Под стук колес да монотонное покачивание я все-таки уснул. А когда проснулся, говорливый мужик исчез. Ленуля, так и не сомкнувшая глаз, сообщила, что он умолк только под утро. Мы вышли на станции «Айвазовская», за одну остановку до Феодосии. Автовокзал располагался рядом со станцией. И опять препятствие — ближайший автобус до Судака отправлялся через четыре часа. Представители частного извоза, лениво фланирующие по привокзальной площади, заламывали баснословные цены. В ожидании автобуса мы отправились к морю, которое плескалось рядом, за мостом через железную дорогу. Накупавшись вдоволь, вернулись на автовокзал.
Автобусный маршрут пролегал по живописным местам, через Коктебель и Солнечную долину. Однако жене не удалось полюбоваться пейзажем, она задремала, измученная бессонной ночью. Наконец, мы прибыли в Судак. До конечного пункта путешествия — поселка Новый Свет оставалось семь километров. И вновь непредвиденная задержка — мы попали в перерыв движения автобусов. Ждать дополнительно два часа не хотелось, и мы поехали на машине. По дороге водитель сказал, что у него есть знакомые в поселке, которые помогут устроиться с жильем: Галя работала в пансионате, а Рита сдавала комнату отдыхающим.
Не успели мы выйти из машины, как разразился тропический ливень. И хотя до пятиэтажки, где жила Рита, было рукой подать, мы промокли до нитки. Риты дома не было. У соседей удалось узнать, что она вот-вот придет с работы. Ожидая Риту, мы проторчали в подъезде около часа. Дождь лил как из ведра, не давая высунуть носа. Наши надежды не оправдались — Рита отказала. Когда дождь иссяк, я отправился на другой конец поселка в пансионат. Галя сокрушенно развела руками:
— Ничем не могу помочь. Июль, разгар сезона — свободных мест нет. И не только в пансионате. Отдыхающих нынче много, спрос превышает предложение. Попробуйте походить по домам, поспрашивать. Может, вам повезет.
Я опасался, что шансов найти жилье немного, так как поселок состоит из частных домиков и всего нескольких многоэтажных зданий. Я ходил из одного дома в другой, узнавая, не сдается ли жилье. Повсюду на дверях висели таблички: «Просьба не звонить, комната (квартира) не сдается». Когда остался последний необследованный пятиэтажный дом, я понял, что зашел в тупик. Солнце опускалось все ниже над горизонтом. Удрученный печальной перспективой ночевать на берегу моря, я вернулся к жене. Она совсем приуныла. Надо было срочно что-то предпринять, и окончательно припертый к стене обстоятельствами, я спохватился: «Симорон! Как я мог забыть?» Воистину, «пока гром не грянет, мужик не перекрестится!» Я схватился за эту возможность, как утопающий за соломинку. Присев на скамеечку, я закрыл глаза и начал монолог:
— Я благодарю тебя, Ванечка, за предупреждение о том, что все наши попытки найти жилье в Новом Свете могут завершиться полным провалом. Из-за ночевок под открытым небом мы можем простудиться и захворать, и в результате отдых может быть окончательно испорчен. За то, что ты предупреждаешь об этом, я тебя благодарю и дарю спокойствие и душевный комфорт в виде изящной бригантины с алыми парусами, на палубе которой сидят кружком матросы и пекут картошку в костре.
Когда я закончил благодарение, мы извлекли из дорожной сумки припасы и немного подкрепились. Затем я отправился к оплоту последней надежды — зигзагообразному пятиэтажному дому. Образ бригантины с алыми парусами неотступно следовал за мной. Обойдя один подъезд, я вошел в следующий. В коридоре первого этажа навстречу мне попался загорелый мужчина лет сорока.
— Что, комнату подыскиваем? — обратился он. — Я со своей драгоценной через полчаса уезжаю, так что попробуй зайти, поговорить с хозяевами.
Комната оказалась чистой и просторной, с двумя кроватями, креслом, столом и сервантом. С балкона открывался прекрасный вид на горы Сокол и Орел, расположенные с двух сторон Зеленой бухты. Цена нас вполне устроила, и вскоре мы разбирали вещи.
