— Веди, сатир, — потребовала она. — А ты… — она повернулась к Перси и смерила его строгим взглядом. По ее лицу он видел, что она готова ему многое сказать, и вряд ли это были добрые пожелания. Но в итоге все свои мысли они выразила в одном коротком предложении. — А ты очень постарайся не сдохнуть.
Перси ошарашенно на нее посмотрел и протянул задумчивое «ла-а-адно», после чего претор и Гроувер трусцой побежали к лазарету.
Перси тряхнул головой и вновь сосредоточился на происходящем. Калипсо, отряхиваясь, встала и зло посмотрела на юношу, сатиры позади нее хныкали и внимательно проверяли свои копыта, сетуя на то, что совсем их стерли во всей этой грязной войне.
Калипсо особой угрозы не представляла, а совсем рядом слышались звуки боя, и Перси хотел было направится туда, как услышал топот копыт.
Еще одна римская когорта. Он видел только часть ее, несущуюся вниз по реке. Вооруженные до зубов, они держали копья и по пути сносили всех, кто им попадался. Их крик, которым они сопровождали свое нашествие, заполнил весь лес, и от его мощи воины даже замерли, кто с восхищением, кто со страхом наблюдая за ними.
Некоторые проскакали мимо, кто-то остановился рядом. Перси увернулся от одного удара, но попал под другой и упал, тут же сгруппировавшись, чтобы ненароком не оказаться затоптанным. Он пытался встать, но всякий раз, когда ему удавалось подняться хотя бы на одно колено, его пинали. Кто-то сильно заехал ему по голове, и перед глазами заплясали звездочки. Он уже перестал что-либо чувствовать. Копыта, дерево, жесткая подошва чьих-то ботинок — по нему прошлись, наверно, все, кому не лень. Его терзали со всех сторон, не давая и шанса подняться на ноги. Он пытался сконцентрироваться, но у него элементарно не было сил, чтобы вызвать даже маленький фонтанчик.
Совсем рядом кто-то просвистел. И так громко и звонко, что даже Перси смог его услышать, хотя в его голове эхом звучал громкий топот копыт, словно сотня барабанщиков устроили жуткий концерт прямо в его голове.
Он потерял пару минут своей жизни, приготовился умереть и возродиться снова и так до тех пор, пока не вернется Фемида, но вдруг это все прекратилось. Послышался новый крик, и, в отличие от предыдущего, он был громче и хаотичней. Кто ржал, кто приглашал на вечеринку, кто «Йо-йо-йо! Я пришел взорвать этот лагерь своей мега-вечериной!».
Перси вроде помнил, кто они, но в голове все перемешалось, и он даже готов был сам напороться на меч, лишь бы поскорее все закончилось, но тут кто-то его подхватил за шкирку, словно маленького котенка, ловко закинув за спину, и юноше понадобилась пара минут, чтобы понять, что он скачет. Не успел он признать в спасителе Хирона, как его так же грубо скинули в бурное течение реки.
Сначала не происходило ничего. Перси как-то отстраненно наблюдал за тем, как смыкалась над его головой вода, и быстрое течение на удивление мягко подхватило его и унесло прочь отсюда прямо в океан. Сопротивляться сил не было, и кто-то так ласково шептал ему на ухо:
— Спи, герой. Набирайся сил. Надеюсь, ты меня простишь, сын…
Знакомый бархатный голос так похожий на голос…
Перси просто поддался и закрыл глаза, позволяя себе нестись по течению.
Как выяснилось потом, Нико все же сумел появиться после и вернуть своих зомби. Он, как и задумывалось, рассредоточил полубогов по всему лесу, заведя их в такие дебри, из которых выбраться им удавалось с большим трудом. Благодаря ему Рейна вовремя дотащила до лазарета Аннабет, и теперь ее жизни ничего не угрожало, хотя девушку ждал долгий период реабилитации. Гроувер и Рейчел в сопровождении нескольких ребят из домика Аполлона, чьи навыки понадобились больше во врачевании, чем в стрельбе, крадучись шли по лесу, оказывая первую помощь всем, кому она была нужна. И был ли это грек или римлянин не разбирал никто. Только сначала кто-то из детей Аполлона выразил недовольство тем, что они тратили свои припасы на подлых римлян, но Гроувер посмотрел на него так, будто готов был вывалить ему на голову весь свой праведный козлиный гнев, и пообещал затоптать своими копытами любого, кто еще раз посмеет даже подумать об этом.
