Эдик застонал, но повез торт сестре жены. Та опять обрадовалась, хотя было видно, что радоваться уже устала. Но Эдик выдал торт и умчался так быстро, что сестра жены даже рот не успела открыть. А ведь хотела предложить позавтракать.

Эдик донесся до золовки, которой Жорик повез… Эдик уже не помнил, что должен был отвезти племянник. И не помнил, как звали золовку. Мадина, Залина? Бывает же такое. Эдик решил, что совсем старый стал, раз память подводить стала. Ведь он всегда славился прекрасной памятью на лица и имена. Один раз подвезет пассажира – и навсегда его запомнит. Даже вспомнит, как любит ехать – с открытым окном или закрытым. На переднем сиденье или на заднем. Молчать хочет или поговорить. А тут память как отрезало. Родственница все же, пусть и дальняя.

Пока Эдик осознавал тот факт, что стал старым и на ночь пить столько араки ему уже не стоит, золовка радостно встречала, хлопотала, отчитывалась. Рассказала, что Жорика накормила и напоила. Мальчик спал хорошо. Утром уехал. Только пах плохо, очень плохо. Жениться ему надо срочно. Чтобы жена о нем заботилась. Понятно, что мужчину нужно обстирывать и обглаживать. Так вот, есть у нее на примете прекрасная девочка – и красавица, и хозяйственная. Очень подойдет Жорику. А то мальчик совсем за собой не следит. Так пахнет, слушай, неприлично уже.

– Куда он поехал? – строго спросил Эдик.

– Так куда надо, туда и поехал! – разволновалась золовка.

– А передать что должен был? – уточнил водитель, понимая, что добром дело не кончится.

– Так ничего! – горячо заверила его золовка.

– Говори, женщина! Я сейчас такой нервный, что ждать не буду! – крикнул Эдик.

– Ой, дорогой, зачем ты такой нервный? Барашка Жорик повез. Не целого, не волнуйся. Половину. Маленького такого барашка. Надо было отправить. Очень надо. Понимаешь, барашка мне тетка передала, двоюродная сестра сестры твоей жены, а мы только вчера своего резали. Только не говори никому, умоляю. Некрасиво получится. Ну сам подумай, зачем мне столько барашка? Вот была бы свадьба Жорика, тогда да. Я того барашка, который от тетки, себе оставила. А своего сватье отправила. Жорик такой хороший мальчик. Сразу помочь согласился. Такой у тебя племянник – золотой!

– Куда барашка повез? – уточнил Эдик.

– Так рядом совсем. Ты не волнуйся. Ну как я подарок не передам, если родственник мимо едет?

– Мимо… Сорок минут крюк давать, – буркнул Эдик. – Подожди, а барашка куда засунули?

– Так на заднее сиденье, куда ж еще? Багажник-то в машине забит был. Еле закрывался. Жорик сказал, что важную посылку везет. Я же понимаю. Зачем посылку барашком двигать и смущать?

Тут Эдик схватился за сердце. Он уже смирился с тем, что его любимая «Волга» пахнет не пойми чем. Но испорченного сиденья пережить уже не мог.

– Зарина, чем ты думала, когда барашка на сиденье решила усадить? А? Барашек – важный пассажир, да? Ему на натуральной коже надо ехать? Я салон менял, чтобы твоего барашка возить, а? – закричал Эдик, но не очень зло. Потому что вдруг вспомнил, что золовку зовут Зарина.

– Я его в простыню завернула! – воскликнула Зарина.

– Кого? Жорика? – не понял Эдик.

– Барашка! Нашел из-за чего возмущаться. Что маленький такой барашек, который еще вчера как ягненок бегал, с твоим салоном сделает? Накакает там? Нет. Так что ты мне тут руками махаешь перед лицом? – Зарина решила пойти в наступление, как настоящая осетинская женщина. Она даже изобразила, как режет барашка.

– На мои сиденья… Я их сам… вот этими руками… Я на них сам садиться боялся… – Эдик схватился за голову и за спину, испугавшись, что Зарина его сейчас зарежет, как барашка.

Зарина ахнула, снова стала покорной женщиной, повела Эдика в дом и напоила настойками и кофе. Поклялась, что ни одна капля на его сиденье не просочится, так хорошо она барашка завернула.

– Слушай, я так сына своего не пеленала, как барашка этого! – заверила она.

