Уилл крепко держал в руках ди Анджело, пока тот окончательно не расслабился. Он еще немного подождал, пока дыхание мальчишки не выровнялось и цвет его лица стал привычно бледным.

— Неужели это правда стоило того? — тихо спросил Нико, который выскользнул из рук Уилла, закутался в черное одеяло и лег спиной к нему.

Солас лишь усмехнулся. Нико не любит, когда его видят таким… беззащитным, и он до сих пор не привык к тому, что здесь о нем заботятся больше, чем когда-либо, что ему приходиться принимать эту заботу, тем самым признавая свою слабость.

— Нико, когда Зевс совершенно не справедливо обвинил тебя в пробуждении Геи, я просто не мог сдержаться.

— Называть его самодуром с разгульным образом жизни, было, конечно, очень весело, но немного лишне, тебе так не кажется? — язвительно процедил Нико.

— А советы по применению молний? — Уилл подавил смешок, вспоминая, как в порыве злости рекомендовал самому Зевсу запихнуть молнии куда-нибудь ниже пояса.

Это смешило Уилла, но здорово бесило Нико.

— Ты не понимаешь, да? — в его голосе сквозила безысходность наряду с беспомощным гневом. — Ты обрек себя на медленную смерть здесь в компании со мной и с кучей гниющих трупов и скелетов. Ты обрек меня на то, чтобы видеть, как твоя жизнь тихо угасает на этом дурацком острове, и выхода отсюда нет. Твоя глупая выходка тогда в Тронном Зале обрекла тебя на вечные страдания!

И опять по новой. Он твердит это каждый вечер, а с какой целью — непонятно. Уилл стал серьезным.

— Поверь мне, Нико, я прекрасно понимаю, на что себя обрек. Но тебе досталось намного больше. Когда Зевс огласил свой приговор и обосновал это тем, что ты бегал из одного лагеря в другой и долго блуждал по Тартару, я взбесился. Что мне надо было делать? Промолчать?

— Именно!

Нико скинул с себя одеяло, сел и повернулся к Уиллу.

— Вернись я в прошлое, я бы не позволил тебе в тот день проводить меня на Олимп, потому что я, якобы, плохо себя чувствую.

— Ты так жалеешь, что мы на острове вдвоем? — Уилл недобро прищурился, пытаясь по выражению лица понять, что чувствует Нико.

С этим всегда были проблемы. Не смотря на то, что за короткое время они хорошо друг друга узнали, иногда Уилл просто не мог понять, что чувствует Нико — мальчик со стеклянным взглядом и отстраненным лицом.

— Я жалею, что ты из-за меня пострадал, — прошептал он, отвернувшись.

— Ты бы хотел провести все свое бессмертие в полном одиночестве?

— Уилл…

— Никто из нас не в силах изменить прошлое, — с небывалой серьезностью сказал Солас, которому порядком надоели эти разговоры. — Глупо обсуждать, что было, винить кого-то и жалеть, все равно это ничего не изменит. Я прекрасно знал, на что иду, когда оскорбил Зевса, о Боги, я рассчитывал на это наказание от него! И раз я на это пошел, значит, я этого хотел. Давай закончим уже с этим и подумаем, что можно сделать завтра.

— Страдать, — хмуро отозвался Нико, снова зарываясь в одеяло и ложась на импровизированную кровать из скелетов.

— А я предлагаю устроить эксперимент, — Уилл взял свое одеяло, лег рядом с Нико, обняв его сзади. — Составить статистику, отчего чаще всего умирают в море.

Нико повернулся лицом к Соласу:

— Я и не подозревал, что ты такой кровожадный.

— Ты многого обо мне не знаешь, ди Анджело. Спи давай, пока еще кому-нибудь не вздумалось умереть в море.

— Ты такой добрый, Солас, — буркнул Нико, закрывая глаза.

— У тебя учился, солнышко, — усмехнулся Уилл.

Нико пробубнил что-то невнятное, слегка стукнув Соласа кулаком, и замолк, пытаясь заснуть.

Следующие пару часов оба проспали сладким сном.

Комментарий к Нико

Ваши отзывы греют душу автору и дарят вдохновение ;)

========== Нико ==========

Ничего не происходило. Ровным счетом ничего. На острове, где время для Нико остановилось, дни сливались друг с другом, и становилось все труднее соображать трезво.

