Я бросил машину перед воротами дома родителей, приятно было для разнообразия немного пройтись. В воздухе висел запах цветов, свежескошенной травы и дерева. Поздняя весна здесь, пожалуй, лучшее время. Судя по разбросанным на газоне инструментам, мама опять возилась в саду. Я заглянул за изгородь, посмотрел в теплице, но ее там не было. Решив, что найду ее в доме, я поднялся по парадным ступеням. В холле было тихо, а потому я отчетливо услышал рев мотора моего мотоцикла, въезжающего во двор.

– Я ведь ясно дал понять, что тебе не следует брать мои вещи без разрешения, Лиз, – приветствовал я сестру, которая не выглядела пристыженной. Уверен, она заметила мою машину еще на подъездной дорожке и просто решила меня поддразнить, явившись сюда, а не в гараж.

– О, не переживай, я пользуюсь им только через день, – поддразнила она, чмокнув меня в щеку, для чего мне пришлось слегка наклониться, а ей встать на цыпочки и вытянуть по-жирафьи шею.

– Где родители?

– Мама пошла выпить чаю с соседкой, а отец на своей конференции в Кэмбридже, – ответила она, направляясь вместе со мной в гостиную, – как тебя сюда занесло? Я думала ты во всю наслаждаешься прелестями холостяцкой жизни в своей новой берлоге, устраиваешь себе там царство разврата и похоти.

Она прекрасно знала, что я не имею привычки водить к себе подружек. Не оборачиваясь, я швырнул в нее подушку с дивана, та пролетела через половину комнаты и сшибла со стола вазу с цветами. Прежде чем Лиз успела что-то сказать, я метнулся на секунду назад, чтобы слегка изменить траекторию летящего предмета. В итоге подушка просто приземлилась на пол.

– Знаешь, это так раздражает, видеть твою самодовольную физиономию сразу в двух частях комнаты, – фыркнула Лиз.

– Знаешь, я ведь тоже в этот момент вижу тебя с двух разных ракурсов одновременно, удовольствие ниже среднего, -передразнил ее я, – Как дела в колледже?

– Неплохо, пишу проект по философии, движется медленно, но движется, – сказала она, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж, – Как у тебя на работе?

– О, можешь меня поздравить, я встретил Аврору. В реальности.

Слова произвели на нее вполне ожидаемый эффект. Сестра оказалась рядом так быстро, будто имела способности Тени. В глазах было столько сострадания, что мне стало неловко. Уж что-что, а жалости мне не нужно.

– Ты же не стал с ней говорить, правда ведь? – спросила она, вцепившись в рукав моей куртки.

– В общем-то выбора у меня не было, – сказал я, выдавив из себя улыбку.

– Разумеется, – усмехнулась Лиз.

Когда у меня впервые стали появляться те странные сны, я не придал этому никакого значения. Мне было 16, жизнь была легка и увлекательна, я творил все, что мне нравилось, пропадал в самых разных годах на всех континентах. Родители не знали, что со мной делать, а я веселился от души. Я принимал свои сны за отходняк, а когда приятный, когда не очень. Девушка, что неизменно встречала меня в этих снах была такой красивой и необычной. То она чему-то радовалась, то на что-то злилась и кричала, иногда она выглядела старше, иногда моложе, но это всегда была именно она. Я не знал ее имени, поэтому просто привык звать ее для себя «она». Иногда сны пропадали, их не было месяцами, и я про нее забывал, а потом они возвращались. Как-то я рассказал о своих снах Лиз, она долго надо мной издевалась, называя спящей красавицей, и в шутку грозила рассказать все то одной, то другой моей подружке. Хорошо, что угроз она своих не выполняла. Я даже первый секс и тот разделил с Авророй. Все было так реально, что наутро я все еще был уверен, что ночевал не один. Сейчас смешно вспомнить, но, когда я переспал с Джеси, моей тогдашней девушкой, которой долго добивался, я не испытал никакого триумфа, мне почему-то казалось, что я изменил Авроре. Разделять видения и реальность становилось все сложнее.

