– Понятно… Для вашего сведения: курс включает кроме специальных дисциплин лекции о международном положении и ситуации в ряде стран, ну и т. д. Вам это должно быть хорошо знакомо по факультету международных отношений, верно?.. Еще вас научат вербальной технике общения – она необходима агенту. Психологии и психоанализу отношений. Стрелять, мимикрировать… язык подучите… Помните, наша работа предполагает видение темной стороны жизни, которая обычно скрыта от людских глаз. Учитесь видеть худшее в людях. Цинично звучит? – да, несомненно. Задания, которые вам будут поручать, всегда будут разные, но не сомневайтесь в том, что предстоит сражаться с настоящим врагом, который может носить тысячу личин. Самое главное, будьте благоразумны, вы обязаны не позволить гневу или отвращению помешать выполнению задания… Холодная голова и горячее сердце. «Юпитер, ты сердишься? – значит, ты не прав». Да, кстати, в вашем роду были татары?

– Не припоминаю… Как-то бабушка сказала, что вроде бы из татар. Мы ведь в советское время – советский народ – своей национальной принадлежностью, пятым пунктом интересовались мало, как и прошлым своих родителей и бабушек. Но точно ничего сказать не могу.

– У нас сведения, что ваша бабушка из репрессированных ногайцев… Ногайцы – те же татары, расселившиеся в силу ряда причин в Крыму, на Северном Кавказе, в Турции после распада Золотой Орды. Так история описывает.

– Могу вас заверить, Александр Павлович, к Золотой Орде отношения не имею. Хотя бабушку люблю и уважаю.

– Ну, ладно, поверю вам на слово. Шучу, конечно… На этом и закончим…

По дорогу домой Алехандро пронзила догадка, почему его кандидатуру «задробили» в здании на Литейном… Репрессированные родные. Лучше, как говорится, по логике кадровиков, перебдеть.

Комсомольский оперотряд из новичков-первокурсников был сформирован в институте буквально в первые дня учебы. Возглавили его комсомольские вожаки факультета. К группе прикомандировали опытных оперативных работников, комитетчиков, они и давали задания, проводили инструктажи. В задачу отряда входило наружное наблюдение за иностранными дипломатами, их надо было «вести» на выходе из консульств, наблюдать, с кем они встречаются, с кем и, желательно, о чем разговаривают, где проводят время – потом все это заносилось в рапорт. Алексу первое время даже нравилось. Изображать на улицах массовку, перевоплощаться в гуляк, праздношатающихся, быть причастным к некоей тайной, негласной группировке, быть «на подхвате» у настоящих контрразведчиков.

– Мы направим вас в нашу школу, это на Охте. Учиться полгода, без отрыва от производства, по вечерам. Основные предметы. Ну, а потом – в резерв главного командования, – подвел черту Александр Павлович. – И у вас есть мой номер… Звоните…

Школа №401, – так именовался в то время этот закрытый для посторонних глаз объект в черте города. Таковым он оставался и в период разгула демократии, когда последний руководитель КГБ СССР Вадим Бакатин умудрился в знак доверия и расположения выдать американцам план размещения «жучков» в строящемся новом здании Посольства США в Москве, передал им на блюдечке с голубой каемочкой уникальную технологию и схему прослушки. Лишь в последнее время, уже в 2012 году, бывшая «школа» стала государственным образовательным учреждением, с телефонами, выходом в соцсети, связями с общественностью и прочим… ФГОУ Институт ФСБ… Впрочем, специализация учебного заведения с годами ничуть не изменилась: оно входило в состав «семерки», 7-го Главного управления, и его профилем оставалась подготовка агентов наружного наблюдения. Прибавилась «открытость»… Хотя, если рассудить, какая может быть открытость у «топтунов»?

