Но я опять отвлекся… причем сильно и совершенно неуправляемо. Возвращаюсь к отцу и его приходу с работы. Итак, я вынырнул из нашей комнаты в родительскую, оттуда в прихожую, одновременно оцениваю отца, прямо впился в него взглядом, пока он там копошится: ставит дипломат, вешает пиджак, снимает туфли. Бросаю «Привет, пап», жду ответа. Слышу «Здоров, сын». Начало вроде бы бодренькое. Прохожу в туалет, закрываю за собой дверь, но не плотно. Стою в туалете. Дело не справляю, так как в общем и не планировал – ни для того пришел. «Как дела?» -продолжаю я. «Хорошо», – слышу. «Как сутки? Сильно устал?». Нужно успеть задать максимум вопросов за минимум времени. «Да ничего. Бывало хуже», – отец проходит на кухню. Опа, все, папа, слово не воробей… Поэтому можно было спокойно облегчиться, что я и позволил себе сделать – утро все-таки.

Далее все пошло как по маслу. Бросаюсь на кухню и сходу обезоруживаю вопросами. «Пап, мы решили на гитаре учиться играть, поможешь?». Честно говоря, отец был крайне удивлен, даже пытался что-то там бормотать по поводу того, что снег пойдет и тому подобное, но было видно, что ему приятна данная затея. Вкратце, я изложил отцу нашу идею. Естественно, пока только насчет игры на гитаре, ни о какой группе и тому подобном было говорить бессмысленно, только напугаю – подумает вновь пустая затея и так далее, знает же нас, что там говорить, уверен, даже лучше, чем мы думаем. На самом деле, я, в общем-то, не знал, чем отец может нам помочь, но хотелось обсудить с кем-то, тем более со взрослым, мало ли. Так что поговорили. Отец сказал, что идея ему нравится, лишь бы не на пару дней, потому что учиться в любом случае сложно, будут и пальцы болеть и вообще. Когда учиться чему-то было легко? Вообще, мне понравилось, как мы поговорили, было видно, что отец как-то оживился – разговоры про интересы его всегда заводили. Я же помню, как он пару раз говорил нам с братом, что чем по улицам бегать, лучше бы на гитаре играть научились (даже не помнил об этом, а сейчас на тебе – видимо заинтересованность обостряет все чувства и открывает, казалось бы, забытые каморки памяти, было бы здорово, если бы еще что-то вспомнилось, может мы уже учились, и уже умеем играть, просто забыли об этом? Ха-ха. Самый, кстати, сильный аргумент в пользу этого учения был таковым, что на гитару девки хорошо клюют, играешь ей, и она твоя. Но видимо на тот момент девки нас интересовали значительно меньше, чем игра, скажем, в футбол, поэтому аргумент был попросту отфутболен. А вот теперь он был, как говорится к месту, и я успел в красках представить себе, как после моей игры на гитаре, я играю уже в совсем другие игры. Ух ты, класс!

«Давайте я вас на семи научу? Какая разница-то? Показать аккорды?», – папа не желал отказываться и от этой идеи. Но я был непреклонен, хотя, честно говоря, даже не понимал, чем, собственно говоря, отличаются эти гитары кроме наличия одной дополнительной струны. Черт их там разберет. Повторюсь, знал, на семиструнке играют только русские барды, а все рокеры на шести. Все! Всееео! Поэтому пока я просто получил от отца благословение, ну и обещание помочь, чем сможет, если потребуется. Неплохо для начала. Далее нужно было готовиться к встрече с Жалом. Единственное, на что меня еще хватило относительно музыкальной грамоты, это спросить отца «Пап, а аккорды на шестиструнке другие?». «Да, там все по-другому. Сама гитара настроена по-другому. Дело не только в дополнительной струне. Можно сказать, что это разные инструменты», – таков ответ был получен. Я не знал, правдив ли он, но в целом, думаю, так оно и было. А, следовательно, обучение отцом как педагогом действительно отпадает. Жаль, я просто не знал с чего начать. Абсолютно. К Жалу! И мы пошли.

