмно-синего «БМВ», наконец-то выбрал букет в цветочном ларьке и направлялся обратно.

– Объект купил букет и садится в машину, – проговорил Лёня в телефон.

– Фотографий много не надо, – инструктировал его шеф, – поезди за ним пару дней, посмотри, куда он ездит, что делает. Но, конечно, если увидишь, что-то, то да, а так нет, понял?

– Конечно понял, что тут не понятного, – Лёня решил проявить сарказм, но что что, а сарказм шеф не понимал абсолютно.

Клиентка, которая сделала этот заказ, пришла по рекомендации. Шеф таких любил. Её уже и уговаривать не надо, рекламируя свои услуги. Такие приходят накрученные собой до такого состояния, что остаётся только деньги взять. Вот и эта пришла на взводе, Лёня видел. Сидела в кабинете шефа на краешке стула, открывая и закрывая сумочку. Потом вытащила из неё какой-то шелковый шарфик, держа руками за уголок, как мерзкую жабу, кинула шефу на стол и горько зарыдала, закрыв лицо ладонями, не заботясь о том, что размажет косметику. А шеф на это сказал только «Ну-ну, не надо плакать» и крикнул погромче:

– Леонид! Зайди-ка!

И вот Лёня ездил уже второй день за предполагаемым изменщиком – мужем клиентки, холеным мужчиной лет сорока пяти на вид, а по документам пятидесяти.

– Это потому, что он ничего тяжелее… ложки в руках не держал, – выкрутился шеф, который старался не материться при сотрудниках, но не потому, что был настолько культурным, ну какая культура у бывшего следователя, а потому, что в приёмной стояла большая стеклянная банка из-под конфет, в которую каждый ругнувшийся бросал сто рублей. Шеф, накидав в первую же неделю тысяч пять, решил, что хватит быть спонсором «дней шофера» в пятницу, и стал сдерживаться.

– Почитай, вот что на него есть, ознакомься. Через два дня доложишь.

– А какие у клиентки подозрения, кроме найденного в машине шарфика?

– Да в том то и дело, что никаких. Но говорит, что муж сильно изменился.

– Телефон прячет? Ходит с ним везде? Стал слишком за собой следить? Задерживаться на работе?

– Нет, в этом всё как обычно. Говорит, что от него стало по-другому пахнуть.

Лёня удивлённо посмотрел на шефа:

– Так может ему щитовидку проверить или почки? Мы тут при чём? Или пахнет дамскими духами? – наконец догадался он.

Шеф покачал головой:

– Стало пахнуть химикатами.

Когда Лёня первый раз увидел этого павлина, понял, что да, стоило жене разволноваться, такой и химикаты находятся на разных планетах.

Вечером, когда Лёня заехал в офис, взять забытую куртку, там был только шеф:

– Ну что, есть что-то? – спросил он без особого интереса.

– Я сбросил отчёт.

– Видел, но не читал, некогда было. Давай в двух словах.

– В двух словах: нет ничего. Объект ездит на работу и с работы, за эти два дня один раз заехал в бассейн, и один раз за цветами. Цветы повёз домой. Выгуливал собаку. Сейчас дома с женой.

– Ну, покатайся за ним ещё денька два, и хватит.

– Шеф, а если он по ночам ей изменяет?

– А по ночам у нас другой тариф, – ехидно заметил шеф и добавил, – ночью он спит. Клиентка мается бессонницей и караулит его.

Лёня ехал домой и думал о ревнивых бабах. Вот его Ленка не такая. Что он в органах работал, что ушёл в сыск, она знает, если муж не дома и не сказал ничего, значит, он на работе, и сцен ему не устраивает. А уж представить, что она пошла и наняла какого-то такого, как он, следить за ним, так это вообще невозможно!

Ровно в семь Лёня был на месте. Жена объекта так и указала, что тот в семь выводит их золотистого ретривера Чаки по собачьим делам. Так было и вчера, и позавчера. Но сегодня объект не вышел ни в семь, ни в пять минут восьмого, ни в десять. Лёня не сильно переживал, у него своей собаки никогда не было, оттого он не сильно представлял, как у собак всё устроено, в конце концов, собака в армии не служит, может и проспать.

Но в половину восьмого объект вышел сам, без пса, одетый не в старые джинсы и куртку, а в офисный, тёмный, в тонкую полоску костюм и сел в свою машину.

Лёня не был готов к такому, потому пока убирал стаканчик с кофе, пока соображал, что произошло и где собака, объект уехал, но Лёня из виду его не потерял, догнал довольно быстро, хотя можно было не спешить: объект ехал к себе в офис.

Самое мучительное было караулить предполагаемого изменщика под офисом. Сидишь как истукан, пялишься на двери, вдруг выйдет. Машина его вон там стоит, Лёне хорошо её видно. Хорошая машина, недешёвая. Лёня в ценах на машины разбирался. Это ж кем надо работать, чтобы на такой ездить? В двенадцать Лёню сменил Петро.

– Ты чего так долго? – Лёня уже жалел, что не в памперсе, как космонавт. Петро ничего не ответил, махнул рукой, мол, давай езжай.

– Как тебе твоя работа? – спрашивала Лёню жена, а ему и рассказать особо нечего, его профиль слежка, сиди целый день, смотри, как люди живут своей жизнью, скукота.

Через час позвонил Петро.