– Всякое познание последовательно, всегда есть ряд попыток и построений, основанных на индивидуальных свойствах Человека.
– Конечная цель, лежащая выше Человека, не только притягивает его к себе, но и посылает удары, которые тем сильнее, чем сильнее она его притягивает, и наоборот.
– Эти удары в момент переживания чрезвычайно болезненные, Человеку кажется, что всё погибло. Не каждый Человек способен дать себе труд для того, чтобы понять – почему последовал удар.
– Человек всё больше и больше направляя свою энергию на изучение окружающего мира невольно начинает руководствоваться преимущественно разумом, но переходя от изучения бесконечных отдельных факторов к общему взгляду на мир, он сразу убеждается, что один разум не может удовлетворить понимания его духа о сущности познания.
– Действительно, Человеку приходится разбивать одно целостное познание на ряд последовательных, разъединённых периодами времени Эпохами, значительно большими, чем сама продолжительность человеческой жизни, но разве такое познание лежит в области невозможного?
– Эти законы истинные, они живут и совершенствуются вместе с Человеком, они сами следят за ним, законы же человеческие мертвы и неподвижны и Человек сам должен следить за ними и приноравливаться к ним, но Законы нарушать нельзя! Каким бы они Человеку казались не справедливыми. Познание в разуме и познание в духе между собой равноправны, как то, так и другое одинаково даются не даром, а являются результатом труда.
– Прежде чем душа найдёт возможность постичь высшие истины и дерзнёт отправитьсЯ в путь, она соединится с безмолвием, и тогда для внутреннего слуха будет говорить Голос безмолвия.
– Именно поэтому всякое проявление истинной сущности, вообще говоря, выражается и познаётся душой, а она сама есть в то же время проявление Имени Мастера. Его опыт и его производная – мудрость имеют отличительным признаком то, что их скрыть нельзя, как нельзя и подделать. Эта-то именно простота, иногда кажущаяся даже наивной, всегда сопутствует проявлению духа.
– Единство языка приведёт нас к пониманию Замысла об общемировом священном языке, как естественном языке Духа. Язык, как совокупность вибраций, есть естественное выражение Духа, и пение тому служит живым примером.
– Этот язык естественен Человеку, но он познаёт его лишь только тогда, когда он сможет воспринимать самый Дух. Он начинает с него в колыбели, когда впервые высказывает свои желания, он встречается с ним, когда впервые перед ним раскрывается завеса познания интуитивного, но он его не понимает, он переводит его на свой язык чтобы понять, а потому и забывает его в бесконечной вечности бытия.
– Нет на Земле никого, кто бы мог назвать себя вполне счастливым. Вглядываясь в жизнь других людей, невольно начинаешь изумляться тому, как бесконечно разнообразны страдания, как многообразны удары, наносимые Судьбой. С каждым часом становится все непонятнее, откуда у Человека берётся сила и мощь противостоять этим ударам?
– Нет такой стороны существа Человека, которая бы болезненно не напоминала Духу о своём существовании, можно даже сказать, что Человек сознаёт себя лишь постольку, поскольку он страдает. Как только боли и муки его стихают, он перестаёт как бы чувствовать себя самого, в его сердце раскрывается зияющая пустота, и он перестаёт себя сознавать. Степень самосознания его в то время, когда стихают боли души и тела, и является проявлением его Духа. Тот Человек, перед глазами которого и в это время раскрывается целый мир с переживаниями и чувствованиями иного порядка, уже бесконечно далеко опередил всех при переходе через пустыню и остался один. Стремление забыться хотя на короткое время, страстное желание хотя бы ненадолго оторваться от окружающей обстановки, во что бы то ни стало и что бы это ни стоило, есть исходная точка проявления истинного значения Эпохи, но также и неслыханнейших преступлений.
– Самый тягостный вид страдания – страдание Духа при виде несоответствия великого с малым.
– Но, наряду с этим, в нём всегда также теплится сознание, что он причастен к построению своей жизни не только непосредственно своей свободной волей, но и через какие-то неведомые и бездонные глубины своего Я. Эта-то двойственность сознания, одновременное сознание своей силы, могущей всё, и сознание полного, совершенно безнадёжного бессилия, и гнетут Человека. На пути всей своей жизни Человек постоянно колеблется между полной верой в себя и безнадёжным отчаянием: с одной стороны, это путь полного смирения, полного унижения своей личной воли и покорного следования велениям Судьбы, но со второй – это путь активной борьбы, это возведение в идеал личной воли, это отрицание существования внешней силы, признание лишь своей высшей воли, отделённой от воли личной порогом неведомого, но должного быть познанным.
