– А, ну, марш домой! – кричала в форточку сестра Лена. Сердилась  сквозь улыбку, – ладно мои – малышня, но вы-то ж – здоровые, а? Барышни, а туда же! – она постучала пальцем себе по лбу, – где соображение? Простудитесь, лечи вас потом в Рождество!Нехотя вернулись в дом, загребая снег валенками. Оглядываясь на сахарные яблони. Вишни в снежном ришелье. Манили  пальчиком, искрили сосульками. Вздохнули тяжко на пороге.

– И правда, – сказала Алинка, – чего ты мы, как с цепи сорвались? Как будто снега никогда не видели?

Стряхнули зиму с плеч, и – в дом, в дом! К печке, к чаю, к пряникам!

А потом ту самую кутью варили. Мы в этом деле – новички. Горожане! – закатывали глаза соседки, но рецепт дали. Секреты раскрыли. На компоте надо, ага. А ещё мармеладу добавить, орешков грецких. Можно мёду.

– И чего, мы это будем носить? – спрашиваю. А сама б всю кастрюльку глазами съела, по донышку бы ложкой выскребла.

– Ну, ты даёшь! – Алинка поперхнулась, – Естебственно. И не носить, а колядовать, вот как. Между прочим, не одни, забыла? – многозначительно так смотрит.

– Нет, ты чё! – замираю: забудешь тут. Мне уж всё равно что делать, что за колядки такие, лишь бы с тобой.

– Конечно – куда ж без принца! – Алинка смеётся с моей реакции и передразнила, – ну ты даёшь, «мы это будем носить»!

Я краснею и украдкой грожу ей пальцем.

– В общем, мы угощаем кутьёй, нам в ответ – подарки. Детям – сладости, а взрослым – деньги. Или сто грамм, – просвещала подруга, поглядывая на Лену. Сестра про сто грамм пропустила мимо ушей, или сделала вид, что не услышала, зато встрепенулась при слове:

– Подарки?! – ахнула она. Кинулась к буфету. Достала вазочки с конфетами, яблоками. Орехи, – давайте-ка, девчата, помогите!

– Я тоже хочу носить кутью! – воскликнула Илона, глядя как тают сладости. Верочка солидарно подпрыгнула на стуле. Лена только вздохнула. Разве ж удержишь детвору дома в такой вечер? Снарядила дочерей. А я посмотрела на ходики: когда же придут за нами? Мы уж и себе кутьи отсыпали. Сто раз проверили крышки на баночках. Сто раз посмотрели в зеркало. Извелись в нетерпении, ожидаючи. Едва мы распределили угощение по пакетам, стук в окошко и басовито раздалось:

– Колядую, колядую!

    Я найду в избу любую,

    Попрошу хозяйку,

    Нам конфет давай-ка.

А следом голосок потоньше:

– Тётя Лена, здрасте! Мама с папой прислали вам вечерю!

Мы переглянулись и расхохотались. Лена пошла открывать.

– Эй, хозяйка, колядую, колядую, мне – конфету, подруге – другую. Вот кутья на угощенье, оцени наше уменье! Ох, и сладкая, ох, и вкусная, чтобы жизнь твоя была безгрустная! Чур, всю ложку съесть, не выплёвывать! – защебетал Славка с порога. Щедро зачерпнул вечерю и протянул мне первой. Уж постарались хлопцы на все сто: наперчили, насолили – язык колом стал! Потом и сестре, и подруге досталось. Мы и плевались, и смеялись.

– И что? Мы такое понесём? – возмущалась Лена, –  нас точно со двора выставят!

– Не выставят, – заверили парни, ухмыляясь, – наоборот, по кутье – и угощение будет!

– Как это?

– А вот и узнаете!

– Ну, что бабоньки? – хлопнул в ладоши Славик, – по коням? С какого краю улицы начнём?

В бархатном небе вздрогнули звёзды от нашего смеха.

«8 января 1990г.

Судьба – это хитрый джинн из бутылки, который вроде выполняет твои желания, но с каким-то подвохом. К чему это я? Не знаю, просто чувствую, что где-то есть. Подвох этот. Вот с той же песней «Scorpions»

Не понимаю, Дневник, чё Он так взбеленился? Песня кайфовая, отпад просто, слова… ну, тоже – нормалёк. Вот мы с ним парочка – и смех, и грех. Я тогда на речке венков испугалась, Он теперь – песню. И вроде помирились, хотя мы и не ругались, а на душе кошки скребут. Осадочек!

