Горло опухло. Я чувствовала, как стенки его онемели, а в лёгкие стало поступать меньше воздуха. Зато в язык мой врезался вкус металла. Кажется, всё это время я бежала прикусив губу, так что теперь дёсны мои были покрыты алой плёнкой.

Широкие взмахи ногами, грубые удары о землю… Где-то вдали, на расстоянии десятков метров, наверное, стали виднеться стены забора. В голове промелькнула мысль, что это единственный способ выжить и сохранить мозги на месте, поэтому я, ускорившись, побежала дальше. Но, стоило мне сделать несколько шагов, перед глазами наверху забора блеснула колючая проволока. А ещё через один тяжёлый выдох, из-за которого я чуть не выплюнула лёгкие, я увидела табличку «Под напряжением».

Радовало только то, что я неплохо так оторвалась от погони. Так что ещё осталось время переиграть ситуацию. И, знаете, впервые образ Алекса, возникший в голове непроизвольно, спас мою шкуру. Я ринулась туда, где мы виделись с ним в последний раз.

Если честно, я очень надеялась, что Нильсен до сих пор валялся на лавке. Буквально умоляла обстоятельства сыграть мне на руку хотя бы один единственный раз в моей жизни. Но… меня вновь послали нахрен. Забежав за завесу из опущенных к земле ветвей, я обнаружила там абсолютно ничего. Будто этой ночью двое пациентов Гроунтвуда не были счастливы на Богом забытой лавке.

— Су… гх… пер…

Я начала заливисто кашлять. Ладонями накрыла лицо и бессильно упала на колени. Только сейчас, когда я перестала скрываться перебежками от врачей, я почувствовала всю усталость, что сковала меня в свои цепи.

Грудь трещала от хриплых выплесков затхлого воздуха, горло кровью обливалось, я это чувствовала. Думала, что вот-вот и кашель прекратится, однако с каждым моим новым вдохом он только набирал обороты. Пыталась с силой воздействовать на собственный организм: прижала ладони к губам и запретила себе дышать. Ох, вот тогда-то началось самое интересное.

Чувствовала, как меня начало подташнивать. Это ещё при том условии, что меня лишили завтрака и ужина. Наверное, наружу просились собственные органы. Щёки надувались от избытка воздуха, натягивались до неприятной боли и настырно ныли о том, что я должна ослабить хватку на устах. Но не могла, ведь всё отчётливей стали слышаться мужские голоса.

Неужели я правда это всё заслужила? Пыталась бороться за правду, хотела найти виновного, а по итогу… вляпалась по самые уши.

Кашель никак не проходил. Уже задыхалась без воздуха и явно сменила оттенок кожи на ненатурально синий. Но ты сможешь, Агата… Это ведь легче, чем терпеть Нильсена день изо дня.

— Я видел, как она пробежала здесь.

— Глаза разуй, — недовольно гаркнул охранник. — Она бежала к забору.

Да-да, имбецил ты многоклеточный, я направилась в тупик. Я же слепая курица и не видела, что там нет двери с вывеской «Выход для Агаты Харрис».

— Она здесь! — не унимался первый.

Зажмурила глаза и что есть силы сдавила рот. Однако кашель никак не хотел отступать. Он пытался выпрыгнуть наружу, а я заталкивала его обратно своей хрупкой кистью. Уже согнулась к земле и лбом упала в примятую траву, а на ней… аромат тела Нильсена.

— Где?!

Лопатки, что играли на спине, замерли и разом расслабились. Горло потихоньку начало приходить в норму, а лёгкие… не так заметно стали постанывать от боли. Неужели… такая реакция на дурачка с перебинтованной рукой?

— Проверь кусты!

— Сам проверь! — огрызнулся охранник. — Думаешь, самый умный? Тебе надо, ты и полезай в траву!

Я позволила себе неглубоко вдохнуть. Иначе голова грозилась погрязнуть в полумраке мыслей. А терять сознание, проснувшись потом в изоляторе… Жуть какая! Меня аж передёрнуло.

Тем временем между мужчинами повисла долгая пауза. То ли они прислушивались к шорохам вокруг, то ли сверлили друг друга грозными взглядами, то ли вовсе исчезли, хлопнув в ладоши. Меня вот какой вопрос интересовал: кто додумался нанять их на работу?

— Скажем, что здесь всё обыскали, — на выдохе произнёс один из амбалов.

