После восьмого класса он пошел в ПТУ учиться на автослесаря. Потом работал в автоколонне. От армии его освободили по причине плоскостопия. Раньше ни о чем подобном он и не подозревал – была лишь тупая боль при ходьбе, к которой он давно привык и не замечал. После медкомиссии он долго рассматривал свои ноги, выворачивая кверху ступни, но ничего особенного так и не усмотрел. (Через несколько лет он с режущей душу тоской будет вспоминать это мгновение – каждую мозоль и заусеницу на своих расплющенных ногах, – а зубы до боли прикусят распухший язык…). В это время Сергей уже в полной мере приобщился к спиртному – это было нормально в его среде, за это его никто никогда не осудил…

* * *

Наступил 197… год. Отец в очередной раз вернулся из мест не столь отдаленных. В свои сорок с небольшим был он практически полным инвалидом: туберкулез съел легкие, а водка основательно иссушила мозги. В его лексиконе преобладал отборный мат, с помощью которого он и общался с миром, выражая всем свое твердое неодобрение. Сергей теперь частенько пристраивался на кухню к общему застолью и выпивал наравне со всеми. А пили все, от чего только можно было запьянеть: пиво, водку, дешевое вино, самогон, брагу, одеколон; когда не было этого – пили нечто из аптечных пузырьков и даже клей БФ. Закусывали редко, да и зачем это, когда цель – одурманить мозги? Потом спали кто где: на кроватях, на полу, в туалете… В порядке вещей были всякие мерзкие выходки. Чувство здорового стыда давно было выставлено за их обшарпанную дверь.

Сергей, как и прежде, больше молчал, выражая согласие с происходящим поднятием вверх стакана со спиртным. Молчал, даже когда изредка кампания заводила какую-нибудь заунывную песнь. Ему нравилась только одна песня, еще с детства. Тогда он единственный раз был в пионерском лагере на Псковском озере. Как-то вечером кто-то из ребят запел под гитару песню про Сережку – протяжную и грустную. «Это как про меня», – подумал Сергей и стал запоминать слова. Вскоре, уединяясь, он напевал: «Как-то раз в апреле начались капели, и Сережка с лыжами шагал, вдруг остановился и глазами впился: на пути девчонку повстречал…». В этот момент ему всегда представлялась одна и та же картина: снежная горка рядом с их школой и девчонка из тех давних школьных лет, глядящая прямо на него с теплотой и любовью… Было ли это на самом деле? Кто знает, только Сергей тайком утирал вдруг набежавшую слезу…

Почему-то он надеялся, что однажды вдруг запоют эту песню, и тогда что-то случится, что-то наверное очень хорошее… но не пели. Может быть просто не знали, или не подходила она под их пьяный антураж? Сам Сергей так никогда и не предложил, и если бы только знали его застольные сотоварищи, сколько раз он самыми изощренными способами уничтожал их в бездонных глубинах своих темных вод… Но все это было внутри, а снаружи более попадало ему самому: без вины, просто так, оттого, что был он слабосильным и безответным.

* * *

В начале восьмидесятых Сергей внезапно уехал в деревню – далеко, аж в самый Дновский район. Он даже немного предугадал это событие. А было так. Ему как-то приснился сон, в котором опять увидел он женщину в белом платочке. Она сказала ему несколько слов (их, увы, как обычно, он не запомнил), а потом, зажав в руках какую-то яркую золотую картинку, сделала перед ним крестообразное движение. Проснувшись, Сергей первым делом подошел к окну и взглянул на церковь. Тут-то, почти сразу, и пришла к нему мысль, что скоро его здесь не будет. Даже не мысль, а уверенность, – возможно, уже через день он отбудет куда-то в неведомое чужестранье. И еще, он вдруг понял, что тот золотой квадратик в руках женщины из сна, был иконой Иисуса Христа. Подивился: «К чему бы еще и это?..»

Все же ждать пришлось несколько дней, пока рано утром в дверь их квартиры кто-то не постучал (звонок давно был вырван с корнем). Открыл некто чужой и безымянный, оставшийся после ночной попойки спать прямо в прихожей. Вошла женщина и, назвав их фамилию, спросила не здесь ли такие живут. Но чужак не ответил; обдав гостью перегаром, он выпал за дверь и уполз вниз по лестнице.

– Есть кто живой? – с явным испугом опять спросила женщина.

Еще немного и она бы ушла, но тут появился Сергей. Он проснулся за мгновение до стука, и когда его услышал, сразу подумал: «Наконец-то». Быстро вскочив и выйдя навстречу, он подтвердил:

– Да, да, здесь мы и живем!

– Ты, Сергей?

Он кивнул, а гостья, облегченно вздохнув, сказала:

– Ну, здравствуй, племянник. Не признал?

Сергей оглядел полную, просто, но опрятно одетую немолодую женщину с грубоватым загорелым лицом и натруженными, словно мужскими, руками. Нет, он не признал, но на всякий случай опять кивнул головой. Тут появилась растрепанная мать. Несколько секунд, покачиваясь, она рассматривала посетительницу, потом вдруг раскинула руки и громко закричала:

– Дунька, ты, что ли?

– Да я, сестрица, я! Войду, что ли?

– А как же! Входи… мы рады… веришь?.. рады…

После этого мать икнула и, зажав рукой рот, побежала в ванну.

Кое-как собрали на стол, свалив грязную посуду в раковину, и сели пить чай. Прежде Сергей сбегал к соседу за заваркой и сахаром. Отец презрительно отказался и пошел во двор искать денег на кружку пива.

– Что-то, Валя, у вас тут не так, – оглядевшись, сокрушенно говорила Дуня. Она лишь слегка пригубила чай и, ощутив не отмытый водой запах сивухи, отставила кружку.

– Да нет, все нормально, – мать пришла уже в себя и большими глотками хлебала горячий чай, – так ведь, Серега?

Тот неопределенно пожал плечами, а мать продолжала:

– Серега у нас работает, зарабатывает неплохо. Скоро, может, и женим его.

Дуня с сомнением качала головой. Ее деревенский сметливый глаз сразу подметил, что к чему. На скотном дворе, где она работала, было более чисто и уютно, чем в этой «благоустроенной» городской квартире.

– А сколько ж мы не виделись? – пустилась было в воспоминания мать. – Лет пятнадцать? Когда ты у нас была в последний раз?

– Да не была я у вас, не выдумывай, – грубовато отрезала Дуня. – Это вы приезжали к нам в шестьдесят пятом, после смерти матери. Сергею было лет пять или меньше. Поссорились мы тогда из-за Юры твоего, пьяницы. Забыла? И встречаться зареклись. Что, не помнишь? А адрес я твой узнала через Катерину, невестку Быковых, думала, столько лет прошло…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.