Ах, да. Там, на дискаче меня пригласил на медляк совсем взрослый парень. Вадик, кажись. Спрашивает, такой, – откуда красавица взялась? И не годится ли он мне в женихи? Говорю – нет. Я – старый, лысый, беззубый, спрашивает. Мне смешно. Нет, отвечаю. Просто я другому отдана, и буду век ему верна. Но я это к чему? Что происходит? То ни одного поклонника, то сразу много. Димка, вон тоже, заходы делал. У него «Ява», может, я хорошо подумаю, с кем на танцы ездить. Вот дураки. Не нужен мне никто, кроме…».
Наступил вторник, а я уже подгоняла неделю – скорей, скорей заканчивайся, хочу, чтобы уже – суббота. Конечно, мы с Алинкой решили снова приехать и строили планы. Рисовали в мечтах, как сложится новая встреча. Но даже и представить не могли, что произойдёт на самом деле.
Среда. Четверг. Как медленно тянутся дни. Медленно по капле, словно моросящий дождик, неделя стекала по стеклу. Спроси нас тогда, а что было в школе? Во дворе? В стране? Не вспомним. Пожалуй, только весёлая песенка служанки Миледи из фильма про Д'Артаньяна почему-то крутилась в голове. «Святая Катерина пошли мне дворянина», – частенько напевала Алина. Да послала же, ворчала я. «Святая Катерина послала дворянина», – исправлялась подруга, а заканчивали мы вместе: «Усы и шпага, всё при нём»! И смеялись. То веселились, то грустили – где те дворяне, а где мы. А время играло с нами, а время – морская фигура на месте замри – замерло.
Пятница. Как долго!
Суббота. Ура!
Еле дождались, сбежали с Алинкой с последнего урока, чтобы успеть на дневной автобус. И молились, чтобы рейс не отменили, потому что нас обещали встретить. «Если не забудут», – хмурилась я мысленно. Всё ещё не могла свыкнуться с реальностью, где все обещания выполняются и мечты сбываются. Но вслух не говорила, чтоб не злить подругу.
Не забыли!
– Стоят, смотри, как пасочки, – улыбнулась довольно Алина.
«Пасочки» довезли быстро. Покидать нас не спешили к общей радости.
Лена встретила приветливо. Чаем напоила с дороги. Угостила ватрушками. Ребята отказывались, а мы с Алинкой налетели: с утра во рту маковой росинки не было. Потом спросили сестру, нужна ли какая наша помощь? Танцы-танцами, но и польза же от нас должна быть. Лена одна с детьми живёт, за бабушкой ухаживает, как не помочь? Сестра отнекивалась. Посетовала лишь на дрова, которые некому привести в порядок:
– От Вити помощи не дождёшься. Как только с Толей встречаются – всё. Пиши пропало. В который раз начинают, перекур, обед, конец спектакля.
Мне стало стыдно за отца. Понятно, почему. Меня уму-разуму учит, а сам туда же. Никакой силы воли! Да ещё дядя Толя этот, папин старший братец, со своим самогоном, эх! А мальчишки переглянулись и кивнули друг другу.
– Да нефиг делать! – воскликнул Славик. – Щас мы домой съездим, в рабочее переоденемся. Инструмент есть какой, пила, топор?
– Есть, – обрадовались мы. Я так чуть в ладоши не захлопала, как же всё складывалось нынче ладно.
Через полчаса дело закипело. Дрова находились в курятнике. С шутками загнали птицу в сарай, во главе с предводителем – рыжим драчливым петухом. Собственно, из-за него и веселье. Старый забияка поочерёдно вызывал нас на дуэль, нападал. Бестолковые куры без него разбегались по углам и пытались взлететь, пока в сарае зерна им не насыпали.
– Слушай, ещё ни разу топором не взмахнул, а уже вспотел, – расхохотался ты, утирая лоб, – как будто стометровку пробежал.
Я не могла отвести от тебя взгляд. Мы же столько не виделись! И уходить не хотела – я могу дрова подносить. Или в поленницу складывать. Или воды подать. Я и пилить смогу, правда, только научите! Только бы рядом быть. С тобой. Но бессердечные Лена с Алинкой увели меня из курятника буквально за ухо. Пойдём, говорят, картошки пожарим. Надо кормить работников, а не смущать. Приготовили. Собрались вернуться – на лавочку вызвали. Идите, сказала Лена, там ещё приехали. Помощнички или женихи, уж не знаю. Вышла. Алинка задержалась в комнате у зеркала: без марафета – никуда.
