Девушки в этом смысле, своими поступками, меня окончательно сбили с толку – они истово требовали к себе внимания (почти ежесекундного) и любви, при этом умудрялись спать с другими парнями, а когда ситуация с адюльтером вдруг всплывала на поверхность, плакали, ругались (на меня), умоляли, оскорбляли и уговаривали все забыть (в этот момент всегда забывал спросить о чем шла речь – об отношениях или о факте измены) и все это они делали одновременно.
По прошествии длительного времени, после целого ряда отношений и губительно длинных и тяжелых расставаний, я вывел для себя формулу которая умещалась во все жизненные обстоятельства и во все стили поведения женщин, звучала она так: я женщин не знал, не знаю и знать не буду… Выглядит как отчаяние и пораженчество, но зато отсекает путь к поискам, метаниям, отчаянным попыткам постичь и глубоким разочарованиям…
На фоне этого решения взаимодействие с противоположным полом устаканилось (в прямом и переносном смысле, в тот период я узнал и оценил примиряющее с действительностью действие алкоголя). Но это счастливое и безмятежное время неожиданно прошло, и начался период немотивированных расставаний. Временно я вернулся к мучительным выяснениям отношений, пытаясь проанализировать свое и их поведение, чтением психологической литературы, но все тщетно, помощь это оказывало не …….
Преамбула. Продолжение.
РЕДАКТОР
….. стройный и даже худощавый. Большие оленьи глаза и слабая немощная улыбка делали его безобидным и даже немного убогим, но при этом внутри был стержень, который невозможно было согнуть. По пути в Иерусалим в разных городах и селениях удивило меня одно – основная реакция жителей – это безразличие, как только люди узнавали, что мы не бродячие артисты и представления не будет, люди теряли к нам интерес и с обычным, я бы сказал дежурным радушием, предлагали нам кров и еду.
Бывали случаи конфликтов и даже драк (запретил им всем записывать такие случаи на пергамент, плохой пиар), в такие моменты вел Иуда себя одинаково нелепо: вставал во весь рост, вытягивал шею и молча, опустив руки смотрел на приближающихся недоброжелателей. Я спрашивал (в Воплощении Андрея Первозванного) Иуду о причине такого поведения, он отвечал:
– Он нам говорил "если тебя ударят по левой щеке- подставь правую " и я следую словам Его смиренно.
– Послушай Иуда, Он говорил в общем, проповедуя прощение Господом паствы своей и деяний их, но в каждом отдельном случае решение принимается по ситуации (долго пришлось объяснять слово ситуация), когда напали на нас воры и чуть не убили Матфея, не время было щеки подставлять, или же ты смерти желал Матфею, и не хотел ли ты помочь ему?
– Да помочь хотел истово, смерти не желал, но более того боялся ослушаться Его и нарушить деяниями слова Его…
Дааа, ортодокс одно слово. Только он один верил в Христа сразу и до конца, не было у него сомнений от слова совсем и это привело к тому, что замысел мой был под угрозой. Все дело в его молодости и малом жизненном опыте и отсюда малой ценности его поступкам. Все последствия возможно было потом списать на это, нельзя было выставить Предателями зрелых мужей – других апостолов; рыбака, мытаря, владельца, жениха … каждого из них Иисус обращал лично и подвергая сомнению их веру (как оказалось в последствии неустойчивую) подвергалась сомнению и вера в Него. А Иуда был фактически найдёныш, он пристал к нам, где то по дороге и сразу стал младшим в компании на которого все остальные взвалили кто, что мог и чего не хотел делать сам.
Работать с ним пришлось долго, душа у него была тонкая, вера сильная и убедить предать Христа было невозможно, все в нем противилось этому. Пришлось посвятить в планы по казни, боже это был шок! Все уверения о будущем воскресении не могли убедить его, а помогла именно его ортодоксальность, потому как если не верить в воскресение Его после казни не выстраивалась логическая цепочка: либо Христос был сыном его и был бессмертен и воскресение неизбежно, либо все это вранье несусветное и любовь к окружающим и праведность – просто бред.
