— Отлично. Тогда я домой. Спасибо, что позвал меня, — и Сяо Чжань поднял воротник повыше, опустил капюшон, надел маску и, сунув руки в карманы, неторопливо направился прочь.
— Что… — Ибо оторопело замер. И тут же кинулся следом, когда до него дошел смысл сказанного. — Чжань-гэ, постой! Почему домой, я думал, мы сегодня… вместе…
— Разве? — Сяо Чжань резко развернулся. — Зачем ты привел меня сюда, если уже через сорок минут выводишь из зала? Зачем вообще позвал меня, если потом не знаешь, что бы соврать только бы избавиться от меня. Если тебе так хочется пообщаться с Исином без меня, мог бы вообще об этом концерте не заикаться.
Сяо Чжань был раздраженным, чуть нервным. Даже злым, а потому не совсем привычным. И только этим Ибо мог объяснить то, что на осознание всего у него ушло столько времени. Сяо Чжань уже успел отшагнуть назад, когда Ибо вдруг подался к нему и сгреб в охапку, сжав со всей дури.
— Ты ревнуешь! — Поразительно, как быстро от ревности он перешел к состоянию булькающей от счастья лужицы.
— Я не ревную! — Сяо Чжань дернулся пару раз, но затих, когда до него дошло, что они на улице и вокруг собралось немало людей, кому билет на концерт Тэмина не достался.
— Ревнуешь, — выдохнул в его шею Ибо и отпустил. — Только зря. Ты здесь потому, что я хотел пойти с тобой. Мы же вообще никуда вот так не ходили. Как обычные люди.
— Как парочка из кино, — проворчал Сяо Чжань, ничуть не успокоенный. — Тогда почему ты заставил меня уйти? Мне нравилось.
Переход от счастья к ревности был такой же стремительный. Теперь Ибо нахмурился, надулся.
— Я видел, как ты смотрел на Тэмина. Мне не понравилось. Он танцует лучше меня?
— Что? — теперь Сяо Чжань недоуменно нахмурился. — При чем тут…
Его глаза на миг стали огромными, а потом Сяо Чжань негромко рассмеялся.
— Это была ревность, А-Бо? Мой малыш приревновал меня к Ли Тэмину? К тому, кто так здорово танцует? — с каждым словом он становился ближе, пока не прижался вплотную, глядя прямо в глаза и лукаво улыбаясь. — Кто так выгибается, что встало даже у того мужика на охране? И еще чуть-чуть и встало бы у меня?
Ибо вскинулся и…
… проснулся. Несколько секунд бездумно пялился в потолок, изо всех сил стремясь выбраться, выдраться из своего кошмара. А когда это у него получилось, сел в постели. Сердце колотилось где-то в горле и дышать было совершенно нечем.
С силой потерев ладонями лицо, Ибо встряхнулся и сполз с кровати. Босиком прошлепал к столику, на котором с вечера оставил телефон, подхватил его и подошел к приоткрытому окну. Город почти спал, но внизу, у парадного входа в отель все еще несли свою «службу» фанатки. Пожалуй, сегодня он даже был рад их видеть. Особенно теперь, пока это ритмичное «Ли-Тэ-Мин» билось в голове. По крайней мере, эти фанатки здесь по его душу. И понять бы, откуда взялась эта ревность. Он же никогда не ревновал к собратьям по сцене. Любой чужой успех был только стимулом работать лучше, быть лучше. Самым крутым. И то, что Тэмин — в числе первых среди танцоров в Корее, для него вовсе не было секретом. Как и то, что у них обоих были и слабые, и сильные стороны. И вообще… Они же совершенно разные!
Ибо выдохнул и разбудил телефон. На экране все еще светился чат с Исином.
«Приезжает Тэмин. Мы с ребятами собираемся. Сможешь к нам вырваться? Если Сяо Чжань будет свободен, приходите вместе».
На сообщение он так и не ответил. А теперь этот сон. Сяо Чжань никогда не фанател по Тэмину: у него всегда был другой интерес. Но неужели он, Ибо, поверит сну? В то, что его Чжань-гэ променяет его? Или это проверка для него, Ибо? Достаточно ли он хорош для Сяо Чжаня.
Ибо мотнул головой, пытаясь вытряхнуть уже надоевший фанатский вопль и собственные мысли заодно. Он никогда не был подвержен подобной сопливой ерунде. И нечего начинать. И они действительно никуда не выходили с Чжань-гэ уйму времени. Так чем не повод?
Он покусал губы, потер одну замерзшую ступню о другую и набрал номер Сяо Чжаня, точно зная, что тот не спит. И когда на той стороне динамик ожил ласковым «Здравствуй, Ибо», улыбнулся и спросил:
— Ты пойдешь со мной на концерт, Чжань-гэ?
