Инстинкт бюрократического самосохранения подсказывал Брунетти: молчи. И он прислушался к внутреннему голосу. Развел руками, согласно кивнул и только потом произнес:

– Возможно, кто-то нарочно распускает эти слухи, чтобы создать некую напряженность между лейтенантом и коллегами? Несомненно, в коллективе он на особом счету. – После короткой паузы, пока начальник обдумывал его предыдущую ремарку, комиссар сказал: – Я бы оставил оба этих слуха без внимания, синьоре. Если, конечно, вам интересно мое мнение.

Патта неловко заерзал на стуле или это ему показалось? Брунетти выждал с полминуты, продемонстрировав тем самым уважение к начальству, и встал.

– Виче-квесторе, если у вас больше нет вопросов, мне лучше вернуться в свой кабинет.

Брунетти притворил за собой дверь и повернулся к синьорине Элеттре в надежде узнать от нее подробности дела. И удивился, увидев рядом с секретаршей Вианелло. Тот стоял, склонившись к ее монитору и на что-то указывая.

– А, теперь я понял! – с уважением произнес инспектор Вианелло. – Это так просто! – Он кивнул и, довольный собой, отошел от компьютера. – Я дважды пытался это сделать, но не замечал очевидного.

Синьорина Элеттра переключила внимание с экрана на Брунетти и вопросительно вскинула брови. Комиссар улыбнулся и помотал головой.

– У виче-квесторе всегда есть о чем рассказать. – И, убедившись, что они его внимательно слушают, добавил: – Теперь дотторе[14] Патта подозревает, что кто-то в квестуре сливает информацию на сторону.

Любопытно, как отреагирует на эту новость Вианелло… Но инспектор промолчал, и Брунетти добавил:

– Наверное, насмотрелся шпионских фильмов. А может, не он, а лейтенант. Эти сплетни принес ему Скарпа.

Синьорина Элеттра отвернулась к монитору. Нажала какую-то клавишу, закрывая лишние окна, потом еще одну – и на экране появилась первая полоса Il Gazzettino, тот самый номер, который комиссар читал утром в речном трамвайчике. Секретарша прочла пару строк, глянула на Брунетти и снова сосредоточилась на статье. Синьорина Элеттра не стала ничего комментировать. Про себя Брунетти удивился: как же так? Обычно слухи ее очень даже интересовали. Или на лейтенанта Скарпу ее любопытство не распространяется?

Вианелло недоверчиво хмыкнул:

– Можно подумать, то, чем мы тут занимаемся, большой секрет.

Небрежно, не отрывая глаз от экрана, синьорина Элеттра спросила:

– А виче-квесторе не сказал, какую конкретно информацию слили?

Брунетти посмотрел на дверь кабинета Патты и вскинул обе руки, повернув их ладонями к синьорине.

– О том, что лейтенанта Скарпу в квестуре, скажем так, не слишком любят.

О той, второй, предположительной утечке он не упомянул – счел это несущественным.

Имя лейтенанта Скарпы привлекло внимание синьорины Элеттры. Внезапно улыбнувшись, она посмотрела на Брунетти и сказала:

– Кто бы мог подумать!

Комиссар засмеялся:

– Именно так я и ответил начальству.

– Нам что, больше делать нечего, кроме как волноваться за лейтенанта и из-за того, что кто-то там о нем рассказывает? – спросил Вианелло.

Брунетти уже собирался уходить, но любопытство все же взяло верх, и он спросил:

– Чем таким интересным вы тут занимались, когда я вышел из кабинета Патты?

Вианелло с секретаршей переглянулись, и инспектор сказал:

– Расскажите лучше вы, синьорина! Я это переживу. Я – мужчина.

– Решали задачку, которую сыну инспектора задали на дом, – ответила синьорина Элеттра.

– Мой Лу´ка углубленно изучает компьютерные технологии, – пояснил Вианелло. – Учитель дал им задание, и сыну никак не удавалось его выполнить. Я решил сделать это сам, тем более что в квестуре компьютеры и программы помощнее. Подумал, что у меня получится…

– И?.. – спросил Брунетти, предугадывая ответ.

– Задачка оказалась мне не по зубам, – пожал плечами Вианелло.

