— Нет, я хотел спросить, почему не заходить? Если избегать морга…

«Не хочу рисковать. Да и меня это пугает до смерти, помнишь?».

— Но не секретной комнатой, или что там у тебя.

Комната, если она, правда, существует, вполне могла оказаться лабораторией с анализами биоматериалов. Вот же ему повезет, если он зайдет внутрь, некто в медицинском халате будет держать пробирку с чем-то черным и вонючим, он сбежит с криками «Ты все испортил», звенящими в ушах.

Точно.

— Ты упомянул записи. Какого рода?

«Я… не знаю. Просто кажется, что это очень важно».

Важно, как, например, события той ночи, когда души умерли? Маловероятно, но взглянуть стоит. Если есть шанс — а он был, — то он должен, даже рискуя головой, за него ухватиться.

— Виктория, останься здесь с Шенноном и Райдером. Сет, пойдем со мной. Хочу проверить кое-что.

Сет бы мог хорошо — и, возможно, единственный кто согласился бы — постоять на стреме.

— Ладушки, — Сет выбрался из машины и уже потирал руки меньше, чем за шесть десятых секунды.

— Погоди, ты пойдешь без меня? — резкий, горький воздух проник внутрь, отчего Виктория задрожала.

Насколько ему было известно, раньше она никогда не дрожала.

— Мне нужно, чтобы ты присмотрела за людьми.

На случай, если Такер был где-то здесь. А он, вероятно, был.

И хотя Такер был послан Владом, бывший король не стал бы приказывать убить его дочь. Избить — да, подумал Эйден со злостью. Но убить? Нет.

— Но я… я… ох, ладно, — она неохотно кивнула, ее глаза потемнели. — Останусь ждать, как хорошая девочка.

Однажды он сможет прогнать эти тени. Она была создана для счастья.

— Хей, все в порядке? — спросил он ее. — Серьезно. — Он обхватил ее лицо руками, взволнованный ее мягкостью. — Ты можешь мне рассказать.

— Я в порядке. С нами всеми будет все хорошо.

— Да, будет.

Правда, Элайджа?

Тишина.

Эйден вздохнул. Нужно будет извиниться перед экстрасенсом, но не здесь. Это может быть унизительно, поэтому обязательно нужно будет остаться одному. Он поцеловал девушку, мягко и легко, не заботясь о зрителях.

— Скоро вернусь. Телефон при тебе?

Она кивнула.

— Напиши мне, когда волки вернутся. Или если тебе что-нибудь понадобится. Или если ты испугаешься. Или если…

— Хорошо, — она рассмеялась. Этот мягкий звук снял напряжение между ними. — Иди уже.

После еще одного поцелуя — он не смог удержаться, ему было необходимо это сделать, — он повел Сета к восточной стороне здания.

— Что мы ищем? — спросил Сет.

Они увидели дверь, запертую на висячий замок, и ужас охватил его.

— Думаю, сейчас узнаем.

Глава 21

Для вампира или перевертыша человек, охраняющих двух других людей, был кем-то вроде младенца, защищающего двух младенцев. Бесполезным. Но Виктория никогда прежде не была так уверена в своем статусе. Она стала совершенно полностью человеком.

За несколько часов до этого она порезала свое запястье, наполняя кубок кровью, чтобы Эйден мог, наконец, поесть, не раскрывая ее секрета, и без необходимости кому-либо из них становиться зависимыми. На металле не было je la nune, но клинок все же беспрепятственно разрезал ее плоть. И порез до сих пор не затянулся. А Чомперс… ну, он перестал выть. И даже мяукать.

— Вы с Эйденом встречаетесь? — спросил ее Райдер, расслабившись впервые с того момента, как он увидел превращение Натана.

Прислонившись виском к подголовнику на сиденье водителя, она посмотрела на него.

— Да.

«Как мне кажется».

С тех пор, как он очнулся в ее кровати, он был добрым, нежным, ласковым и любящим. Похожим на прежнего себя. Она постоянно боролась с внутренним побуждением броситься в его объятья и отдать ему все. Свои слезы, свои слабости… свою любовь. Страх быть отверженной зажал ее горло в тиски.

— И тебя не парит, что он чокнутый?

Может, и хорошо, что ее зверь сидел тихо. Этим вопросом Райдер нажал на все неправильные кнопки одновременно, и она — или Чомперс — могла бы мигом подлететь к нему и вырвать его язык.

