Он видел в девушке молодую, скромную особу с хорошими манерами. В сочетании с красивой фигурой, милым спокойным выражением лица, с легким оттенком удивления и искренней невинной простотой, присутствующими во взгляде, Исора вызывала у Вадима необъяснимое желание добиться ее расположения. Ему хотелось проявить к ней заботу и показать такое отношение, которое она испытывала только со своей мамой будучи совсем малышкой. Сочувствие к юной рабыне, незаслуженно удостоившейся такой участи, будило в нем романтические фантазии: взять ее за руку и бежать далеко отсюда в какой-нибудь, скрытый от всех человеческих путей оазис, и жить только друг для друга, питаясь, в изобилии растущими там фруктами, не тратя времени ни на кого, кроме себя. Он хотел, чтобы она увидела в нем необычного, достойного человека, который своим отношением заслужил бы ее искреннего уважения и доверия. Которому бы она могла открыться как никому в испорченном мире господ и рабов. Которую бы он защищал от невзгод и несправедливости.

      - Вот только с бровями надо что-то сделать, - очнувшись от минутки сентиментальности, подумал Вадим и ухмыльнулся.

      - Мы идем домой, Исора? - добавив немного нежности в интонацию, насторожившей, хотя и не подавшей особого виду, рабыню, спросил он.

      - Да, господин. Как изволите, - в своей привычной спокойной и скромной манере ответила Исора.

      Обратно они шли другой дорогой, пару раз пройдя через узкие переулки. Выходя из последнего такого переулка они оказались на своей улице, а слева на расстоянии двадцати шагов виднелся фасад дома Лукретиуса. Здание совершенно не выделялось в общей массе одинаковых бело-серых домов и только уже знакомая вторая рабыня, делавшая что-то с кусками ткани на фасаде, позволила опознать конечный пункт прогулки по центру Капуи.

      Зайдя в дом легат увидел Лукретиуса, склонившегося над какими-то документами, полностью погрузившись в них. Решив не мешать хозяину дома, легат двинулся в сторону лестницы, ведущей наверх, надеясь хоть немного побыть наедине с самим собой и в спокойной обстановке попытаться осмыслить хоть малую долю происходящего.

      - Прошу во двор. Можете готовиться к тренировке. Я буду через пять минут, - не поднимая от бумаг глаз, сказал Лукретиус.

      - Не судьба…, - подумал Вадим и еле заметно вздохнув, двинулся во двор, поняв, что отвертеться от этой затеи ему не удастся.

      На скамейке в помещении перед двором, где ранее лежали мечи, теперь лежали плотные изделия из ткани, похожие на короткие шорты, только объемные как подгузник, и продолговатые куски, похожие на бинты. Не решившись надеть подобие шорт без полной уверенности, что они подготовлены именно для него, легат прошел дальше во двор, где два огромных, бритых наголо мужика, с бессчетным количеством шрамов на теле упражнялись в борьбе.

      - Это с ними у меня спарринг? - растерянно пробормотал себе под нос Вадим.

      - Ремус, почему вы не переодеваетесь? - в свойственной себе сдержанной манере окликнул его Лукретиус.

      - Ну все, кабздец. Короче, пропущу сразу, лягу и скажу, что так и не смог оклематься. Пусть везут меня в баню со шлюхами. Натрахаюсь вдоволь и утоплюсь к чертям, - на секунду зажмурившись, представляя самый печальный из возможных итогов, подумал Вадим.

      Но решив, что иного пути нет, Вадим двинулся к скамейке, с каждым шагом набираясь уверенности. И уже без тени смущения он скинул все одежды, натянул шорты похожим образом как были одеты два разминавшихся во дворе буйвола. Схватил бинты и как мог намотал их на кулаки, пытаясь максимально надежно обмотать каждый палец, за чем с явным любопытством наблюдал Лукретиус, явно не встречавшийся ранее с подобной техникой.

      Ударив кулаком об кулак, Вадим буквально рванул во двор:

      - Навстречу баням, девкам и вину! - пронеслось у него в голове в духе эпохи. Но тут же чуть не запнулся. Приложив явно не столько усилий он на самом старте ускорился настолько, что был совершенно не готов к этому. И в легком недоумении решил не так сильно торопиться залечивать раны в местной бане. Да ведь и помывка в компании куртизанок совсем не факт, а скорее обнадеживающая фантазия о возможной компенсации полученных тумаков.

      Как только Вадим вышел на песок и встал на месте предполагаемого начала спарринга, Лукретиус, подходя поближе, спросил:

      - Может вы желаете потренироваться сразу с обоими, легат?

      Удивительно, но в голосе старого вояки не было ни капли насмешки. Он был вполне серьезен.

      - Да, давайте. Давайте я сразу расшибусь об стену с разбегу. И буду долбиться в нее сколько хватит сил. Я буду подниматься и снова ударяться об стену. На стене после меня даже останутся такие ма-а-аленькие вмятинки на память, а кровь на стене впитается настолько, что спустя века ее будут рассматривать туристы из моего родного Питера и ощущать необъяснимую связь с эпохой, - с издевкой подумал легат и не взглянув в сторону Лукретиуса довольно резко сказал. - Начну с одним!

      Не ожидая дополнительного приглашения, один из громил с ехидной ухмылкой двинулся на Вадима, не желая терять ни секунды на лишние формальности и сразу приступил к делу. Нахлынувший адреналин в ожидании схватки даже раззадорил Вадима и он решил дать бой, килограмм на тридцать превосходящему его в весе, сопернику. Начав двигаться в противоход, под опорную ногу соперника, он ощущал непривычную легкость в ногах, как будто и не было столь длительного перерыва с его последней тренировки по боксу. Соперник шел на него почти прямо и положение его тела лишь отдаленно напоминало классическую боксерскую стойку.

      - То ли вообще не боксер, то ли какая-то совсем уж старая школа, - отметив грубую технику, подумал Вадим.

      Но движения противника были весьма странными. Его шаги выглядели не совсем естественно, будто их замедлили на треть в настройках видеопроигрывателя. Нарочно так двигаться ни у кого не получится: человек просто не сможет удержать равновесие и не провалиться вперед при шагании в таком медленном темпе. Вадим спокойно успел взглянуть на присутствующих, как назло, замерших в наблюдении за происходящим, что не позволило понять кого же именно глючит. Он отчетливо уловил такое же странное дыхание, издаваемое бычарой, когда он уже приблизился на расстояние удара. Сама громкость дыхания была вполне обычной, но вдох и выдох были неестественно продолжительными - ровно как учат преподаватели йоги для достижения самадхи.