Эдик проделал остаток пути словно в тумане, будто пьяный. Как только в живых остался? Но поехал сразу к Варжетхан, решив признаться во всем – что подвел, не выполнил поручение. И больше никогда не сможет возить Ольгу, потому что ему будет стыдно смотреть ей в глаза. Подвел. Всех подвел.

У дома Варжетхан он остановился через несколько минут после Жорика. Еще пыль не осела. Жорик как раз открывал багажник. Во дворе столпились женщины – пожилая усатая, опиравшаяся на модную трость, молодая, едва стоявшая на ногах. Такая белая, что синяя. Смотреть больно. Мария – Эдик прекрасно знал нашу бабушку и решил вообще не выходить из машины, чтобы его не убили на месте. Но потом вышел, чтобы перед смертью сказать усатой женщине, которая могла быть именно той знахаркой, спасибо за настойку от ревматизма – все-таки она его спасла и поставила на ноги в рекордные сроки.

– Дядя Эдик… – Жорик присел от ужаса и оцепенел.

– Выгружай давай, – велел Эдик, решив преподать племяннику строгий урок. Первый и последний. Пусть в институт поступает. Таксистом работать точно не сможет.

Эдик кинулся выгружать все, что находилось в багажнике. Женщины с удивлением смотрели на громоздящиеся во дворе ящики, коробки, кульки. Чего там только не было – от свежих ягод до сладкого лаваша. Пироги со всеми мыслимыми начинками. Отварные цыплята. Свежие овощи. Вареные яйца – десятка три, не меньше. Молодая женщина достала кусочек сладкого лаваша и принялась есть, на глазах становясь не очень бледной, а просто бледной.

Мария с Варжетхан отошли от машины и наблюдали издалека.

– Жорик, зачем ты меня так опозорил? – сквозь зубы процедил Эдик. – Я тебя не убью, потому что ты мой любимый племянник. Но забудь, как руль выглядит в моей машине.

– Дядя Эдик, я не хотел. – Жорик сам чуть не плакал. – Но как я мог отказать?

– Тебе точно жениться надо. И побыстрее. К таким важным людям ехал. Носки не мог поменять? И помыться? – У Эдика от запаха начали слезиться глаза.

– Так я менял! И мылся! Это не от меня! – воскликнул Эдик, выгружая ценную посылку.

Варжетхан поддела крышку своей тростью-клюкой, которая, видимо, была не только клюкой, а своего рода складным швейцарским ножом, и все замолкли, рассматривая содержимое. Откровенно говоря, к посылке смогла приблизиться лишь Эля, которая восхищалась, доставая и демонстрируя содержимое.

Все остальные отпрянули на приличное расстояние, потому что запах шел такой, что даже дворовые коты разбежались. И было слышно, как соседки окна захлопывают.

Девушка же порозовела. Она развернула сыр и откусила кусок.

– Эля, может, не надо? – пыталась остановить ее моя бабушка.

– Эля, дорогая, скажи, что тебе хорошо сейчас, – подала голос Варжетхан.

– Вкусно, – ответила Эля, заедая сыр сервелатом и разворачивая плитку шоколада.

В несколько заходов еду занесли в дом Варжетхан. Все уселись за стол. Жорик все еще вжимал голову в плечи, боясь гнева дяди. Эдик, которому налили араки, не решался опрокинуть рюмку, хотя очень хотел. Он не мог понять: все хорошо или все плохо? В доме Варжетхан были открыты настежь окна, потому что иначе запах сыра переносить не представлялось возможным.

– А почему земляникой пахнет? – Эля съела уже полбатона сервелата и кружок сыра. Она была такая счастливая в тот момент, что даже Варжетхан любовалась.

– Это мыло, – ответил Жорик.

– Еще розу чувствую и липу, – сообщила Эля.

– Какая девочка талантливая! – восхитилась Варжетхан. – Я только запах грязных носков чувствую.

– Нет, грязных носков, которые долго лежали в старом сарае, в котором все стены покрыты плесенью, – заметила бабушка.

– Я из-за этого запаха чуть не согласился жениться, – с облегчением в голосе сообщил Жорик.

– А сыр точно не пропал? Он так должен пахнуть, да? – Эдик все еще нервничал.

– Да, дорогой, успокойся, – ласково сказала Варжетхан. – Лучше выпей уже араки. И пойдем, я твою спину посмотрю.

– Спину? Зачем? – испугался Эдик.

– Как зачем? А кому я ночью настойку делала, потому что меня Ольга попросила? Я же должна убедиться, что моя настойка сотворила чудо! – рассмеялась Варжетхан.