А Идий, по-прежнему, лежал неподвижно. Он слышал всё, что происходит в его палате, даже дыхание своей матери. Как же сильно хотел он очнуться, открыть глаза или сказать, что он всё слышит. Так горевал, что не может. Идий не хотел, чтобы его мама плакала и переживала за него, ему казалось, что он чувствует себя хорошо. Идия только одно тревожило: он не мог шевелиться. Идий боялся, что больше не сможет ходить. Он вновь и вновь вспоминал разговор своего лечащего врача с матерью и пытался вспомнить, а точно ли не было ничего сказано о его способности к передвижению? Идий хотел плакать, и даже этого не мог...
Ему было так горько вспоминать тот вечер, когда он сел на заднее сиденье машины, и они поехали на дачу. Идий сейчас только понял, что они туда не доехали. И он очень сожалел, что не пристегнулся, что был зол на родителей и упрямо сделал по-своему. Только теперь Идий понял, насколько важно пристёгиваться, даже тем, кто сидит сзади. Идий обещал себе, что если когда-либо придёт в себя и станет прежним, то обязательно будет пристёгиваться.
Идий чувствовал себя беспомощным, немощным человеком, который неспособен ни на что, даже заплакать... Когда Идий услышал, как его мама плачет, он приложил все свои усилия, чтобы сделать хоть незначительное движенье пальцем - всё было бесполезно. Он так устал и телом и душой и всё, что ему хотелось, это лежать и отдыхать... только он не мог отдыхать. Ему было тревожно и страшно. Идий не хотел, чтобы мама его покидала. Он был бы рад, если бы она просидела с ним всю ночь и весь день, и всегда была бы рядом. И ему казалось, что он даже спать не захочет, если она будет сидеть рядом с ним.
Когда Идий понял, что ему бесполезно делать попытки движения, он немного успокоился и более внимательно начал прислушиваться к звукам, которые были слышны в его палате. Ему казалось, что он лежит в отдельной палате, и рядом с ним нет других больных. Поначалу, это пугало Идия. Как никто другой, он чувствовал груз одиночества. Он устал быть один, и только сейчас понял, как это страшно быть одиноким и брошенным. Хотя сейчас Идий не чувствовал себя одиноким и тем более брошенным, ведь узнал, что мама каждый день его навещает, но ему было страшно оставаться ночью одному.
Идий и сам не знал, почему же он боится темноты и одиночества? Он боялся, что мама его уйдёт, и он останется один. Идий вспоминал те дни, когда запирался в своей комнате и радовался тишине и покою, одиночество тогда его радовало. И темноты он никогда не боялся...
Одного Идий не понял: с чего он взял, что в палате находится один и что там темно? Ведь в больнице всегда много больных, и есть и такие, которые тоже, как и он, находятся в состоянии комы. Почему же он должен находиться в отдельной палате? Может быть, всё дело в том, что Идий очень хотел, чтобы его положили в отдельную палату, и ему казалось, что врачи именно так и поступили? Временами, Идий думал, что всё именно так, и всё же этот вопрос тревожил его.
Идий думал о том, что хочет поговорить с кем-либо, хотя бы чуть-чуть...
И вот настал момент, когда его мама собралась уходить. Сердце Идия замерло от волнения: он почувствовал, как его мама полезла в сумочку и что-то достала. Идий не сомневался, она полезла за зеркальцем, чтобы подправить макияж. А это значит, она собирается уходить...
Идий был готов закричать, лишь бы она не уходила или задержалась хоть на чуть-чуть. Так ему было обидно, что он не мог сделать этого. Не мог никого ни о чём просить...
Вскоре, Мая ушла. Идий почувствовал себя совсем одиноким. Тишина тревожила его, наводила страх. Идий не был суеверным и ни в какие мистические легенды не верил, но он, почему-то, чувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Идий не мог понять, желает ли ему зла или добра этот кто-то, но знал, что это не человек... Словно некий дух летал в его палате и наводил на него ужас. Идий даже чувствовал, как его кто-то поглаживает по губе, некий тёплый воздух. Идий опять попытался шевельнуться, не мог побороть свои страхи.
Идий, зачем-то, думал о том, сколько же человек погибло в этой палате? Ему казалось, что очень скоро и к нему придёт смерть. Идий не хотел умирать, но жизнь без движенья в инвалидной коляске пугала его даже больше, чем смерть. Он решил, что постарается ощутить духов этой палаты... впрочем, иногда ему казалось, что в палате сквозняк, и он хотел засмеяться. Идий думал о том, что в период сильной болезни и перед смертью люди начинают верить в потусторонние силы, и ему казалось, что он тоже становится суеверным. Он даже сам не понял, почему начал размышлять о духах и смерти, и о том, куда попадают люди после смерти? Идий раньше был уверен, что они умирают и больше не могут думать. А сейчас, почему-то, Идий сомневался в этом. Он чувствовал себя полумёртвым, потому что не мог шевелиться, и всё же мог размышлять.
Прошёл час, потом другой. В палате всё было тихо, он не слышал ни чьих шагов, ни малейшего шороха. Идий немного успокоился, и отвлёкся от своих внезапных страхов темноты и одиночества. Он перестал думать о том, что его окружают духи умерших. Идий ощутил обыкновенную человеческую скуку и захотел поразвлечься. Одно его расстраивало: он не мог шевелиться и, следовательно, писать. А ведь он так любит размышлять и писать. Идий понял, что последнее, чего его ещё не лишила жизнь, так это способности думать.
Глава 26. Мысли о вере
Идий вспомнил свой последний роман, историю Алика, его муки и страх. Идию внезапно стало жалко Алика, а ведь этого никогда не было. Идий всегда получал удовольствие, когда представлял пытки Алика. Идию стало стыдно. Это было новое ощущение, Идий не мог понять, откуда оно у него? Разве так бывает? Он, почему-то, давно решил, что все люди на свете должны чувствовать то же самое, что и он, когда представляют себе те или иные ситуации. Только теперь он окончательно понял, что всё-таки нет. Оказывается, и он может смотреть на вещи другими глазами, не теми чувствами и мыслями, какими раньше.
Сейчас Идий не мог сочинять новый сюжет. Его собственная беспомощность не давала ему насладиться страданиями своих героев. Он размышлял о всяких вещах, а также и о вере. Идий не хотел верить в Бога, в Ад или Рай (хотя чувствовал, что где-то в глубине души всё-таки верит), он даже неоднократно говорил себе: "Я неверующий, я атеист. Я не должен молиться, я не должен верить в Бога. Кто же такой Бог? Ведь его не существует, потому что мы его не видим. И если даже верить в то, что планета и её порядки кем-то сотворены, это не значит, что этот кто-то до сих пор следит за своим твореньем. Ведь сделать что-то и забыть так просто... если даже Бог есть, не факт, что его волнует то, что происходит на планете". Так Идий размышлял и чувствовал, что беспокойство и страх овладевают им, а также стыд за такие мысли.
