Изумрудные очи Анастасии вспыхнули. Нервно кивая, напарница достала смартфон, делая всё в точности, как ей сказали. Пока девушка общалась с городским дежурным заплетающимся языком, опустошенный Виктор изучал очертания изуродованного тела зебры. На службе подобные казусы случались не впервые. В последнем из них жертва хулиганского нападения умерла от травматического шока… пусть её обработали более гуманным способом, чем подругу Вишневской. Вздохнув с укоризной к совершённому поступку, капитан припал к тумбе в прихожей. Он положил оружие на бедро, сторожа вход и усмиряя засуетившихся соседей.
Через пятнадцать минут двор наполнился автомобилями с сине-красными проблесковыми маячками. Служители правопорядка оцепили территорию и принялись осматривать местность, опрашивая свидетелей. К вооружённому волку отнеслись со строгостью, впрочем, стоило сверкнуть удостоверением, как молоденькие милиционеры отвязались. Проталкиваясь сквозь них, следователь в тёмно-синем кителе вышел к Кошкину. Бросив на него хитро-пренебрежительный взгляд, болотный олень ярко-красно-коричневого цвета встал на корточки.
— Ну, привет, Виктор Алексеевич, — начал он с многозначительным спокойствием.
— Здравствуй, Григорий Павлович.
— Сигарету хочешь?
— Нет, спасибо, не курю.
— Ничего, скоро начнёшь. С твоими-то приключениями… — усмехнувшись, начальник вытащил из кармана брюк зажигалку и поджёг сигарету из пачки. Затянувшись, он зажал бумажный цилиндр с табаком между большим и указательным пальцами. — Кстати говоря, что ты здесь делаешь? Я же тебя в отпуск послал.
— Гулял с подружкой и случайно наткнулся на непорядочного зверя. Пострадал при попытке задержания, — Мужчина облокотился об обои, чтобы видеть морду собеседника.
— А-а, я вспомнил. Тут гражданочка говорила, что ты и ногу ушиб, и из пистолета стрелял по мотоциклисту с битой… — следователь покосился на комнату, где вместе с медицинским экспертом копошилась фелида, — только вот… ты не при исполнении. Нельзя так, Виктор Алексеевич.
— Ну, как же, Григорий Павлович? — капитан пожал плечами. — Во-первых, стрелял по мотоциклу. Во-вторых, для защиты жизни и здоровья я имел право применить оружие как гражданин, а не как сотрудник правоохранительных органов. Соответствующая лицензия на использование у меня имеется. Вред третьим лицам не причинён.
Начальник прищурился.
— А пальтишко где попортил?
— Вы не представляете, Григорий Павлович: вышел погулять и на хулиганов нарвался! Они и отделали. Внешность не запомнил, заявление писать не буду.
— Это ещё почему? — вскинул бровь олень.
— Знаете, брат вот недавно умер, надо похороны организовывать — столько дел, столько дел…
С напускным умиротворением сотрудники правоохранительных органов таращились друг на друга, пока у одного из них не сдали нервы:
— Виктор… — Вралин выдохнул, — я сожалею о Егоре, но вернуть тебя на место раньше месяца не могу. Меня сожрёт пресса, а потом и шеф…
Невозмутимость волка сменилась настоящей угрюмостью.
— Да… понимаю… я поразмыслил над этим на досуге. Давай забудем тот звонок. Я погорячился.
— Все мы немного погорячились, — Григорий повторно выгнал дым из лёгких. — Тебе лёд принести? Следов подозреваемого на холодильнике нет.
— Да, пожалуйста.
Исполнив просьбу, Вралин удалился опрашивать группу милиционеров о фактах выявления новых обстоятельств. Вишневская мешалась работникам органов, а по получении беспристрастного заключения специалиста о судьбе Корал вынесла напарнику мозг. Понурив голову, не питая обиды и гнева, умаянный капитан вытерпел каждое яростное словечко, как заслуженное. С разрешения следователя девушка в косухе, потеряв голос, покинула дом и разместилась на краю скамьи возле подъезда. Переговорив с коллегами, хромоногий Виктор с горем пополам спустился к ней.
— Насть, там, наверху, я сглупил до приезда милиции. Прости, что дал ложную надежду…
— Всё в порядке, Вик… Теперь мне ясно, что иногда вам приходится так поступать, чтобы гражданские не усложнили дело на эмоциях, — прохрипела гепард, покручивая телефон и периодически протирая нос влажной салфеткой. — Отец ведь тоже в органах работал, только в другом городе… правда, в те годы я была далека от этой мысли.