Ба, знакомые всё лица и Димка в их числе. Хотела быстренько поздороваться и смыться, так сосед снова с претензиями. Мол, зря я от него отказалась. У него и мотоцикл лучше, и ростом он повыше, и покрасивше, и живёт поближе.
– И язык подлиньше, – пробормотала я. Ведь он вроде шутит, а глаза – злющие.
– И вообще я парень свободный во всех отношениях, не то что некоторые, – сказал Димка в конце, – никаких проблем. А тебе Малая косы повыдёргивает, как узнает, что ты рядом с ним крутишься, – и на твой мотоцикл указывает.
– Что?!
– Что слышала! – «Ява» взревела и унесла своего владельца прочь, смешав меня с пылью.
Я опустилась на лавочку. Улыбка застыла мерзкой гримасой. Содрать бы её с кровью! Закрыла руками. Осень из танцующей в листьях девчонки превратилась вдруг в плачущую дождём старуху. Нет! Ты не мог так со мной поступить. Кто угодно, но не ты, я не верю!Подхватилась, чуть не сбила с ног Алинку, смерчем пронеслась по двору к курятнику. Хлопнула калиткой. От неожиданности ты уронил дровину, а Славка в удивлении обернулся.
– Кто такая Малая?
Ты было нагнулся, и тут же выпрямился.
– Малая? Алёна, что ли?
– Тебе видней!
«14 октября.
Иногда жалею, что встретила Его, Дневник! Жила себе тихо, никого не трогала, любила там кого-то безответно, стишки писала. Никаких потрясений! А с ним столько эмоций за каких-то пару месяцев получила, сколько за всю жизнь не было, ужас!
Спокойная, как в море штиль,
Прозрачная – водой в ладони.
До горизонта сотни миль
Скрывает глубина её агонию.
И что цунами породит —
Взметнутся волны и закроют небо,
Разрушат цветочный парадиз —
Мне угадать, понять – ах, мне бы…
Этот стрекозёл, Димка, наговорил гадостей, я думала – умру. Так стрёмно стало на душе! И даже разбираться пошла, уму непостижимо! Чтоб я пошла что-то выяснять? Когда такое было? А, главное, какая буря в душе поднялась, аж сама себя испугалась! И какое же счастье, что это – буря в стакане! Страшное слово «Малая» – никогда не забуду! Дама оказалась крестницей Его матери. Живёт по соседству в переулке. Мужа у неё посадили летом. Вот и ходят все ей помогают. Ну, вот как Лене сегодня с дровами. И вообще, она старая, эта Малая-Алёна – ей целых 23 года! Что было в моей куриной башке, когда я слушала Димку!».
Он, кстати, на дискотеке нашёл нас. Извинялся – пошутил неудачно. А мне как королю из «Обыкновенного Чуда» – то ли музыки, то ли цветов, то ли зарезать кого-нибудь хочется теперь. Ладно. Разобрались, успокоились. Ночь поцелуями всё исправила, и луна стыдливо за тучи спряталась, глядя на нас. Ну, думала, воскресенье без потрясений случится. Как же.
В обед выползли с Алинкой на улицу. Сонные, как осенние мухи. Тут радость нечаянная – Оксана с Аней приехали, подружки по лету. Я перезнакомила девчат, принялись болтать о всякой всячине. За разговором не заметили, что к нам подошла незнакомая женщина. Остановилась рядом – руки в боки.
– На Солоху похожа, – шепнула Алинка.
– На Аксинью, – не согласилась я.
Мы с любопытством уставились на неё.
– Здорово, дивчата.
– Здрасьте, – почти одновременно ответили.
– Як дила?
– Нормально, – продолжали мы нестройным хором, переглядываясь.
– Прям водевиль какой-то, – едва слышно прокомментировала Алина.
– Вторая часть Марлезонского балета, – подтвердила я, памятуя, что первая часть произошла вчера. И, скажем честно, так себе выступление артистов, на троечку. Вот пена!
– И хто из вас горожанки?
Мы так опешили, что дружно промычали: «Всеее».
– Як уси? – женщина встряхнула серьгами.
– А так, – рассмеялась Оксана.
– Да чём дело-то? – закипела Алинка.
– Та ни в чом, – всплеснула руками незнакомка. – Ну от вы две малявки ще, – посмотрела она на Аню с Оксаной, – а ты, чернява, мабуть, Славки мово, а белява, мабуть, Галкиного охламона будэ.