Нико вел Гроувера и его маленький спасательный отряд глубоко в лес. Повсюду лежали полубоги, кто раненый, кто уже мертвый, и ребята тянулись помочь, но ди Анджело видел, что этим ничего не грозит. Вонь смерти, которая с недавних пор перестала казаться ему противной, была впереди. Они вышли на небольшую поляну у озера, где, вероятно, развернулась страшная битва: повсюду лежали полубоги, кто-то стонал, все пытаясь встать, кто-то тянулся за оружием, и для чего — непонятно. То ли продолжать убивать врагов, то ли уже добить себя. Один, кстати, так и собирался сделать, но Нико выбил у него ногой оружие и позвал одного из детей Аполлона, чтобы помочь раненому.
Он остановился, оглядывая поле битвы. Около тридцати полубогов, римлян и греков, лежали, раскиданные по полю, словно забытые ребенком солдатики, которых бросили, потому что ими стало не интересно играть — они сломались.
Наверняка Нико их знал, но некоторые были так искалечены, что их лица удавалось распознать с трудом.
— Сюда кто-нибудь! — позвал он, заметив едва живого римлянина.
Один из ребят подошел к нему и принялся оказывать первую помощь. Нико пошел дальше. Кто-то схватил его за ногу, и ди Анджело брезгливо кинул взгляд на еще одного умирающего.
— Помоги, — просипел он. — Пожалуйста.
Нико даже представлять не хотелось, в каком нужно быть отчаянии, чтобы просить помощи у сына Аида. Он мельком взглянул на него — грек, один из детей Гермеса, и по его ауре он видел, что помочь ему нечем.
Гроувер подбежал было к нему, но Нико его остановил:
— Ему уже не помочь, — сказал он ровно.
Гроувер выглядел потрясенным. Он так сочувствовал всем, так скорбел, когда видел очередную смерть, и каждый раз, как в первый. Нико прислушался к себе, думая, а так ли сильно он будет скорбеть, если умрут жители лагеря? Он так часто видел эти трупы, так часто пропускал через себя их смерти, проживая за короткий миг их судьбы и разделяя с ними боль, что сейчас, наблюдая за этим со стороны, он не чувствовал ничего. Возможно, будь это кто-то из его друзей, все было бы не так… просто. Но сравнивать желанием он не горел.
Гроувер как-то рассеянно кивнул и постарался не обращать внимания на мольбы умирающего, а Нико брезгливо вырвал свою ногу и пошел дальше. У них и без этого полно работы.
Дела у Пайпер шли лучше. Она спелась с детьми Гефеста: зная, где они расположили свои ловушки, в основном безобидные, вроде сетки, которая могла удержать с десяток здоровых полубогов в воздухе, она завлекала воинов своим голосом в них. Сначала все было хорошо, но когда в числе попавшихся все больше стало греков, потомки Гефеста что-то заподозрили, и Пайпер быстро и незаметно ретировалась.
Где-то в лесу она нашла Рейчел, на которую напали римляне. Девушка храбро пыталась отбиться палкой, но воины окружили ее, готовые убить. Пайпер, потерявшая где-то в схватке свое оружие и благополучно забывшая об этом, выскочила из-за деревьев, привлекая внимание к себе.
— Эй, трусы, а со мной справиться силенок не хватит? — поддразнила она.
Рейчел за ее спиной встала на ноги и подняла чей-то меч.
— Ну, давайте! Или без чьих-то приказов мозги не работают?
Римляне напали было на нее, но Рейчел с диким воплем кинулась на них сзади. Маневр получился бы хорошим, будь она бойцом, но сбить с ног одного из них ей все же удалось. Но пока она возилась с ним, второй воин ударил ей по ногам и занес над ней свое копье, готовясь убить. Пайпер успела добежать вовремя. Она схватилась за древко копья, чуть ли не повиснув на нем, но ее ударили в живот, и она упала на Рейчел. Два воина занесли над ними свои оружия, и девушки, безуспешно попытаясь отползти назад. Они даже зажмурились, когда два амбала в доспехах нависли над ними, заслоняя собой весь оставшийся мир.
— Прочь свои грязные лапы от моей девушки!
