Глава 104. Беспредел на ваннах

  Несколько дней спустя, семь часов утра. Идий лежит в ванной, а рядом с ним сидит молодая надзирательница, которую пригласила другая надзирательная - самая главная, от которой Идию больше всего достаётся. Она специально подсадила её, чтобы она заставляла его нырять. Это было ужасно. Девушка ничего не говорила, но он должен был нырять всякий раз, когда она стукнет тростью о край ванны, и вынырнуть ему позволяли лишь по второму её стуку. Она часто стучала своей тростью, и делала это явно с довольной издевательской ухмылкой, которую гордо демонстрировала всем, особенно Идию. Многих мучеников раздражало её самодовольное выражение лица, и Идий уверен, каждый мученик, лежачий в ванной, не отказался бы отхлыстать её этой тростью. Впрочем, она была весьма доброй потому, что никого другого, кроме Идия, не заставляла нырять, хотя вполне могла бы это сделать, и её бы другие надзиратели только поддержали в этом вопросе. Она явно подчинялась исключительно указаниям главной надзирательницы, которая хочет помучить именно Идия, а не кого-либо ещё.

  Вначале Идий не понимал, почему она так сильно издевается над ним и так ненавидит, но сегодня догадался: он терпит издевательство тогда, когда она надеется, что он начнёт сопротивляться. Она хочет этого, чтобы наказать его ещё сильнее. Надзирательница твёрдо намерена отправить его в стоячую ванну и ради этого готова прибегнуть даже к самым жестоким несправедливым мерам. Девушка, которая теперь всё время сидит около него, заставляла его нырять и не вылезать в течение целых тридцати секунд, а иногда даже дольше. А когда Идий, наконец-то, высовывал голову из этой отвратительной густой грязи, она вновь заставляла его нырять. И очень часто Идий даже не успевал отдышаться.

  Где-то полтора часа девушка заставляла его беспрестанно нырять, а потом куда-то ушла. Вскоре, примерно через пятнадцать минут, она пришла и вновь принялась за своё. Идий в ужасе подумал: "они в конец решили совсем меня доконать. Нет! Я не могу так часто нырять... - слёзы катились у него из глаз, и он совсем обессилел. - Даже стоячие не ныряли так часто, как он теперь.

  Ещё час девушка мучила Идия, а он всё это мужественно терпел. Потом она ушла, и к нему подошла рассерженная надзирательница и сказала:

  - Вылезай, кушать пойдёшь. Не забудь, ополоснуться в бассейне.

  - Вы же раньше тут кормили, - напомнил Идий. Она всегда приносила ему еду в огромном шприце со шлангом вместо иглы и впускала еду прямо в желудок, просунув в горло этот шланг.

  - Сегодня там покормлю, нет тут лишних служанок для тебя!

  Он вылез и пошёл за ней. Сегодня она особенно грубо всовывала в него шланг, процарапав всё горло. А ещё она специально несколько раз вытаскивала шланг обратно, словно давая ему отдышаться. Но делала она это явно для того, чтобы он испытал больше дискомфорта и боли.

  - Ты можешь попроситься в стоящую ванну, - сказала она, вытаскивая шланг.

  - Нет! Я не хочу, - громко и звонко ответил Идий.

  Услышав ответ Идия, надзирательница быстро наполнила шланг для приёма пищи ещё одной порцией и велела ему открыть рот.

  - Зачем?! - с возмущением спросил Идий, раньше в него никогда не впускали сразу два шприца. - Я же уже поел.

  - Поешь ещё, всё равно половину рвёшь, - сказала она, хладнокровно и резко просунув шланг ему в горло.

  Когда она вынула шланг, Идий почувствовал, что его желудок переполнен этой густой кашей, которую в него насильно влили. Он просто на просто не стерпел и вырвал на месте, а обычно он делал это в ванной и кормили его так прямо там же.

  - Теперь ты вылижешь это всё до блеска, - сказала она, указывая на пол.

  - Не дождётесь, - ответил Идий, вспоминая, как Рома некогда тоже пытался заставить его вылизывать пол.

  - Если ты сейчас же не начнёшь это делать, целую неделю будешь ходить в стоящую ванну, по пять часов утром и вечером. И тогда даже не мечтай через неделю уйти от меня.

  Услышав это, Идий, как загипнотизированный, начал вылизывать пол и всасывать в себя всё, что недавно вырвал.

  - Надо же, дождалась! - с издевательской ухмылкой сказала она и куда-то ушла.

  Идий поглядел ей вслед и тут же громко заплакал. Он не знал, как быть дальше и что делать? Как вытерпеть всё это унижение? Он разлёгся на полу и животом протирал большую часть своей рвоты. Но это ему уже не было противно, ему было всё равно. Идий громко и горько плакал, не замечал вокруг никого. В истерике он сказал: "Даже Рома не смог заставить меня это сделать! А эта смогла! Эта тварь смогла..." Похоже, его унизило больше всего то, что Рома, сильный мужчина крепкого телосложения с накаченной мускулатурой, не смог заставить его вылизывать пол, а какая-то худенькая старенькая надзирательница смогла.

  Идий долго плакал, но не успел он удивиться тому, что надзирательница не возвращается. Она внезапно пришла сзади и грубо велела:

  - Иди за мной сейчас же.

  Она видела, что он плачет, но ничего не стала говорить по этому поводу. Она также больше не заставляла его вылизывать пол, несмотря на то, что он ещё не закончил это делать: пол по-прежнему оставался запачканный в каше и полупрозрачной жидкости.

  Надзирательница привела его в темную комнату, где находились стоячие ванны.

  - Проходи, - сказала она, открыв дверь.

  - Нет! - тут же закричал Идий в слезах. - Это несправедливо! Я же вылизал пол.

  -Не всю грязь вылизал, я давала тебе много времени, - недовольно напомнила она.

  - Не пойду я! - ответил Идий, немного отстранившись от открытой двери.

  - Сейчас позову четырёх охранников, и они мигом отобьют у тебя желание так говорить, - угрожала она. Идий понял, что ему нет смысла сопротивляться, и он пошёл за ней. Так же смирно и послушно Идий вошёл в ванну, погружаться в неё оказалось очень и очень страшно. На мгновенье ему показалось, что он упал в болото, и оно его засасывает. Идий даже закричал от страха, когда с головою начал погружаться вглубь. Как назло плитка под ногами у всех начала опускаться именно в том момент, когда Идий вошёл в ванную. Идий захлебнулся от неожиданности, и ему было трудно привыкать к таким ужасным условиям существования. Он хотел плакать, но не мог: нужно было спасать свою жизнь и дышать, когда это можно делать.