… Тепло. Это было первое, что он почувствовал, когда реальность вновь забрезжила. Тепло, мягко и что-то вибрирует под головой и руками. Ибо инстинктивно сжал пальцы и распахнул глаза. Мех. Это был мех. Теплый, пушистый. Пахнущий дымом. Отшатнуться сразу ему помешало удивление и проснувшаяся память. Он умер там, в лесу? А потом окружающая действительность навалилась разом, и Ибо ошарашено вскинулся, оглядываясь.
Он был в пещере. Достаточно высокой, чтобы не подпирать головой потолок, круглой и даже вполне себе обжитой. С очагом посередине, в котором сейчас весело потрескивали дрова, кучей соломы с накинутыми поверх выделанными шкурами. Тарелки, чаши, целая коллекция угольков под стеной, разрисованной сложными узорами, в которых пока только угадывалась будущая картина. Он сам был почти раздет, верхняя одежда сохла, развешенная чуть в стороне, а рядом… рядом, обвив его ноги своим хвостом, лежал тигр и изучал слишком умными глазами.
Сердце Ибо тут же попыталось выломать грудную клетку, а когда до него дошло, что это ЕГО тигр, то и вовсе заколотилось где-то в горле. На осознание всего остального ушла доля секунды.
— З… здравствуй, — просипел Ибо, замолк, прокашлялся и попытался снова. — Спасибо. Ты спас меня.
Тигр повел ухом, и в глубине его теперь темно-зеленых глаз засветилось любопытство и вопрос. Ну или Ибо так показалось.
— Я забыл про время, — начал объяснять он и тут же вскинулся, когда выражение тигриной морды неуловимо изменилось и без труда расшифровалось как: «Ты дурак?»
— Эй! — вскинулся и тут же смутился, заливаясь краской. Вдобавок до него дошло, что на нем нет ничего, кроме белья, и мех кое-где все еще касается голой кожи. — Не надо на меня так смотреть. Я и так знаю, что сглупил.
Ибо разве что носом не шмыгнул под внимательным и насмешливым взглядом тигра. Тот фыркнул совсем по-кошачьи и, освободив ноги Ибо от своего хвоста, гибко поднялся. Ткнулся лбом ему в бок, привлекая внимание, а потом небрежно прошелся по пещере, подойдя сначала к сушащейся одежде, а потом и к тарелке с большим куском жареного мяса. Словно показывал. На секунду Ибо действительно почувствовал себя идиотом. Но ради возможности просто смотреть на своего тигра он был готов на что угодно.
И смотрел, почему-то не испытывая ни страха, ни тревоги. Если бы его хотели убить, то просто оставили бы там, в снегу. И уж точно не стали бы отогревать и предлагать поесть. Но… вряд ли тигр сам раздел его, развесил одежду и пожарил мясо. Может, здесь живет кто-то еще? Человек? Старики, все, как один, говорили, что тигры — оборотни, но никто из них не был свидетелем превращения. Да и про чужих в лесу не рассказывали. Но ум в глазах его тигра сиял так ярко!
Натянув на себя все, кроме верхней одежды, Ибо под насмешливым взглядом отошедшего подальше от огня тигра потоптался немного, а потом все-таки подошел поближе, ведомый бурчанием собственного желудка. Мясо оказалось восхитительным. Тонко приправленным, сочным, свежим. Оно буквально таяло во рту, и Ибо даже не заметил как съел весь кусок. Сыто выдохнул и поклонился тигру почти до самой земли.
— Спасибо. — Уходить не хотелось отчаянно, но и оставаться дольше — проявить наглость и неуважение. — Я перед тобой в неоплатном долгу.
Насмешка на тигриной морде в ответ была такой откровенной, что Ибо снова смутился. Он что-то не то сказал? Но задуматься над этим ему не дали. Поведя носом, тигр лениво подошел почти вплотную, и Ибо поймал себя на том, что не может отвести взгляда от его глаз с начавшими вдруг пульсировать зрачками. А потом он сморгнул и…
… оказался в лесу. На том самом месте, где чуть было не умер. Вон и следы его костерка. Ему что, все привиделось?! Ибо вскинулся заполошно, оглянулся и чуть не расплакался от облегчения, заметив на снегу почти заметенные следы…
Жизнь разделилась на «до» и «после».
А потом разделилась еще раз.