Синьорина Элеттра перебила его:

– Я провозилась с ней довольно долго, пока не поняла, что к чему. – Она посмотрела на инспектора. – Лука ее решил?

Тот засмеялся.

– Я спросил за завтраком, и он сказал, что ночью его осенило, он встал и решал задачу до тех пор, пока не получил ответ.

Вианелло улыбнулся, потом вздохнул.

– И он совпал с нашим? – спросила секретарша.

Брунетти отметил про себя это «нашим». Очень мило с ее стороны…

– Не знаю, – сказал Вианелло. – Лука очень спешил. Пообещал рассказать за ужином.

Их отвлек офицер Альвизе, внезапно появившийся в дверях.

– Вот вы где, комиссарио! – выпалил он и козырнул, после чего привалился к дверному косяку, держась за сердце и тяжело дыша.

Было ясно, что ему пришлось бежать по лестнице. Альвизе был самым низкорослым из сотрудников квестуры. Может, из-за этого ступеньки кажутся ему выше, чем остальным?

– Там, внизу, женщина. Она хочет поговорить с вами, комиссарио! – не без усилия произнес он.

– Не проще ли было позвонить мне, Альвизе? – спросил Брунетти.

Лицо офицера окаменело, рука соскользнула с груди; казалось, он даже дышать перестал. На несколько секунд Альвизе застыл, как актер, подсвеченный софитами здравого смысла… Затем, придя в себя, пробормотал:

– Знаю, дотторе! Но мне хотелось показать ей, что я понимаю: это важно.

После этих слов Брунетти ничего не оставалось, как ответить:

– Тогда возвращайся к ней и, если тебе не трудно, проводи ее ко мне в кабинет.

Альвизе, так и не отдышавшись, кивнул, развернулся и убежал.

Все трое молчали, пока его шаги на лестнице не затихли.

– Почему вы всегда так добры к нему, синьоре? – спросила синьорина Элеттра.

Брунетти ответил не сразу. Не то чтобы он как-то по-особому относился к офицеру Альвизе…

– Потому что он в этом нуждается.

Секретарша едва заметно кивнула.

– Я буду у себя, – сказал Брунетти.

Вернувшись к себе в кабинет, он постоял немного у окна, глядя на оплетенную виноградом стену виллы по другую сторону канала. То тут, то там листок отрывался и падал в воду. «Время отлива», – отметил про себя Брунетти. Будь он поэтом, он бы восхитился этой аллегорией умирания – листьями, уносимыми прочь неумолимой волной.

Комиссар повернулся на звук шагов и увидел в дверях Альвизе, а за ним – женскую макушку. Посетительница была сантиметров на десять выше своего сопровождающего.

– Комиссарио, – начал Альвизе, выразительно отдавая честь и отступая, чтобы женщина могла войти, – это синьора Кросера. Она хочет с вами поговорить.

– Спасибо, Альвизе! – сказал Брунетти.

Уже на полпути к двери он вспомнил, где видел эту женщину. С первого взгляда ему это не удалось. Но потом память подсказала: эта дама – знакомая Паолы и преподает в университете, хотя и на другом факультете. И, кажется, Паола очень хорошо о ней отзывалась. Она и представила ее Гвидо много лет назад. Иногда они с синьорой Кросерой сталкивались на улице – обычное дело в Венеции! – ее неизменно сопровождал высокий мужчина с седеющими волосами, такими густыми и так аккуратно причесанными, что Брунетти невольно вспоминал о маленькой, с монетку, залысине, наметившейся на его собственном затылке, и начинал завидовать этому незнакомцу.

– Здравствуйте, синьора Кросера!

Брунетти пожал посетительнице руку, стараясь, чтобы все выглядело так, будто он сразу ее узнал. Дама была почти одного с ним роста, с темно-каштановыми волосами до плеч и глазами такого же оттенка. У нее были красивые пухлые губы, но когда она попыталась улыбнуться, их уголки лишь чуть-чуть приподнялись.

– Прошу вас, присаживайтесь, – сказал Брунетти.

Он подождал, пока женщина опустится на стул, и только потом обошел вокруг стола и занял свое место, показывая тем самым, что понимает: она пришла проконсультироваться с полицейским, а не с мужем подруги.