Жало. Снова нужны некоторые уточнения. Хотя, я не очень понимаю для кого их делаю, если это личный дневник. Я-то все про Жало знаю, зачем я постоянно делаю какие-то сноски и уточнения? Хочу ли я что бы кто-то это прочитал? Не знаю. Знаю, что точно не хочу этого сейчас, а потом… не знаю. Но мало ли. К тому же я сам не знаю, что это и зачем я это пишу, а потому пишу, как пишется. И, возможно, именно потому, что не собираюсь никому этого показывать и пишу, как вздумается. Люди, которые попали на эти страницы, имеют ко мне отношение, поэтому я и пишу о них. А уточняю, чтобы самому себе было понятнее кто они для меня и какую часть моей жизни занимают в действительности. Так вот с Жалом дружим давно (я уже писал) – мы из одной песочницы, а потому это что-то да значит. Для меня многое, для него не знаю, но думаю, мы тоже не последние люди в его жизни, хотя у него конечно же друзей (ну или знакомых) побольше. Как говорилось в фильме «Гараж» – «Богатых и знаменитых все любят» … Во! Из этой оперы. Паша, конечно, не богат лично – богаты его родители, и он не знаменит опять-таки лично, но знаменит его дядя – очень известный, я бы даже сказал катастрофически известный оперный певец, тенор.

Правда, что-то там в ветвях его генеалогического дерева понапуталось, и это что-то привело к тому, что племянник-то он племенник, но кроме как называться им, хотя тем самым, переводя себя в ряды элиты или даже богемы, он больше ничего и не может. Я хочу сказать, что Пашка при любом случае сей факт сообщает, а вот его дядя – нет. Думаю, даже скрывает. Но знаю точно, что денюжка от него Пашке периодически перепадает. И не только от него. Как я уже сказал, родители у Пашки также не лыком шитые. Папа дипломат (имеет какое-то отношение к Англии), ну а мама жена дипломата со всеми вытекающими отсюда последствиями. Спросите, почему тогда такие вот разтакие дипломаты-певцы или певцы-дипломаты живут во вшивой трехкомнатной квартире в каком-то Медведково? Отвечу. Не живут. Живет бабушка – познакомились мы с Пашкой, когда он был чинно передан ей на воспитание по причине отсутствия родителей «по работе» в нашей стране на протяжении нескольких лет – почему Пашку не взяли с собой, даже не представляю. Он не объяснял, а мы никогда не спрашивали. Хотя каждое лето его забирали в загранку на каникулы. А потому приезд его в конце лета всегда был очень нами ожидаем. С одной стороны друг вернулся – это было важно (правда), с другой – друг возвращался с кучей всякой иностранской всячины – это тоже было важно (еще большая правда – шучу). В общем, все у Пашки было отлично. А что касается конкретного местожительства, то это достаточно серьезный особнячок в ближайшем Подмосковье по Ярославскому шоссе (недалеко кстати от того же Пироговского водохранилища, где мы имели честь повидать утопленника – век бы его не видеть – кстати вспомнил, а думал уже забыл со всеми этими гитарами). В общем, жил он с бабушкой, так как здесь школа. Ну а выходные и каникулы (если не за бугром) проводил загородом в фамильной резиденции. Где имеем честь бывать и мы. Родители у Пашки отличные – нас любят, мы их тоже. Супер. Потому и говорю, что Жало нужен группе как кислород, даже если я и меркантилен. Плевать. Нужен и все. И родители его тоже, если когда-нибудь из нас что-нибудь да получится. Вот. Жало был на фазенде, но собирался сегодня приехать. Его и ждали. А потом раздался его долгожданный звонок. И мы с братом усвистели, оставив родителя одного, что, думаю, его очень даже устроило.

У ЖАЛО (звучит прикольно, потому так и оставил).

Говорить взялся я. Но брат, надо отдать ему должное, в нужных местах достаточно уверенно поддакивал, из чего я сделал вывод, что он тоже данной идеей заинтересовался не на шутку. Хотя, я понял это намного раньше по его глазам, когда только-только заговорил об этом в вагоне метро, возвращаясь с концерта. Потом вновь удостоверился, когда сегодня спускались к Пашке. Шесть этажей. Шесть мыслей. Но все об одном и том же. По три на брата. Ха, только сейчас придумал, но легло нормально сюда в дневничок. Мои были: обо мне, о брате и о Жале. А братовы… Не знаю, но одна из них правильная, потому что, когда он остановил меня перед Пашкиной дверью и задал вопрос, я понял, что мы точно в одной лодке. А спросил достаточно легко следующее. Дословно «Если он откажется, нас же это не остановит?». Я думал приблизительно об том же. Правда несколько в иной плоскости: если откажется Пашка, не откажется ли брательник? И если откажется, буду ли я делать что-то самостоятельно в этом направлении? И еще проще – буду ли я делать это один, если один в этом начинании и останусь? И когда я услышал этот его вопрос, мне стало легче. По крайней мере, один я не останусь, а где двое, там уже группа. К тому же братья. Как я без него?