– Тягость жизненного пути Человека происходит главным образом из того, что он не ведает его смысла, цели и назначения. Самое тяжёлое страдание переносится Человеком легко, когда оно оправдывается или влечёт его к высшей цели. И наоборот, даже незначительное препятствие, незначительное страдание, может стать для него нестерпимо тягостным, когда оно представляется ему бессмысленным Неведение цели, незнание источника, непонимание задач – это самое тяжёлое бремя, и оно вечно тяготеет над Человеком, когда он очерчивает пределы своих исканий узкими рамками своей личности и своей личной жизни.
– Печать беспроСветного уныния и беспредельной неутолимой тоски тяготеет над всеми, кто ищет одной лишь Земной правды, одного лишь Земного оправдания. Безнадёжный пессимизм царствует во всех исканиях, как в области науки, так и в области искусства, когда они перестают искать источник, причины и цель по ту сторону реки жизни. В жуткой Тьме, во мраке непроглядном, в мглистом сумраке бродят эти люди, изнывая в бессилии что-либо понять, что-либо объяснить, но, даже осознавая ясно своё бессилие, чувствуя всем своим существом, что лишь путём тяготения к Вечному они могут утолить свою жажду, они хотя и знают силу веры, но не могут и не дерзают проникнуться ею. А между тем жизнь – это беспрерывная цепь вечных непримиримых противоречий, друг на друга нагромождающихся, друг с другом постоянно сталкивающихся, где ни на один вопрос Человек не может найти определённого ответа. Каждая мысль, каждый порыв, каждое искание в самом себе несут зародыш противоречия и, рано или поздно, каждый ищущий правды с горечью убеждается в проклятии, нависшем над ним: «нет Единой Правды, нет Единой Истины».
– И тогда он приходит к единственному доступному для себя выводу: Мир не справедлив в своей истинной сущности!?
– Сделать свою мать счастливой не твоя забота. Человек не способен что-либо изменить в Мироздании, в подавляющем большинстве своём он не в состоянии даже что-то сказать, внятно выразить свою мысль или желание, но он как никто способен на единственное, что ему пока доступно – на крик: «Велик и грозен беспроСветный мрак, окутывающий Мир. Ничего в нём не видно и слышатся только из глубины его разнородные звуки – крики борьбы, ужаса, страдания, злобного торжества, вопль насыщающих себя и никогда ненасытных злобы и мести, бессмысленный смех, вздохи грубого мимолётного наслаждения, мольбы о пощаде, мольбы о помощи, безнадёжные глухие рыдания, предсмертный хрип умирающей животной жизни. Все эти звуки сливаются в мрачную дисгармонию… Что там происходит, в этом беспроСветном мраке? Там царствуют слепые и немые, беспощадные законы материальной Природы, там сознательная борьба невозможна, победа сиюминутна и её следствия – ничтожны. Там страшный и загадочный Рок собирает свою созревшую жатву… Велик и грозен безрасСветный мрак, окутывающий мир – и весь этот мир со всеми своими тайнами, невидимыми в глубокой Тьме явлениями, со всей мрачной дисгармонией своих звуков – только безобразный, неведомо зачем существующий клубок материи, кишащий созданиями ее удушливых испарений… Но вот, среди непонятной тьмы, загорается искра прекрасного Света. Эта маленькая искра сразу озаряет громадное пространство мрака. Она несет в себе Свет и тепло, изливает их из себя неиссякаемыми потоками, – и к ней, из глубины клубящейся и мятущейся бездны, устремляется все, что способно воспринять Свет и тепло. Только самые чудовищные исчадия мрака хоронятся в недоступных глубинах его, объятые ужасом безумия… И все, что стремится к этой животворной искре, быстро меняет свои грубые, обезображенные формы, созданные мраком. Чем больше Света и тепла, чем ближе их источник, тем больше красоты, гармонии, ликований. Не будь этой искры – не было бы и мрака, ибо нельзя было бы осознать его. Было бы одно бесконечное страдание, одна бессознательная Смерть, один неумолимый Рок со своими, холодными, неизбежными законами…». Нет такого Человека, который сам бы по себе не ощущал бы своего личного бессилия, всякий Человек знает, что его мощь конечна, а отсюда один шаг до отчаяния, которое есть уже действительная Смерть духа.