— Я бы повёл себя точно так же, если бы тут лежал мой брат… и, вероятнее всего, совершил бы немало необдуманных действий, — сведя брови, капитан уселся на лавку. — Завтра нас вызывают на официальный допрос в качестве свидетелей… — он стиснул пальцы. — У тебя есть место, где переночевать?
— Что ты имеешь в виду?
— Не хочу быть тем, кто напоминает о таких вещах, но у тебя на днях… дом сгорел.
— Ах… точно. А я и забыла, — заплаканная хищница уставилась на горизонт. — Я… попробую что-нибудь придумать.
— Хорошо. Просто хочу сказать, что если на ум не придёт вариантов, — милиционер жестикулировал, сохраняя серьёзность, — то можешь переночевать у меня. Я живу в двушке в Центральном. Отсюда пешком далековато, но на машине домчимся в два счёта… разумеется, если этот вариант тебя не смущает.
Фелида медлила с ответом, фокусируясь то на берцах, то на волке.
— На самом деле немного смущает. Мне бы не хотелось ночевать одной после того, что случилось с Корал, но и обременять тебя своими бедами — тоже. Если только… присутствие постороннего не создаст для тебя проблем.
— Расслабься, их не будет. Только не доставай разговорами перед сном, иначе завтра я ни за что не проснусь, — Вик порылся в пальто и извлёк оттуда шуршащую фольгу. — Шоколадку?
Изнурённо улыбнувшись, Анастасия отломила плитку.
Связавшись с Юлией по телефону, семья Бунтарёвых собрала пожитки. Александр загрузил чемоданы в багажное отделение иномарки, произведённой в стране, славившейся педантичностью и щепетильным подходом к качеству. Евгения села за руль, накинув длинное серое пальто. ГУБшник притаился на заднем ряду, заменив гардероб на более тёплый по требованию жены. Теперь на лисе сидел свитер с воротником, оперативная кобура и двубортный классический чёрный плащ, где покоился глушитель.
На задворках Северного района агент попросил супругу высадить его у консерватории и езжать дальше в одиночку. Сотрудница НИИ встретила предложение с отрицательным недоумением. Хищник объяснил, что должен наведаться к Черноус как можно скорее для добычи материалов по расследованию. Это побуждало женщину к очередной склоке, но на сей раз она осталась немногословной: её отношение к планам мужа выражалось растянутыми паузами и безучастными кивками. В расстроенных чувствах он вылез из автомобиля.
Пробираясь сквозь городские дебри, недавний заключённый путешествовал по ночному Хвостову. Избегая прохожих, транспорт и любые шорохи, жилистый лис многократно чихал. Тело знобило и пылало одновременно — тянуло прилечь в тёплую постель, а не носиться по улицам, как заправский шпион.
Выйдя из части района, щедро сдобренной культурными заведениями, зверь попал к восточной жилой зоне у реки. В отличие от западной, она отличалась дорогой недвижимостью и разномастным социальным составом из прослойки телеведущих, актёров и иных сливок общества. Надев тёмные авиаторы для меньшей узнаваемости, а плотные перчатки для секретности, Александр бродил по озеленённой территории вдоль улицы с частной застройкой. Оттуда лазутчик спустился по ступенькам на нижний уровень набережной. Избежав влюблённую парочку у биноскопа, ГУБшник вернулся на старую тропу и вышел к огороженному двухэтажному коттеджу у пирса. Камеры видеонаблюдения покрывали территорию вокруг строения так, что ни один посетитель не мог подойти к воротам незамеченным. Ошибка проектировщика охранной системы слежения состояла в том, что он не учёл кое-какой факт: канид, бывавший в этом доме ещё до службы в Управлении, вычленил все изъяны в расстановке устройств.
Хищник проследовал в направлении слепых пятен и зацепился пальцами за край пирса, ползя вдоль досок над плещущейся водой. Пройденный маршрут напоминал букву «П» с кустистой туей у конечной точки. Привинтив глушитель к стволу оружия, укрывшийся за растением агент дождался секунды, когда камера на фасаде повернётся под нужным углом. Подгадав момент, он взобрался на крыльцо с плетёными креслами и столиком, остановившись у выдвижной стеклянной двери. За прозрачным материалом просматривалась совмещённая с кухней вместительная гостиная комната с отключёнными потолочными светильниками. На общем фоне выделялся застеклённый камин из белого кирпича и импортная мебель.