Когда его тигр нашел его сам. Ну или их свел случай на той самой полянке; Ибо было совсем непринципиально. Принципиальным было то, что закончилась зима, март уже набирал свою силу, и люди начали волноваться. Близилось время, когда тигры кого-то забирали, и среди девушек, да и парней то и дело вспыхивали споры. Кто-то трясся от страха, убежденный, что тиграм люди нужны только для еды. А кто-то доказывал, что тигры не при чем, мало ли что может с человеком в лесу случиться. Может, кто и сам ушел в поисках лучшей жизни. А весной для этого самое время.
Ибо было плевать. Ибо хотел, чтобы его забрал тигр. Его тигр. Ибо было хорошо с ним. Ему нравилось смотреть на то, как тот резвится на солнце или, словно большой котенок, пытается поймать солнечный зайчик. Нравилось прижиматься к его теплому боку и смотреть, как щурятся янтарные глаза. Слушать, как он фырчит в ответ на сказанное Ибо, или мурлычет, подставляя загривок под ласку. Его тигр был не простым животным, и Ибо был готов ради него на что угодно. Только, похоже, самому тигру это было совсем не нужно. Он приходил к тому самому водопаду или на их полянку после полудня и исчезал незадолго до заката. И забирать явно не планировал. Хотя зачем ему человек, если в его пещере уже кто-то живет?
… В это утро настроение у Ибо было отвратительным. Вопреки чудесной погоде, яркому солнцу и заливающимся радостным пением птицам. Вчера пропала девушка, поиски продолжались всю ночь, но и следа ее не нашли. Ибо искал тоже. Но лучше бы остался дома. Тогда бы… тогда не увидел бы того, от чего потерял весь покой и сон. Ибо зажмурился и опрокинулся навзничь на нагретый кусачим весенним солнцем камень. Если бы можно было вернуть время вспять и остановить самого себя. Чтобы даже шагу не смог сделать в сторону водопада.
А он ведь не думал, что встретит кого бы то ни было. Он хоть и протоптал уже тропинку к водопаду, но ни разу не встречал следов того, что туда приходит кто-то еще. Да и в самом поселении об этом месте никто не говорил. Поэтому, услышав всплеск, больше удивился, чем насторожился. Свет яркой, полной луны заливал лес, и каменную чашу, в которую обрушивал поток водопад. И не заметить находящегося в воде человека было невозможно. Ибо застыл. Он никогда не видел ничего… никого подобного, и теперь просто боялся дышать, бездумно любуясь изгибами совершенного поджарого тела и каждой черточкой невероятного лица. Незнакомец стоял с закрытыми глазами, подставив плечи и спину под водопад, и улыбка касалась его губ. Спокойный, расслабленный — он казался совсем неземным, каким-то нереальным. Ибо смотрел, не в силах отвести глаза, и чувствовал, как сердце словно повисает в воздухе на тонкой нитке. Чуть шевельнись — и нить оборвется, а сердце, упав, разобьется на осколки. Тело заливала слабость, дыхание, и без того неровное, стало отрывистым. Жар стекал по позвоночнику и концентрировался где-то внизу. Это было… ужасно. Ужасно — потому что ни разу ни с кем он не чувствовал такого возбуждения. Ужасно — потому что незнакомец в водопаде начисто уничтожил все мысли о его тигре.
А потом парень открыл глаза…
… Ибо резко выдохнул и сел. Всю ночь он был словно в тумане. Мысли в голове крутились медленные, тяжелые. От стыда за собственную трусость сводило горло. А о сожалении и вообще можно было не упоминать. Он сбежал, как девчонка. Стоило только увидеть янтарные глаза своего тигра на лице незнакомца. Это ведь был он! Он, его оборотень, его тигр! А он, Ибо…
От внезапного громкого всплеска Ибо вскинулся, взмыл с камня, готовый отражать возможную атаку, и застыл, глядя на то, как, разрезая широкой грудью воду, к нему медленно плывет тигр. Выходит на берег поодаль, отряхивается, обдав облаком брызг, и поворачивается к Ибо.
— Здравствуй, — просипел Ибо, как тогда, в самую их первую встречу. И он снова не мог отвести от него глаз. А вокруг тигра воздух вдруг словно подернулся дымкой, и через два удара сердца на Ибо смотрел тот самый незнакомец. Теперь, в свете дня он казался другим, но все таким же завораживающим. И глаза его были темно-карие.
— Здравствуй, — глубоким, истинно кошачьим голосом произнес он. — Почему ты ушел ночью?