— Он не чокнутый.

— Он разговаривает сам с собой. Или с душами, как он их называет. Я не доктор, но уверен, что в словаре определение «чокнутого» звучит именно так.

Извернувшись, она просверлила его взглядом. Как же он похож на Дрейвен. Сам не догадывается, как сильно нарывается.

— Я пью кровь, — раньше пила. — И мои ближайшие друзья превращаются в волков. Мы тоже чокнутые?

Уголок его рта дернулся вверх. Он должен был казаться веселящимся, но выглядел просто печальным.

— Возможно.

— З-заткнись, — сказал ему Шеннон. — С-сейчас же.

— Что? — он ударил кулаком по потолку. — Это все какой-то гребаный бред, но все ведут себя так, будто это нормально.

— Тогда зачем ты здесь? — спросила она. — Зачем ты пошел с нами?

— Мне было скучно, — дерзкий тон, в глазах вызов.

Шеннон уставился на него с всевозрастающим ужасом. Почему ужасом? Она глянула на встроенные часы, цифры горели мягко-красным. Натан и Максвелл ушли двадцать три минуты назад, а Эйден — девятнадцать. Когда же они вернутся?

— «Мне б-б-было скучно» говорит тот, кто всегда в-выкрутится, з-заболтав остальных? Нет. Я з-знаю тебя. Ч-ч-что ты н-наделал? — спросил Шеннон Райдера. — П-почему ты хотел п-п-покинуть Кроссроудс?

— Да ничего я не делал, — заерзал Райдер на месте. — И не хотел я уходить. Это Эйден попросил нас поехать с ним.

Шеннон не отступал.

— Ч-что, черт возьми, т-ты натворил? П-просто признайся. Скажи это, п-п-потому что я уже з-знаю. Не хотел в-верить, но тебя не б-было прошлой ночью, после того как м-мы… сам з-знаешь. От тебя несло б-бензином. Я поверил тебе, когда ты с-сказал, что работал на г-грузовике. П-поверил тебе, но ты… ты… С-скажи это!

Скривившись, словно от боли, Райдер потер место над сердцем. Оба парня долго сверлили друг друга глазами. Боль, похоже, усиливалась, давила на него. Из него вырвался стон, перешедший в вопли со словесным поносом.

— Хочешь услышать правду? Вот тебе правда. Это я устроил поджог. Все. Доволен? В моей голове был голос, и он говорил мне, что делать. Я пытался остановиться, но не мог. А знаешь, что еще? Он велел мне убить тебя, убивать вас всех, и я стоял над твоей кроватью. Я собирался это сделать, как он и велел, но меня затрясло, и я не смог. Я не смог. Вместо этого я вытащил тебя.

Виктория слушала, ужасаясь все больше с каждым словом.

— Ты… ты… — Шеннон опустил голову, спрятав лицо в ладони.

— Голос сказал мне пойти с Эйденом, куда бы он ни собрался. Он велел мне… — Райдера всего потряхивало, словно в припадке. Его глаза закатились, только белки было видно в прорезях между ресницами.

— Р-Райдер! — бросившись к нему, Шеннон толкнул друга на бок и засунул руку в его рот, пытаясь предотвратить западение языка. Тряска прекратилась так же внезапно, как и началась.

Пассажирская дверь распахнулась, морозный воздух вновь проник в машину, сражаясь с теплом, оставшимся внутри. Виктория не видела, чтобы кто-то открывал дверь, но она открылась и закрылась сама по себе. Страх Виктории перерос в тревогу, объяснение могло быть только одно.

Такер.

В мгновение ока он материализовался на сиденье. Его одежда была рваной и в крови, его пшеничные волосы с багровыми полосами прилипли к голове. Его глаза были полны печали, разъедающей, способной поглотить его всего, если он не примет меры.

— Здравствуй, Виктория, — сказал он. — Вижу, вы получили мое сообщение.

Она не будет запугана. Она, может быть и человек, но Райли показывал ей приемы самообороны. Какой бы слабой она ни была, она не беспомощна.

— Да, получила.

И, по завету Эйденской Школы по Надиранию Задниц, она держала кинжалы в рукавах.

С плавностью в каждом движении Райдер сел и оттолкнул Шеннона.

— Не трогай меня своими грязными руками, человек, — бросил он, и несмотря на весь пыл, его голос был строгим, официальным, с едва заметным румынским акцентом.