Идий был раздражённый, но на Дира злиться тоже не мог. Ведь Дир не предлагал ему взять в руки эту резину, он сам полез, куда не следует. Но с другой стороны, Идию всё время казалось, что Дир ищет способ помучить его, но, почему-то, старается делать это с хитростью, сохраняя дружеские отношения. Идий боялся, что скоро Дир начнёт пытать его в открытую, как и всех томящихся.

  Дир привел Идия туда, где одного мужика били кнутом, и сказал:

  - Этого просто бьют. Думаю, в этом нет ничего интересного.

  - Конечно, нет, а ты чего думал? Одно беззаконие тут у тебя, до сих пор не могу поверить, что я всё это вижу, - сказал Идий укоризненно.

  - Пошли тогда в другое место, - сказал Дира и повёл его дальше.

  - Что тут творится, ужас! - сказал Идий, вздыхая и глядя на бесконечные ряды связанных мужчин впереди.

  - Это Ад, тут многие томятся. Ты смотри, смотри, пока можешь, пока я тебе разрешаю.

  - А потом что, не разрешишь? - спросил Идий, с некоторой долей любопытства глядя на Дира.

  - Потом ты не сможешь так свободно передвигаться. И меня не будет рядом.

  - Куда ты уйдёшь? - поинтересовался Идий и с ужасов ожидал ответа. А о том, что он хочет уехать домой, даже не смел говорить. Видя то, что творилось вокруг, Идий понимал: его не собираются никуда отпускать. Он не хотел начинать этот разговор, так как боялся усугубить своё невольное положение. И с Диром Идий старался быть более вежливым.

  - Я пойду по своим делам, ты - останешься тут и будешь томиться вместе с остальными грешниками.

  - Дир, ты что, ты не можешь так поступить со мной! - в волнении сказал Идий - Ты же лечил меня, я гостил у тебя долго, зачем тогда было всё это?!

  - Потому, что ты особенный.

  - Да чем же я особенный?!

  - Неужели ты не видишь?

  - Что? Я вижу тысячи людей, над которыми твои люди издеваются. И за что? Что ты от них хочешь получить?

  - Подчинения, смирения, раскаяния, - сказал Дир, делая достаточно длинные паузы между словами.

  Идий отрицательно кивнул головой, как бы объясняя своё осуждение. Идий хотел бы сказать, что Дир не прав, что так нельзя, но, почему-то, сдерживал в себе это желание. Он не хотел конфликтовать с Диром, хоть уже и узнал о своих предстоящих пытках.

  - Ты заставляешь их работать? - спросил Идий.

  - Только тех, кто мирился с пытками.

  - Бесплатный труд, значит.

  - Работа - часть их наказания. Если бы они были здесь, им пришлось бы гораздо труднее. Чем больше внимание человеку, тем ему хуже живётся в Аду. И здесь это естественно.

  - И тебе это доставляет удовольствие?

  Дир громко засмеялся, услышав этот вопрос.

  - Что такое? Правда? - спросил взволнованно Идий.

  - Это тебе доставляет удовольствие, - сказал Дир.

  - Бред какой-то говоришь.

  - Ты будешь наказан за этот грех. Тебя не убьют, не покалечат так, что ты лишишься какого-либо органа или какой-либо части тела (ибо это противоречит нашим законам), но будут мучить всеми возможными способами.

  Идий тяжело выдохнул. Совсем близко от него стоял ещё один раздетый мужчина, которого тоже били. Идий слышал хлестанье кнута и тихий стон мужчины, и от этого у него замирало сердце. Идий боялся громко дышать, словно за это его тоже будут бить.

  - Эти слова кажутся мне знакомыми, - с грустью сказал Идий, словно он в чём-то раскаивается.

  - Да, тебе ещё многое здесь покажется знакомым, это Ад, придуманный тобой. Отсюда нет выхода никому до искупления грехов.

  - Бред, вот это вот точно бред, - протянул Идий, иронично глядя на Дира.

  - Разве гентраген не напоминает тебе твою выдумку: необычное, почти волшебное вещество, способное вызывать сильный зуд без вреда здоровью? Вспомни свою детскую фантазию.

  - Это не детская фантазия, - возразил Идий.

  - Безусловно, взрослая тоже. Но...

  - Но выдумал я гентраген раньше, ещё в детстве.

  - Верно, - сказал Дир, - однако название не смог придумать. Ты долго над ним мучился.

  - И вы этим воспользовались...

  - ...и выдумали название. Это сделал наш учёный Пауло Луко.

  - Я не верю в это. Я не знаю, откуда тебе известны мои детские мысли, может, ты дневник мой прочёл, но это неважно. Факт в том, что я не творю зло в отличие от тебя, и не тебе меня осуждать.

  Дир усиленно улыбнулся и сказал:

  - Ты раньше всегда боялся, что кто-нибудь прочтёт твой дневник. Что же теперь?

  - Мне это неприятно. Мои душевные переживания не для публики, никто меня не поймёт.

  - Ты заблуждаешься, говоря об этом как о душевном переживании, - сказал Дир, с разоблачающей улыбкой взглянув на Идия.

  - Да? Это почему же?

  - Это скорее половое возбуждение, нечто несравнимое с душевным переживанием.