Тогда еще никто ничего не знал о таком явлении, как фантомные воспоминания. Как оказалось позже, тот случай с автобусом, «операция 9-15», отразился на всех нас. Больше всего, разумеется, это ощутили сами Тени. Мы стали видеть вещи, которые никогда не происходили. Скорее всего, видения были отголосками той, другой реальности, где мы не стали играть в богов, и не поменяли ход событий так значительно. Кто-то стал испытывать чувство дежавю, кто-то видел, как двоились события обычного дня, ну а кто-то путался в куда более заманчивой реальности, отправляясь туда все глубже и глубже, пока у них не начинала ехать крыша. Я был близок к третьей группе. Нет, я, конечно, не потерял кого-то из близких, и не топился потом в омуте так и не случившейся реальности, где всего этого не произошло. Как я понял, и у Миланы было что-то похожее, но я туда не лез. И все же со временем мои сны стали просачиваться и во время бодрствования. Видения, такие реалистичные, что я терялся, и не знал, где реальность, а где нет, опутывали меня с каждым днем все сильнее. Я видел лица людей, которых еще не знал, или так никогда и не узнаю, но среди них всегда мелькала Аврора, теперь я уже откуда-то знал ее имя.

Мне выписали лекарства, которые помогали глушить этот поток бреда, и на полгода я смог вернуть контроль над реальностью, но потом меня накрыла тоска. Я все так же нескончаемо менял подружек, стал выпивать и творить всякую дичь, проваливаясь во времени так, что за мной ходил Ноэль, бывший мне тогда еще только наставником, а не начальником, и старавшийся вразумить меня, чем только больше злил. Ему было не понять. Он был счастлив в той жизни, которую вел, а я занимался саморазрушением только потому, что то, чем хотел обладать, было недостижимо. Мне не хватало этой рыжей девчонки с карими глазами и веснушкой над губой, мне хотелось видеть именно ее, испытывать все то, что она во мне вызывала, и я решил обойтись без таблеток. Это было ошибкой. Сначала была эйфория, я забил на колледж, семью и друзей, неделями сидел у себя в комнате, проживая все новые и новые видения, а потом все резко закончилось и началась череда кошмаров. В моих видениях мы с ней ссорились, орали друг на друга, швыряли мебель и ненавидели друг друга. Я видел лица других девушек, их голые тела на моей постели, снова ссоры с Авророй, испуганные лица моих родителей, Лиз, заслоняющую собой кого-то. А последней каплей стало окровавленное лицо Авроры среди осколков лобового стекла, которое я увидел в своем сне. Ее стеклянный взгляд до сих пор заставляет волосы у меня на затылке шевелиться, стоит мне его вспомнить. На следующий день я снова стал пить таблетки, а позже даже сходил на несколько сеансов к психологу. Тут я должен поблагодарить свою сестру, это она меня заставила.

Сейчас я держу свою жизнь под контролем. Я почти не пью, почти никогда не позволяю себе пропускать прием таблеток, завел что-то похожее на отношения с Миланой. Она не настаивает на том, чтобы мы звали себя парой, иногда крутит хвостом перед каким-нибудь парнем, не устраивает мне сцен ревности, если я ухожу с вечеринки с кем-то другим, но все же заявляется ко мне, если ей хочется поразвлечься. Сначала это возбуждало и интриговало, но сейчас просто стало привычкой. Наверное, нужно бы уже разойтись, и не морочить друг другу голову, но я как-то не очень понимаю, как правильно разрывать отношения формата «мы не в отношениях». Видимо, именно поэтому я не ответил на ее вызов пока ехал сюда, мне нужно было поговорить с тем, кому не все равно. Милана была здесь абсолютно бесполезна, мои фантомные видения ее раздражали.

Лиз единственная знала всю эту историю от и до, она видела меня в самые мрачные моменты, и теперь была напугана. Я рассказал ей, как встретил сегодня Аврору, рассказал, как Ноэль попросил меня приглядывать за ней и ее командой, но все же умолчал о том, что до конца не мог понять и осознать сам. Я не рассказал ей о том, что в лифте под маской Авроры я увидел самого себя.

– А как она себя повела? Она узнала тебя? -спросила Лиз.

– Конечно же нет, с чего бы? Она ведь не Тень, а обычный человек, – вздохнул я, отворачиваясь к окну. Я не стал говорить, что все же надеялся на обратное.