Их четырёх привели в маленькую комнату, такую же белую, как и предыдущая. В ней даже ковры и люстры были белые, не говоря уж о стенах и шкафах. Мальчику, который сел в отсутствие воспитательницы, велели подойти к скамейке и прилечь на живот. Скамейка была деревянная, но покрашенная в белый цвет масляной краской и поэтому холодная. Алик тут же догадался, зачем мальчика поставили в такой позе: собираются побить. В качестве орудия для наказания они использовали тонкую бирюзовую веточку. Алик уже представлял себе, какую боль может причинять удар такой веткой и сочувствовал мальчику. Он догадывался, что следующим по очереди будет он, или кто-либо из тех, кто не стал переодеваться.

  Мальчик после первого неожиданного удара начал сопротивляться и попытался убежать, но это было бесполезно. Алик понял, что мужчин пригласили на подмогу, чтобы они ловили убегающих и непослушных и усмиряли их. Они как раз это и сделали. Поймав мальчика, они держали его за руки и ноги, а одна из женщин жестоко избила.

  Всё это шокировало Алика. Он уже не думал о том, что его скоро ждёт то же самое. Он просто смотрел и не мог пошевелиться. И даже когда закрывал глаза, видел налитый кровью зад этого мальчика.

  До Алика очередь дошла последней. Ему досталось больше всех, так как яростнее всех сопротивлялся именно он. Он же подговаривал всех остальных мальчишек бежать, пока мужчины заняты им. За такую попытку лидерства Алика невзлюбили ещё больше. Ему сказали, что в качестве ещё большего наказания, его будут держать отдельно от всей группы и под особым присмотром. Его отвели в отдельную комнату в столовой. Сопровождала его воспитательница лет тридцати, невысокого роста и с короткой стрижкой. Лицо её было желтовато-смуглое, глаза какие-то мутно-зелёные, а светлые короткие волосы ужасно не шли к цвету её кожи. Алик, как увидел её, сразу понял, что она работает здесь очень и очень давно: такая же злая, как и все воспитатели в этом лагере.

  Как только они вошли, воспитательница сказала ему суровым голосом:

  - Сядь и кушай.

  Алик взглянул на стол и увидел там миску с едой, очень похожую на овсяную кашу, но, вероятно, сваренную не очень умелыми руками: она была с крупными комочками и слегка высохшая. Алик тут же спросил:

  - А можно я не буду?

  - Можешь есть стоя, - сказала она тут же, и Алик понял, что не есть ему нельзя.

  - Я есть не хочу, - сказал Алик, глядя на неё осторожными глазами.

  - Ты не хочешь есть это или вообще не хочешь есть? - поинтересовалась она.

  - Вообще, - ответил он, и опустил голову. Это была явная ложь.

  - Ты, видно, не слушался, раз тебя так наказали, - вдруг заговорила воспитательница на другую тему. - Накажут ещё, если и дальше не будешь слушаться.

  - Но я не могу есть кашу. Я никогда её не ем. Меня тошнить от неё начинает.

  - Ты съешь, - сказала она.

  Алик понял, что ей нет дела до его оправданий. Её работа - заставить его позавтракать. Он попытался сесть, но тут же встал: оказалось, что сидеть ему куда труднее, чем стоять. Ему было ужасно больно сидеть и обидно оттого, что его побили и теперь ещё и есть заставят эту отвратительную кашу...

  Алик взял ложку каши и медленно и аккуратно поднёс ко рту. Он тут почувствовал её ужасный кислый запах:

  - Да она испорченная! - тут же вскрикнул он.

  - Она вчерашняя, - сказала воспитательница, - мы готовим через день. А если что-то невкусно, это потому что вы плохо сварили, или не доели или плохо помыли посуду.

  - Но я ничего не делал! Она просто прокисшая.

  - Сделаешь ещё! Вот с завтрашнего дня и начнёшь. Я решила пристроить тебя на кухню.

  Алик призадумался и молчал до тех пор, пока воспитательница не сказала:

  - Ешь, давай скорее, мне ещё нужно отвести тебя в комнату.

  - А если я не съем, меня опять будут бить? - осторожно поинтересовался Алик.

  - Тебя будут бить, если слушаться не будешь, и если сделаешь что-то не так, как положено.

  ...

  Стоило только Идию дописать последние слова воспитательницы, как к нему в комнату постучались. Это была его мама, звала кушать. Но Идию было не до этого...

  Идия очень возбуждало то, о чём он пишет. И он нечаянно вспоминал об Анжеле, представлял её и мысленно произнёс: " Как же я хочу тебя, Анжела!"

  Идий никогда не был с женщиной, и ему очень хотелось попробовать...

  Идий знал, что ему не удастся сейчас продолжить писать: мама зовёт его кушать, и будет периодически постукивать в дверь, пока он не выйдет. Идий тут же закрыл свой ежедневник и положил на книжную полочку.

  Минут через десять он вышел, и всей семьёй они поужинали.

  Глава 5. Конфликт в школе

  На следующий день в школе Идий встречает одного из своих одноклассников, Никиту Яснова. Парень очень колок на язык, и всегда ищет повод посмеяться над кем-то или над чем-то. Впрочем, одноклассники любят его смышлёную натуру, и почти никто никогда на него не обижается. Кроме некоторых грустных по жизни людей, замкнутых, как Идий. Но и Идий не конфликтовал с ним, но часто терпел обидные высказывания. Идий чувствовал, что Никита больше всех язвит над ним, потому что он молчит и никак почти не реагирует. Но Идий не хотел драться... Ему, почему-то, всегда казалось, что школьный конфликт, особенно разногласия с одноклассниками, можно разрешить только в драке.

  Идий избегал встреч с Никитой в присутствии одноклассников, но сегодня ему это не удалось. Идий знал, что вместо дружеского привет и рукопожатия, он услышит нечто неприятное... Так и произошло.