========== Экстра 6 ==========
Комментарий к Экстра 6
Не собиралась и не планировала, тем более что-то такое. Но там у меня в предыдущей части Ибо в сомнениях, а на репите “Tiger” Тэмина. И хоть в самой песне совсем о другом, Музу глубоко на/по… Он захотел именно так.
Так что все претензии к Тэмину)) Которого здесь, кстати, нет, разве что совсем далеким упоминанием
Кому интересно: https://youtu.be/5GKr7V_-7bQ
Сколько Ибо себя помнил, его всегда тянуло в лес. И не в тот, в который им разрешали ходить, а тот, куда уходили взрослые охотники и на который им, тогда еще малышам пузатым, даже коситься запрещали. Они и не косились: кому было охота быть утащенным тигром. Но время шло, они взрослели, и детские страшилки теряли свою силу. Вместо страха просыпалось любопытство. Но если его друзьям хватило одной-двух вылазок, чтобы удовлетворить свое, то в Ибо они только подогревали интерес. Зачем тигриному племени люди? Каждой весной из их селения пропадало несколько человек, но никто никогда не находил на месте пропажи и следа борьбы или крови, только тигриные метки на дереве. Они уходили добровольно? Взрослые об этом не задумывались. А Ибо задавался этим вопросом с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать. Но своего первого тигра он увидел гораздо позже. И до сих пор не мог этого забыть.
Как замер тогда, даже перестав дышать. Как не думал о безопасности или о том, что будет, если тигр его почует. Тогда он только и мог, что смотреть, забыв обо всем, на то, как беззаботно плещется черно-рыжий хищник в воде. Как выходит на берег, отряхивается, отфыркивается, потягивается и буквально взлетает одним мощным прыжком на уступ, с которого срывалась вниз вода, образующая это маленькое озерцо. Ложится на нагретый солнцем камень и, лениво взрыкивая, вытягивается, довольно жмурясь. Ибо помнил, каким восхищением наполнилось тогда его сердце. И какими неуклюжими потом ему показались собственные соплеменники, да и он сам.
Потом он еще не раз возвращался к тому месту, но ни тигра, ни кого-либо еще не видел. А он ведь его запомнил, и даже в мыслях называл его «своим тигром». Две черные полосы на шкуре, словно слившиеся в одну, широкую. И цвет глаз. Какой-то желто-зеленый, на солнце переходящий в янтарный. Ради того, чтобы увидеть их еще раз, Ибо стал охотником. Чтобы иметь возможность ходить в лес и надеяться найти тигриное стойбище, которое, по слухам, находилось где-то в самой чаще; там, где над верхушками деревьев высилась обрывистая скала, подпирая небо. Но никто еще не забирался так далеко, чтобы эти слухи подтвердить. Охотники в селении вообще любопытством не отличались, а для охоты хватало и того леса, что был вокруг. А Ибо…
А Ибо решил рискнуть. И ошибся. Не рассчитал сил. И теперь с тоской думал о том, что с каждой минутой его шансы выжить все меньше. Солнце почти село, когда он наконец решил остановиться. Эта часть леса была ему почти незнакома, и даже если бы снег не занес все следы, он бы никогда не рискнул идти в темноте. Стоило озаботиться укрытием гораздо раньше, но ему все время казалось, что он слышит запах дыма и вот-вот выйдет к костру. Он почти виделся Ибо меж деревьев там, впереди. И еще впереди, и еще. До тех пор, пока не стало слишком поздно. Запах чувствовался и сейчас, но только он. Даже волков не было слышно, только тишина царила вокруг. Такая, что, кажется, можно было услышать шорох падающих снежинок.
… Ибо ежился, встряхивался, вскидывался, ходил кругами вокруг своего уже почти погасшего костерка. Хворост тоже надо было бы набрать заранее, да побольше, а сейчас под таким слоем снега разве что увидишь. И деревья, как назло, здесь такие, что до нижних веток даже в прыжке не дотянешься.
… Спать хотелось неимоверно. Он шел так долго, что теперь усталость заливала все тело и даже пробирающий до костей холод не помогал. Кровь замедляла свой бег, превращаясь в кристаллики льда, и Ибо все сильнее обнимал себя за плечи. Он не уснет. Не так закончится его жизнь. Сначала он еще хоть раз увидит своего тигра. Заглянет ему в глаза. Только тело чем дальше, тем больше не слушалось. И даже отчаяние было каким-то… далеким. Но Ибо сдаваться не собирался. И когда мелькнула трусливая мысль просто лечь и уснуть, вскочил на почти уже не слушающиеся ноги и закружил вокруг, петляя между деревьев, утаптывая тропинки. Все равно, что и как, главное — двигаться. Вот только стоило хотя бы при этом смотреть себе под ноги. Но думать об этом было поздно: споткнувшись о торчащий даже из-под такого слоя снега корень, Ибо рухнул плашмя, уже угасающим сознанием отмечая раскатившийся по лесу далекий рык.