Алекс нечасто бывал в том районе, однако не мог не обратить внимания, когда проходил мимо по улице, на угрюмое, с виду заброшенное 2-х этажное здание не то школы, не то детского садика, с совершенно особой аурой, распространявшейся на десятки метров в округе. И ни одного входящего или выходящего человека! Как будто с внешним миром «школа» соединялась посредством подземного тоннеля или слушатели школы проникали туда через печную трубу на крыше. Был еще и вариант – как в сериале про Доктора Кто – посредством телефона-автомата напротив: покрутить диск, набрать номер – и провалиться сквозь землю, транспортироваться прямо в классную комнату… Сюда теперь и предстояло приезжать по вечерам два раза в неделю. И так – в течение шести месяцев, стандартный срок для секретных сотрудников, не зачисленных по разным причинам в штат УКГБ.

Учеба Алексу давалась легко. Немного теории шпионажа и контрразведывательной деятельности, но в основном практические занятия. Разбивались на группы, небольшие, мобильные, менялись ролями. То одни прятались или пытались уйти от слежки, то другие. Планомерно осваивали один район города за другим, так, что могли ориентироваться в них, что называется, с закрытыми глазами. Иногда выезжали «в поле», пострелять. Алексу в армии ранее приходилось держать в руках пистолет, боевые стрельбы входили в план тренировки офицеров, в их распорядок дня. Начальник группы подполковник Т. был им доволен: как-то Алекс несколько раз попал в «девятку» с 50 метров, за что заслужил уважительное к себе отношение. Подполковник был строевым офицером и пуще всего следил за выправкой молодых лейтенантов, дисциплиной, чистыми подворотничками и их успехами на плацу. Космос, ракеты, разведывательные спутники, – то, что составляло назначение части, – его интересовало в меньшей степени.

Новобранцев инструктировали старшие товарищи. Инструкции были отработаны до мелочей, это был коллективный опыт «наружки». Суть его можно было объяснить в нескольких словах или параграфах. Когда ты начинаешь встречаться, разговаривать с людьми, ты не можешь знать, что тебя ждет: успех или провал. Но если речь идет о разведчике, то грезы и мечтания – не про нас. Вас защитит легенда. Легенда – это щит, о который разобьются выпущенные по вашу душу копья и стрелы. Хорошая легенда – гарантия жизнеспособности агента. Думайте, помните об этом ночью и днем. Ваша профессия – это умение на ходу надеть на себя чужую кожу, в любой обстановке не потеряться, вывернуться, выкрутиться, чтобы потом снова стать самим собой. Как артист, сыгравший роль на сцене и ушедший за кулисы, в гримерку-уборную, чтобы на время снять с лица краску, перевоплотиться – и «снова туда, где море огней…»

– Многие имеют подобный жизненный опыт, им нравится таинственность, двойная жизнь. Она возбуждает, добавляет в кровь адреналина… Однако важно уметь контролировать себя. Ты хороший парень, и ты не хочешь понапрасну причинить боль другим. Но работа, результативная работа – прежде всего.

– Вы хотите сказать, что иезуиты были правы?

– Нам далеко до иезуитов с их лозунгом «цель оправдывает средства», но суть нашей работы – найти то, что от нас скрывают. Кто? Иностранцы и их пособники внутри страны. Мы хотим знать о них все. Докопаться до сути. Поэтому мы подсматриваем, подслушиваем, вербуем тех, кто нам нужен и кто полезен. Это и есть наша работа. Контрразведка. Нас учат в наших школах искусству лжи. Мы лжем, скрываем свои мысли, чтобы выведать чужие.

– Но вряд ли это всем по нраву, ведь в семьях нас воспитывали иначе…

– Хороший вопрос. Вот почему верность службе для нас, разведчиков, та ценность, без которой мы обречены. Предательство в нашей профессии – как кассетная бомба, начиненная множеством поражающих осколков. Никогда не знаешь, сколько сослуживцев она задела, убила наповал или могла поразить. Предательство – в медицинской терминологии – это как рак и его метастазы. Вы не знаете, как далеко они зашли, и чем это грозит лично вам и государственной безопасности. Если мыслить масштабно, следует признать, что враги повсюду: внешние, внутренние… Вы – сталкеры, вступающие в запретную зону, в мир, полный опасностей. Ваша задача – почувствовать ловушку и не попасть в нее. Терпеть присутствие врага, ничем не выдавая себя. Учиться на ошибках друзей и на собственных ошибках. Не позволять себе эмоциональных срывов, придерживаться легенды, она ваша кольчуга.