Ответ прост: он пишет об абстрактном искусстве! В 1968-м публикуется его работа «Кризис безобразия». В 1974-м выходит «Незаменимая традиция».

Прочитайте эти книги. А затем возьмите выпущенный у нас «Ультра.Культурой» сборник статей Ульрики Майнхоф. Просто для сравнения.

Имейте в виду: эти тексты написаны примерно в одно и то же время. Но сколь же всё-таки велика разница между ними!

Работы Майнхоф – поднимающие на борьбу строки подлинного радикала. Сочинения Лифшица – унылое философствование стареющего ординарного профессора. Пусть даже и советского.

По-хорошему Лифшиц должен был заниматься вовсе не исследованиями абстрактного искусства.

Это, конечно, тоже дело полезное и нужное. Но всё же явно не первостепенное.

Перед Лифшицем стояла задача огромной огромной важности. Он должен был внимательно проанализировать события нашей недавней истории, разобраться в природе советского государства, сделать необходимые практические выводы из этого разбирательства и затем уже начать в соответствии с этими выводами действовать.

Справиться с этой задачей Михаилу Александровичу было по силам. Он имел достаточно сил и времени для того, чтобы выполнить её со всем достоинством. Более того, никто кроме Лифшица, пожалуй, с этой задачей в то время справиться не мог. Ни Сартр, ни Маркузе никогда не жили в СССР. Советский строй они могли изучать только по документам и книгам, далеко не всегда правдивым и полным. Лифшиц же мог наблюдать всё лично, он не был стеснён языковыми барьерами. Его анализ мог бы оказаться подробнее и яснее чужого.

Но этот человек провалил возложенную на него миссию. Точнее, он даже не провалил, а просто отказался от неё.

Причины этого отказа довольно просты. Если бы Лифшиц взялся беспристрастно анализировать советское общество, – он очень скоро понял бы, что русская революция вступила в стадию термидора, что Советский Союз трансформировался в контрреволюционное государство, что советские так называемые «коммунисты» – никакие не коммунисты, что в обозримом будущем грядёт реставрация капитализма и что со всем этим, естественно, надо бороться.

В том, что Лифшиц пришёл бы к таким выводам, не может быть никаких сомнений. Все более-менее умные люди, бравшиеся за анализ советского общества того времени, вне зависимости от взглядов приходили именно к таким выводам. Даже Молотов под конец жизни до всего этого додумался, хотя и был, прямо скажем, не гений.

Лифшиц тоже, скорее всего, смутно ощущал, что всё именно так и обстоит, но сознательно такие мысли гнал прочь и уж тем более не думал о том, как бы начать из распространять. Это был человек осторожный. Всю свою жизнь он опасался как бы чего не вышло, не публиковал никаких работ в самиздате и вообще отличался примерной законопослушностью. Он не стремился бороться с системой. Вместо этого он предпочитал встроиться в неё и хорошо жить, ничуть не заботясь о том, насколько это правильно.

Как и большинство гуманитариев позднего СССР, бороться Лифшиц не умел. Он мог лишь рассовывать фиги по карманам, страшно боясь, что их обнаружат. И хотя он был гораздо умнее большинства этих самых гуманитариев, извинить это его не может. Напротив, ум только усугубляет его вину.

Оно и понятно: с дурака какой спрос? То-то! А вот с умного человека и спрос велик!

Лифшиц не был революционером. Ни по каким критериям его отнести к революционерам нельзя. Он родился в 1905 году, а потому в более-менее взрослом возрасте Российскую империю не застал. Становление его личности происходило в двадцатые годы. Вся его последующая жизнь протекала при советской власти, в сознательное противостояние с которой Лифшиц никогда не вступал.

Этот человек никогда по-настоящему не боролся, и этот очень отразилось не только на его характере, но и на тех идеях, которые он распространял и проповедовал.

Лукач не зря называл его эпикурейцем.

Марксист же (настоящий, а не советский) эпикурейцем быть не может. Он обязан быть киником или стоиком.

Тут нужно сделать небольшое пояснение.

Любой марксист – революционер. Если он не революционер, он уже не марксист.

А революционность питается ненавистью.

Человек посмотрит по сторонам. Увидит, какой ужас вокруг творится. Удивится, ужаснётся – и воспылает ненавистью к той системе, которая весь этот кошмар породила.

Именно так рождается революционер.

Все великие революционеры стали таковыми именно потому, что страстно ненавидели современный им социальный порядок. Из ненависти рождалось действие: эти люди все свои силы отдали на то, чтобы ниспровергнуть действовавшую на тот момент власть.

Доя того, чтобы стать революционером, необходимо глубоко и полно возненавидеть окружающую действительность. Без этого не бывает революционера.

Можно почитать замечательную книгу Франца Фанона – «Проклятьем заклеймённые».

Боже, какая ненависть к угнетателям!

Когда Фанон описывает ужасы колониализма, он просто кипит от возмущения. Точно так же, как и Ульрика Майнхоф, статьи которой пропитаны чудовищной злобой по отношению к капиталистическому обществу вообще и западногерманскому – в частности.

Это же отличает и революционеров (да и не только революционеров, но и прогрессивных деятелей вообще) более далёкого прошлого.

Жан Мелье ещё в восемнадцатом веке открыто провозглашал: все короли, дворяне, церковники, чиновники и буржуа – это угнетатели, паразиты, мироеды, захребетники, эксплуататоры, мошенники, бандиты и убийцы. И все они, конечно, заслуживают смерти в муках.

Можно почитать, что писал Мор об огораживаниях или Кампанелла о порядках современной ему Италии. Можно вспомнить Томаса Мюнцера и других подобных деятелей.

Упоминать здесь про Нечаева было бы излишне. Нечаев – это чистая революционность. Революция как она есть.

Революционера не бывает без ненависти. Лифшиц был всякой ненависти лишён. Именно поэтому он не был революционером. Следовательно, не был и марксистом.

Отсутствие необходимой всякому марксисту ненависти к окружающей его повсюду несправедливости очень заметно в произведениях Лифшица. Оно проявляется во всём: от тематики до стиля.

Возьмём, к примеру, его памфлет «Дневник Мариэтты Шагинян» [2].

Кто, для начала, была эта Мариэтта Шагинян?

В наше время очень немногие смогли бы вспомнить, что это был за человек.

Оно и не удивительно: Шагинян настолько незначительна, всё её творчество до того пошло, убого и вторично, что люди попусту не запомнили её. И правильно сделали. Нечего запоминать всякую дрянь. Она того не заслуживает.

Собственно, писать про такого человека бессмысленно. Критиковать его творчество – тем более.