– Не могу понять – говорил он – зачем крайности, зачем смерть и кровь? Почему остальные в неведении, они ведь проклянут меня? Останусь я один, не вынесу этого…
– Да все тяжело будет, но веруют люди только в самопожертвование, в то что сами совершить либо не могут, либо не хотят и самая большая цена по их мнению это жизнь, а надо показать. что самое ценное это бессмертие, которое этой жизнью надо заработать..
Интересно, что именно его собственная судьба интересовало его мало. Упоминаний о своем будущем и о последствиях поступка своего, он старательно избегал, предчувствуя боль и горе, а однажды уже на кануне находясь в каком-то иступленном состоянии, невнятно пробормотал:
– Плата моя это будет…
И замолчал уже до самого финала…
Остальные апостолы вели себя более органично – ели, пили, умничали, частенько философствовали, хвастались своими очерками на пергаментах, спорили (иногда до рукоприкладства) по поводу сказанного Им, чесались, сморкались, храпели, подглядывали за хозяйскими дочерями, в общем жили по их пониманию. Особняком стояли Петр (Симон), Левий Матфей и неожиданно Фома, которые были более задумчивы, судьбу свою непростую предвидели и никаких благ от сподвижничества Христу не ждали.
По сути моя скромная роль в отношении Христа сводилась к сопровождению, никаких слов я ему не вкладывал и совершать поступки не провоцировал и Воплощался в Христа только с целью скорректировать апостолов или иных рядом находящихся людей, да и Воплощением это назвать было в полной мере было нельзя, т.к. я не получал его памяти и мыслей как с другими персонажами с которыми я проживал часть их жизни. Это больше напоминало симулякр или говоря современным языком аватар и у меня создавалось ощущение, что он жил только со мной, но это, конечно, было не так, это была часть Его сценария, куда мне вход был запрещен.
По этой теме я отправлял в Канцелярию несколько докладных и не на одну мне не ответили, ни да, ни нет. Я просил разрешения на изменения судьбы Иуды и самого сына Божьего (в Канцелярии всегда добавляли слово «духовного»), но так ничего и не произошло…
Сразу после воскресения я дважды говорил с Ним, оба раза Он был задумчив и невнятен. Совместную нашу работу оценивал высоко и это, пожалуй, единственное, что звучало уверено, пытался невзначай спросить про Искариота (говорят его к нему не допускали), но тут я мало чем мог помочь, сам был не в курсе, судьбой апостолов интересовался меньше, только про Павла сказал:
– Ндаа, а вот это неожиданно…
В целом из всех миров выбрал землю, но полноту воздействия Ему не присвоили, шептались, что пристрастен… Мне лично показалось, что свою роль сыграла история с Магдаленой, которой во первых в изначальном сценарии не было (и я дважды Воплощался, что бы ее удалить от Него), какими то путями она все таки осталась при нем и самое главное родила (это не очень достоверно) ему ребенка.
В нашей среде (странное выражение, т.к. своих коллег я никогда не видел и не слышал, по крайней мере официально, но их присутствие всегда ощущал, в том числе по поступавшей оперативной информации и странных поступках попадающих в поле зрения людей), так вот в «нашей среде» постоянно муссируется слух о Пионере, некоем сыне (или дочери непонятно) высшего существа и человека, который в силу невозможности своего появления (во первых у нас строжайший запрет на межвидовые контакты, а во вторых это в силу некоторых обстоятельств физиологически невозможно, нет у нас первичных признаков) будет почему-то обладать всеми (я подчеркиваю ВСЕМИ) свойствами высших существ без подзагрузок и ограничений!
Практически такими свойствами может обладать только Он Яхве, ну может быть его сын (духовный? интересно, что это выражение означает в нашем случае?), передача таких прав кому то другому маловероятна, поэтому я всегда относился к этой идее со сдержанным пессимизмом, кроме того в легендах не было самого главного – условий и признаков его появления.
