На других полотнах были изображены дети из нашего класса, выпускники того года, игры света в лесных и речных местных пейзажах, а ещё много урбанистики.

Основным фоном каждого портрета явился наш школьный шкаф, в котором на верхней полочке всегда стояла таинственная старинная статуэтка в виде драгоценной звезды, в точности такой формы, какой были выпечены пряники.

– Казалось, это было вчера, а уже столько времени…. У меня перехватывает дыхание, – я поправила мои блонд-хайлайт-волосы. – Да, с тех пор прошло много времени, у меня добавилось ещё больше друзей в социальных сетях. Столько всего поменялось. Я сама меняюсь каждый день. Но какие-то черты и стороны жизни остаются незыблемыми. Это и радует, и волнует, потому что я не люблю остановки и возвращения, особенно когда намечен основной график действий.

– Жаль, что я не могу сделать selfie, чтобы сохранить память об этом, – вырвалось у меня.

– Почему? Можешь сфотографироваться на фоне, – был ответ.

– У меня исчез мой L-phone, где-то в этом здании, сразу после праздника, – неловко призналась я.

– Тебя сфотографирует Калачик, – предложил учитель и закричал: «Криль!». Когда тот появился в дверях, Матиарт Рифович попросил его помочь найти мне гаджет.

– Поищем, – коротко сказал тот.

Летающий шар-компьютер был тоже тут.

– Калачик, поляроид! – Чудо техники полетало вокруг нас с учителем (мы стояли на фоне картин), а затем (с электронными звуками) сразу же распечатало замечательные снимки.

– Матиарт Рифович, это потрясающе!

– А как же!

– Всё-таки как у Вас это получилось, Вы и художник, и директор, учёный, архитектор?

– Как художник я уже достиг вершины. Я же сказал, это картина, на которой изображена ты. Как архитектор (а это моё основное образование) я построил это здание и две улицы высотных домов на проспекте Когтюга – проектированием я занялся сразу после того «года понимания себя» в школе. Примерно в это же время я придумал «Хитн» – специальный портативный девайс, усиливающий голос; а также – на нём можно разговаривать в обычной жизни, голосом, который тебе больше всего нравится. Криль тогда очень хорошо продал всю линейку устройств (без него вообще бизнес-не бизнес).

Криль во время хороших слов о нём смотрел на шефа с невероятной любовью и преданностью.

А директор «Медной горы» продолжал рассказ, о том, как ему удалось пожить во многих европейских городах (там продолжают развитие его другие масштабные проекты). Он решил вернуться и стать архитектором, бизнесменом, и меценатом в городе, где родился. Сейчас занимается преимущественно тем, что «воплощает параллельно несколько проектов громадных, и им самим спроектированных, мультимедийных библиотек в реальность». И что его, после стиля «хай-тек», необычайно привлекает романское зодчество, где левая и правая стороны зданий, (наделённые скульптурными деталями, окнами и колоннами), чуть различаются, и не являются зеркальным отражением друг друга.

– Да. Сейчас меня интересуют многие научные проекты… (он стал задумчив, и пульсирующая венка на его висках стала как будто более заметна).

***

– Чтож, сменим тему, – сказал он, наконец.

– Почему нет, – ответила я.

Тогда он предложил показать мне свою лабораторию, «недра», как он выразился. И бросил две странные фразы о том, что, оказывается, на территории IT-Парка в начале прошлого века было Змеиное болото. Потом, его осушили, но остались какие-то пустоты.

Я сказала, что мне было бы интересно увидеть его лабораторию. И мы (в том же составе: Матиарт Рифович, я, Калачик и Криль) двинулись обратно по стеклянному мосту.

Надо сказать, что мост напоминал стеклянную трубку гигантских размеров, пол был прозрачным, и мы шли внутри. По обе стороны от нас, (это было, как будто, задымлённое стекло) сквозь стену перехода в поле бокового зрения, начали появляться на летающих велосипедах…. Подростки старших классов. Их было шестеро. Они приветливо махали нам руками и энергично крутили педали. Это были самые настоящие велосипеды, можно было только строить гипотезы, как обычный велосипед поднялся в воздух. Скорее всего, он был не совсем обычный.