Но, может, всё дело в кутье? Тоже история! Сначала Он опоздал, я ждала, ждала. Потом пришёл. Но Славка-ехидна успел забодать своими  шуточками. Мы заходили почти в каждый дом. Я попробовала СА-МО-ГОН!!! Блин, гадость такая, но после него весело, ничего не попишешь, и не страшно. И такая вся из себя смелая, остроумная, сама себе нравишься. Раньше не понимала, чё люди пьют. Папа. А теперь всё ясно. Не, я пить не буду, не переживай, Дневник. А потом кто-то из пацанов предложил зайти к Алёне. Ты ж помнишь,Малая? Жена друга, они ей всё помогают, прочая пурга. Ну, мы и зашли, а там…».

Там я вдруг увидела, что ты исчез. Все есть – Димка со своей девчонкой (такой смешной, назвалась Корадо в честь комиссара Каттани), Вадик с Леной, Мишка-красавчик, Славка, Алина, ещё целая толпа каких-то ребят, в общем, все есть, а тебя нет. Я испугалась, зачем-то решила выскочить на улицу. Может, я обидела тебя? Может, громко смеялась Мишкиным шуткам? Может, ты вообще упал, а мы не заметили? Может… Может, ты стоишь за углом хаты этой рыжей гадины и куришь. Ведёшь светские беседы, пока я, как дура тут тебя ищу, святая наивность! Нет, не зря она мне не понравилась – треугольное личико, маленькие глазки с чёрными  от туши ресницами как лапки шмеля. Радушная улыбка – фальшивая насквозь, как и сама. Жена друга, блин!

– Нафига вы притащили этих обезьян?

Я застыла, что твоя Галатея, ушки на макушке, дышать перестала, даже бросила искать сигареты по карманам: я же покурить вышла, ага, а не тебя искать, больно надо!

– Не мели. Зачем позвала?

– И которая твоя? Неужто бледная моль?

– Алёна!

– Да, бледная моль! Ни рожи, ни кожи. Чернявая и то посимпотнее будет! Вы пожалеете ещё, что с ними связались. От городских фифочек жди беды. И ты пожалеешь, что…

– А вот ты где! – Алинка дёрнула меня за рукав. – Куришь? Без меня?

«Блин, Алина! Вот нагада ты тогда вышла? Не узнать теперь ничего. Сама я ни за какие коврижки не признаюсь, чё слышала их разборки, и не понятно вообще «шо цэ було?» как говорит одна мать. Ну, а раз так. Не буду и думать об этом. Какое мне дело?

16 января.

Вот и кончились каникулы. Мы в Ростове. Столько всего случилось за две недели, Дневник! Я фигею!

Во-первых, Алинка окончательно рассорилась со Славкой и переключилась на Мишку. Сказала: внимание, вы смотрите кино «Укрощение строптивого», советская версия. Во-вторых, мы не только кутевали, но и щедровать ходили. На старый Новый год. Пена такая! Пацаны переоделись в баб. Их накрасили, юбки дали».

Они пришли в семь часов. Мы завизжали от восторга и уржались до коликов! Ряженые, сразу и не угадать, кто есть кто. В мамкиных пальто, телогрейках, в бабушкиных платках. На голове Славки, зачинщика, как мы поняли маскарада, свесила хвост лисья шапка. «Вылитая Наденька из «Иронии», – хихикала Лена.

– Ну-ка, покажите ваши юбки, – командовала Алинка. Парни заливались хохотом, притворно стыдились и уворачивались, – сейчас такие не носят, – укоряла подруга и подмигивала мне, – какие-то немодные вы, барышни. И бледноватые. Лена, дай губнушку, сейчас мы подправим малость красоту!

«В-третьих, оказывается принято есть вареники с сюрпризами в этот вечер. Гадать – что в варенике попадётся, то и сбудется. И кто ж был гвоздём сезона? Конечно, Наталья Викторовна! С Ним. Мне достался кусочек ткани – пелёнка! Ты прикидываешь, Дневник? Я в отпаде! А уж сколько нам пришлось выслушать пошлых шуточек – и не сосчитать! Как донов Педров в Бразилии!Даже Лена, сестра, туда же. Не ожидала от неё. Дурное влияние Вадика, точно говорю.

В-четвёртых, Алинка решила, что до 23 февраля в деревню – ни ногой. «Должна же я его немножечко помучить»* – Мишку, в смысле. А я, как соратник по партии, как Крупская – Ленина, должна поддержать. Я подумала, что и мне не помешает кое-кого проучить тоже, и согласилась с её планом. Щас-то жалею о решении. На сердце – тоска зелёная. Считаю, сколько раз мне приснился. Надеюсь, что Он – раз, и приедет, скажет чё за номера? Я соскучился. И такой:

Love

Only love