Хохот утих, орешки кончились, так же как и вино.
- Мне надо идти! Пока билет действителен*.
* Билет на транспорт в Стокгольме действителен в течение одного часа.
Когда они стояли в коридоре, Моника сказала: "Подожди!", пошла в комнату и вернулась с вечерним платьем, которое брала у нее год назад, красное с блестками. Платье все равно ей мало, какой смысл забирать его?
- Может, тебе удастся его продать, - сказала Моника. - Две-три сотни точно дадут. Мне нужны деньги на газовый баллончик.
- На нем под мышками разводы от пота, я уже пыталась его продать.
- Ну отдай за сто пятьдесят - это все же лучше, чем ничего.
- Я попробую.
- Пока, дорогая. Счастливо!
- Счастливо! Пока, Моника!
4
Патрик проснулся ближе к ночи. Хемингуэй тем временем уже пришла в себя, начала мяукать, проблевалась, шатаясь, выползла на кухню, где вылакала значительное количество воды, и отказалась вернуться в большую комнату, так как там лежал Патрик. И даже написала в туфли хозяйке, потому что ее поддон, видите ли, был грязный. Хорошо, что не в сапоги Патрика. Туфли пришлось выкинуть. Теперь осталась только пара кед, которые один знакомый нашел на помойке и на которых несмываемым фломастером было написано "PEARL JAM". Мы, деловые женщины, не прочь иногда одеться немного молодежно.
Проснувшись, Патрик чувствовал себя ужасно и ничего не соображал. К счастью, он должен был разыскать человека, с которым не встретился этим вечером, и поэтому сразу свалил, не успев ничего натворить.
Но когда он ушел, ей стало страшно: он все просечет... он вспомнит осадок на дне и обо всем догадается...
В ту ночь она не могла уснуть. Она думала о газовом баллончике, но разве можно брызгать в помещении, ведь газ попадет в глаза и тебе самой. Потом она вспомнила еще кое-что: недавно Моника рассказывала, что ударом ладони можно вбить переносицу в череп. Это успокаивало, но не особенно.
На следующий день она снова ходила в квартиру напротив. На винном фронте ничего нового. Она осмотрела холодильник, все шкафчики. Взяла то, что незаметно, - несколько кусочков хлеба, немного овсяных хлопьев. Чуть не расплакалась оттого, что от ключей так мало толку. Будь она поумнее, наверняка бы что-нибудь придумала - вынесла бы, например, музыкальную аппаратуру и все-все ценное, а дверь сломала, чтобы выглядело, как самый обыкновенный взлом. Но она не знала, как сломать дверь так, чтобы было похоже на взлом, и даже если б знала, то никогда не решилась бы.
Не чувствуй она так остро, что ключи принадлежат ей одной, то могла бы продать их Данне. Он-то наверняка знает, как сломать дверь так, чтобы было похоже на взлом. Но нет, это касается только ее.
В желтых резиновых перчатках и овсянкой в карманах она стояла посреди их квартиры, и слезы текли у нее по щекам.
Золотую цепочку она отнесла в ювелирную мастерскую. Словно по иронии судьбы за нее дали ровно пятьсот. Их она потратила на то, чтобы выкупить золотое сердечко. Ну, и на всякие необходимые мелочи. А Моника вообще-то должна быть благодарна, что она ухаживает за Хемингуэй.
5
Ведь мне больше не нужно будет сюда приходить. Зачем? Ведь тут ничего нет. Тоже мне пещера Али-Бабы.
Ну и что же я стою? С набитыми карманами и без резиновых перчаток. Уставилась на их кровать - такую чистую, свежую и аккуратную. Белое покрывало, как в больнице. Выпьем за чистоту, дорогая госпожа Великолепная! Я только посижу тут на белом немножко, я так устала. Боже мой. Не беспокойтесь, я потом поправлю. Давайте выпьем за вас и вашего мужа - вам с ним хорошо? Смотрите, осторожно, не разбудите детей. В Сочельник вы делаете это так тихо, с блестками в волосах. Вы довольны своей интимной жизнью?
Наверняка прошло много времени. Какая приятная усталость. Ой, я пролила, бутылка всплакнула, простите, но пятна не останется, это же водка. Лучше допить.
Прошло ли еще время? Думаю, да, темнеет. Останусь тут. Медленная карусель, и море, и пропасть, в которой все тонет; все словно выворачивается наизнанку, туда - обратно. Туда - обратно. Она слышала голос. Совершенно точно, она слышала голос. И он сказал, нет, конечно же он закричал. "Мама! - закричал голос. Кто-то спит в твоей кровати! Иди сюда и прогони его!"
И прибежали мама Медведица, и папа Медведь, и Медвежонок, и разинули рты от удивления, когда увидели, что в кровати спит девочка.
Нет, на самом деле прибежала только мама Медведица; во всяком случае, слышны были только ее шаги.
Надо ли открыть глаза? Или лучше притвориться спящей?
Даже в таком невменяемом состоянии она понимала, где она и что случилось. Странно, но она могла думать, даже когда напивалась до бесчувствия. Что-то внутри нее становилось совершенно ясным и трезвым и, несмотря ни на что, рождало мысли, пусть язык и тело не всегда слушались, и все делалось не равномерно, а как бы замедленно и по кусочкам.
Где-то, как воздушный пузырь, кружилась мысль: "Будем надеяться, что у госпожи Великолепной есть чувство юмора. И что она не станет сразу звонить в полицию".
Ключи в кармане... точно.
- Я все объясню, - прозвучало у нее в голове - в той части, которая могла думать. Слова пытались добраться до губ и в конце концов добрались; внятно ли она говорит?
- Да уж, - ответила госпожа Великолепная. - Пожалуйста, объясните.
Глаза открылись. Госпожа В. была далеко и казалась смешной со своей бледной физиономией. Внутри все смеялось, но выходил ли смех наружу? Нет.
- Дверь была открыта, - заставила она произнести свои губы.
- Наружная дверь? Но это невозможно, - возразила госпожа В. - Ведь она была заперта, когда я пришла. Да, конечно, только на нижний замок, но я решила, что кто-то дома.
- И забыл запереть, - выдавила она из себя. Настоящая беседа! Красота, как будто передаешь сигналы из одной галактики в другую. Time Lapse*, или как там. Когда слова не сразу доходят и надо немного подождать.
* Пауза (англ.).
- Кто вы такая? - строго произнесла госпожа Медведица.
- Знаете, госпожа Медведица! (Time Lapse) Я пришла к подруге (Time Lapse) и, наверно, (Time Lapse) ошиблась адресом (Time Lapse). Потом увидела, что дверь открыта. Я не нарочно.
- Я позвоню в социалку, - сказала госпожа Медведица. - У меня там работает знакомый.