Впервые Новый Свет я посетил за пять лет до описываемых событий, и с тех пор он покорил мое сердце. Чистейшая морская вода изумрудного цвета, изумительной красоты горы, поросшие могучими реликтовыми соснами и разлапистым можжевельником. Голицынская тропа, грот Шаляпина, Сквозной грот, Царский пляж — это лишь некоторые замечательные особенности местной природы. Мы с женой предпочитали загорать и купаться на Царском пляже. На него можно попасть двумя путями — по узенькой «козьей» тропке от Сквозного грота или по дну небольшого каменистого ущелья. Удобнее и быстрее добираться по ущелью. В первый день отдыха мы наткнулись на препятствие в лице местного лесника.
Вынужденное знакомство с ним состоялось во время моего первого визита в Крым. Прилегающие к Новому Свету окрестности считаются государственным заказником. И мы с моим приятелем Костиком поставили палатку в укромном распадке у склона Сокола, а наутро двинули купаться в Разбойничью бухту. После полудня мы услышали громкие вопли и свист сверху, с тропы Голицына. Издававший эти звуки человек с негодованием размахивал руками, однако к морю спускаться не стал, и мы продолжали кайфовать. Когда вечером мы поднялись на тропу, из-за скального выступа, словно привидение, возник тот самый горластый мужик. Он сильно смахивал на разбойника: всклокоченные черные волосы и борода, сердитое лицо с пеной в уголках беззубого рта. Предъявив удостоверение лесника, угрюмый защитник природы начал пугать нас штрафом. Мы сделали вид, что впервые слышим о каком-то заказнике. На тропе появилось еще несколько человек, и лесник устремился к ним, оглушительно дуя в свисток. На том моя первая встреча с ним и завершилась.
Ничего не подозревая, мы с Ленулей шагали через можжевеловую рощу, чтобы спуститься затем в ущелье к Царскому пляжу. Словно из-под земли, перед нами выросла знакомая фигура лесника и возопила: «Так, ну и куда же мы направляемся?!» Пристрастием к дипломатии упомянутая фигура не страдала, и нам было рекомендовано убираться подальше. Пришлось повернуть назад и пуститься на военную хитрость. Сделав большой крюк в обход опасного места, мы спустились в ущелье. До Царского пляжа оставалось метров пятьдесят, когда сверху, со склона ущелья, раздался зычный глас вездесущего лесника. Делать нечего — мы отправились на городской пляж. На следующий день засады не было, а через день лесник объявился снова, причем, не один, а с помощником. Нагрянули они прямо на Царский пляж, как снег на голову, в середине дня. Всем отдыхающим было предложено сматывать удочки или оплатить пребывание на заповедном пляже. С некоторым опозданием до меня дошло, что сигнал опять завихрился и пора симоронить.
Я поблагодарил лесника за предупреждение о том, что нам до конца отпуска придется купаться на шумном и переполненном городском пляже, и вместо приятного отдыха нас может ожидать недовольство и раздражение. Я подарил леснику бутыль из венецианского стекла с целебным маслом, источавшим эротический запах. Бутыль была заключена в плетенку из ивовой коры.
На Царском пляже наступили благодатные времена. Лишь однажды мы встретили лесника. Он шествовал по набережной нетвердой походкой, наводившей на мысли о несколько другом содержимом оплетенной бутыли.
Когда до отъезда оставались считанные дни, мы предприняли восхождение на Сокол (высота 476 метров). И хотя до самой вершины мы не добрались, для Ленули это был настоящий подвиг. Последние метры восхождения дались ей ценой небывалого напряжения всех сил, однако эти усилия были с лихвой вознаграждены. С Сокола открывалась восхитительная панорама. Перед нами, как на ладони, лежали Новый Свет, Судак, Генуэзская крепость, морские бухты, горы, покрытые лесом. Заходящее солнце создавало неповторимую игру света и тени, делая окружающие предметы сверхвыпуклыми и живыми. Причудливость очертаний вызывала ощущение какой-то детской сказки. По телу разливалась упругая волна, будто перетекающая из недр Сокола. Казалось, еще миг и ты взлетишь. Ленуля очень гордилась собственной победой и потом рассказывала знакомым, как «с языком на плече» карабкалась на Сокол. Симоронский след был зафиксирован в имени: «Я та, которая совершает восхождение на Сокол», и оно действует безотказно по сей день.