Я аж встрепенулась от неожиданности и позволила себе улыбнуться. Расслабляться было рано, но мне впервые за последний месяц повезло в жизни! Секс без обязательств не в счёт. Если он действительно без…

— Я говорил, что она у стены забора.

— Да понял я! — сплюнул охранник. — Не ной.

Неужели… Чёрт, они действительно ушли! Я ушам собственным не поверила, но шелест травы и бранные ругательства, которые удалялись с каждым тревожным шагом, неплохо так доказывали эту радостную новость.

— … ожидает сущий ад…

Не те слова я хотела услышать последними. Но если я не вылезу из укрытия, то смогу избежать плачевного исхода. Правда, не протянула и сутки без еды. Класс, кажется, выбора у меня почти не было.

Я едва встала на ноги. Приступ кашля прошёл, но вот усталость только начала набирать обороты. Поэтому срочно надо было сесть. На траве мне не понравилось, а вот лавка — то что нужно. Волоча израненные стопы по земле, я добралась до неё и рухнула почти без сил. Одна из досок скрипнула под тяжестью тела. Прости, дорогая, прости.

— Прорвёмся, — неуверенно прошептала я, прикрыв глаза.

И что дальше делать? Каков план? Обустроить себе здесь склеп или всё-таки идти с повинной? Ну помучают тебя, ну испытаешь ты некоторые неудобства. Ну поедет у тебя крыша, живут же как-то люди без неё!

— Какое же это дер…

Я встрепенулась. В секунду собрала остатки сил. Руками вжалась в перекладины лавки, а испуганными глазами стала смотреть в гущу ветвей. Я отчётливо слышала шаги и некое шуршание в зарослях.

Вот и всё. Недолгим был побег и вкус свободы. Эх, а воздух ведь и правда был слаще за пределами этой больницы.

Вновь шуршание. Короткое, будто там, в кустах, упал с дерева камень. Увесистый булыжник разорвал траву и бесшумно коснулся земли.

— Да не тяните вы, олухи! — крикнула я во всё горло.

— А ночью ты так не кричала.

Сладкий, самодовольный голос послышался из-за стены веток, а после оттуда показалось знакомое лицо. Моя вечная тень в виде Алекса Нильсена.

— Расскажешь, почему больница на ушах стоит? — усмехнулся он.

Я облегчённо облокотилась на спинку лавки и отрицательно помотала головой. Некое спокойствие пронеслось по телу, поэтому улыбка, что появилась на моём лице, была так кстати.

— Когда я говорил тебе, что нужно играть роль душевнобольной, я имел в виду…

— Меня хотят подставить, Алекс, — вымученно улыбнулась я.

Он остановился. Приподнял бровь и запустил руку в карман брюк. Недоверчиво он обвёл меня взглядом, а после непродолжительной паузы неуверенно выдал:

— Выходи из роли, напарник.

Я закатила глаза. Да чего стоило ожидать от него?! Что он поверил бы мне? Выслушал, может? Ага, размечталась. Но попробовать стоило.

— Да, ты прав, — поникшим голосом ответила я и отвела взгляд в сторону.

Мне ещё никогда не было так неловко и грустно одновременно. Я одна. Забралась в полную задницу, а про подкрепление забыла. Я ведь не коп и не Гудман. Ни черта в этом не разбираюсь.

Мою ногу что-то тронуло. Я встрепенулась и вжалась в скамью, а после, увидев перед собой Нильсена, что присел на колени и теперь держал рукой моё колено, немного расслабилась.

— Врёшь, каттен.

— Нет.

Он усмехнулся и отвёл от меня взгляд. Шея его напряглась. А стоило мне соскользнуть любопытным взором по его коже, я увидела на ней отпечатки прошлой ночи: несколько укусов и небольшой след засоса.

— Тебе ничего не сказали про…

— М?

Он вернул всё внимание ко мне и с интересом изучил то направление, куда были устремлены мои глаза.

— Наплёл, что расчесал? — улыбнулась я.

— А? — он в непонимании прикоснулся подушечками к шее и пальцами стал щупать кожу. — Да-да.

— И поверили?

— Будто у них был выбор.

Мы обменялись взглядами, после чего повисла неловкая тишина. Хотелось отвернуться, но ещё больше хотелось повиснуть на широких плечах и скрыться под тяжёлыми объятиями Алекса. Пусть и на время.