На острове из скелетов и свежих трупов у берега моря, где стоит один захудалый шалаш, построенный на скорую руку, заняться было особо не чем, и долгие часы любования бескрайним горизонтом наедине с воспоминаниями о прошлой жизни стали частым время препровождением.

Мерный шум прибоя немного успокаивал, волны лениво бились о берег, словно нехотя. Нико долго смотрел на белую пенку, обволакивающую спины и лица трупов, исчезающую в их запутанных волосах, впитывающихся в их грязную одежду. Было что-то завораживающее в их лицах: на некоторых застыла гримаса чистого ужаса, кто-то застыл в шоке, были и те, кто умер со спокойным лицом, во сне или от приятного яда, и лишь немногие погибли со счастливой улыбкой на лице.

Сейчас будучи бессмертным, Нико раздумывал, с каким лицом он бы предпочел умереть.

— Ди Анджело!

Злой Уилл. И обычно произнесенное злым тоном «ди Анджело» ничего хорошего не сулило. Так бывало, когда Нико отлынивал от какой-нибудь работы.

Он отвлекся от любования берегом трупов и оглянулся назад — Уилл с недовольным лицом стоял с охапкой трубчатых костей.

Они на этом острове больше месяца, предоставленные лишь друг другу, и все же иногда Уилл здорово удивлял.

Нико было слишком интересно, зачем ему кости, чтобы продолжать сидеть на берегу, делая вид, что он ничего не слышит.

— Что ты хочешь, Солас? — спросил он, притворившись недовольным. — И что это ты делаешь с костями?

— Ты же не собираешься и дальше жить в этом шалаше, который и шалашом-то назвать стыдно.

— То есть ты собираешься построить домик из костей и жить в нем? — уточнил Нико, недоверчиво прищурившись.

— Почему «ты»? Мы, Нико. Собирай коленные чашки и ребра. Из них можно склеить хорошие бокалы, — Уилл весело подмигнул.

— Да ты романтик, Солас, — невольно улыбнулся Нико.

Он хотел было спросить, чью кровь они будут пить из этих бокалов, как ему резко стало плохо.

В голове шум боя, оглушительный гром бомб, громкие приказы, тошнота и боль во всем теле. Кто тонул, кого разорвало на части из-за взрыва, кто медленно умирал от смертельной раны, кого-то рубили, били, обезглавливали, и Нико чувствовал каждого из них. Его разрывали отчаяние, безысходность, сумасшедшее желание жить наравне с понимаем неизбежной трагической участи.

Они все умрут. Рано или поздно они все умрут. Кто сразу, кто позже, но их всех ждет смерть.

Нико не мог сказать, сколько это длилось, но боль была невыносимой. Он не понимал, что это все не с ним, он кричал, не жалея связок, размахивал руками, царапал, отбивался от Уилла, который пытался его успокоить.

Соласу потребовалось немало усилий, чтобы наконец обхватить парня и взять его за руки. Еще больше понадобилось усилий, чтобы сосредоточиться, и вспышка боли пронзила и его. Но в отличие от Нико, он понимал, что происходит, и только поэтому у него хватало сил помнить об этом и крепко держать его руки, чтобы не прервать эту связь.

Уилл делил с ним боль двух команд, напавших друг на друга, делил отчаяние и надежду, видел и чувствовал ту грань, через которую шагают все, кто отжил свой срок.

Когда бомбежка закончилась, стало легче. Остались только те, кто попрятался в уголках двух кораблей, прячась от смерти, умирая от ран, сходя с ума от происходящего.

Нико еще не отпустило, но Уилл больше не мог терпеть. Он отстранился от мальчишки и пару секунд дышал тяжело, чтобы прийти в себя.

Ди Анджело грохнулся на землю, схватившись за живот. Он вырвал сегодняшним завтраком, зашелся в кашле и снова начал задыхаться. Уилл взял его за руку, вытягивая из него боль, и на этот раз ему не удалось держаться за реальность. На пару жутких секунд он окунулся в омут страданий и смерти.

Нико перестал задыхаться. Он лежал на земле, изнемогая от жара, а Уилл сильно сжимал его руку, прижимая к своему животу, крича от боли, пока ди Анджело с трудом не вырвал ее и не перекатился подальше.

Уилла отпустило. Он немного полежал на спине, приходя в себя. На короткое мгновение ему показалось, что он в Лагере Полукровок после тяжелых дней, когда долгожданный сон был долгим и вязким и хотелось как можно дольше проваляться в кровати как можно дольше. Потом, может, найти Нико и…