Приблизившиеся ребята были одеты в плащи и шапочки, на которых были изображены те же звёзды, что и на пряниках, что и в качестве фона на картинах. Застёжки на плащах также были в виде этих «Гармонизирующих Звёзд» – в зелёном, синем и фиолетовом цветах.

– Что здесь происходит? – Потребовала я объяснений у Матиарта Рифовича, а он смеялся, прямо как волшебник какой-то.

– Не обращай внимания, это мои ученики, из Школы Вело-легионеров, юные техники. Сначала у меня была франшиза школы по ментальной арифметике, а после неё ученикам хотелось заняться подвижными играми. И вот, мы кое-что придумали.

– Но это велосипеды в воздухе!

Директор ООО «Медная гора» довольно и согласно кивнул головой, не вдаваясь в подробности.

***

Мы вернулись в помещение с ковчеговым потолком, Матиарт Рифович вызвал лифт.

– Ну что, все готовы к удивительному путешествию? – спросил он, – ведь даже Криль давно не бывал в Лаборатории 404!

Всей компанией мы зашли в прибывший лифт.

– Неожиданно (настолько поражало происходящее), но с Вами не страшно, я готова!

Учитель снял с шеи Ключ, который опять чрезвычайно напомнил мне потерянный в детстве волшебный фломастер. И нажал при помощи него цифры:«404». В результате появился ещё один ряд серебряных кнопок с цифрами, только перед каждой из них был добавлен «минус», и так до -45.

– Просто здесь ещё есть этажи, – пояснил он, – сейчас мы направляемся на минус 40-ый этаж. Кому нужна «взлётная» конфетка?

Лифт молниеносно отвёз нас на неимоверную глубину. Когда он открылся, и мы вышли – вокруг нас была лаборатория минусовых этажей. На всех других этажах чувствовался сильный холод (за это короткое перемещение лифт покрылся инеем, как в холодильнике), а здесь потеплело. Было слабое освещение, но совершенно неясно откуда оно происходило. Капала вода, и было чувство, что где-то рядом шумит ручей.

***

Перед нами жужжал Калачик, видно, производя функцию видеосъёмки и фиксируя всё поразительное происходящее.

Несомненно, перед нами, в виде водопадика, прямо из горной породы, предстал источник небольшой речки, по словам моего проводника: «густо минерализированный», «вдруг стал минеральным», ещё, по-моему, он сказал: «Зарянка». Тем не менее, вода в нём была в маленьких весёлых лимонадных пузырьках, странной, искристой. Чем ещё он был странным? Я пока не могла объяснить.

Пространство вокруг было освещено таинственными мерцающими огнями.

– Лаборатория 404 носит для меня большое практическое значение. Здесь я выращиваю хрусталь. Он растёт как естественным образом, так и есть у меня опыты по искусственному, более быстрому выращиванию. А приглушённый свет, видишь?

– Вижу.

– Приглядись получше. Здесь места обитания огромных стай светлячков. И, если верить народному поверью, пик их популяции приходится на Ночь, накануне Ивана Купалы, то есть на 7 июля. Как видишь, здесь, у меня настоящие летающие светлячки присутствуют тоже: я создаю им оптимальные комфортные условия на протяжении всего года.

В природе они очень полезны: поедают клопов, пауков, других насекомых, живущих в лесу; причина их свечения – голод во всех его аспектах, и чем сильнее они светятся – тем они голоднее. Мне интересны для изучения, прежде всего, их биофизические свойства, я хочу создать с их помощью естественные светильники – на улицах и внутри зданий.

– Матиарт Рифович, у Вас столько бизнес- и научных интересов! Вот Вы точно удивляете каждый раз, рассказывая о том, как реализовываете проекты. А как они у Вас зарождаются? Я имею в виду, идеи.

Мы расположились на валуне у ручья, светляки мерцали, как маленькие зелёные звёзды.

– Почти пикник в горах, на самом деле…. Я немного устал: от потока информации; я думаю о будущем с оптимизмом, хотя это не слишком рационально, – задумчиво проговорил учитель, он немного нервно грыз звёздный пряник.