Позже задумчивый господин останавливается у полки с магнитами. Обращается ко мне:

– Скажите, что символизирует ваш город?

Я:

– Ммм, помимо гопников?..

Выходной. Уже не теплый, но еще не слишком холодный осенний день. Прохожу мимо загса, возле него небольшая компания поджидает молодоженов. А может, староженов, кто знает. Сухие листья заметают мои быстрые шаги. В знакомом сквере после ремонта не нахожу любимый куст сирени. Он с двух сторон закрывал скамейку для интровертов – идеально! Теперь всюду открытые площадки с холодными каменными столиками. Теплую красоту дерева заменили канцелярскими скамьями, на которых можно отморозить зад и заодно впасть в депрессию. Поглядев на город, сразу показавшийся сизым и холодным, спускаюсь по лестнице. Иду вдоль дороги и слышу над головой шуршание. Самостоятельность рекламных щитов пугает. У меня над головой свершается действо, безмолвный мини-спектакль. Улыбчивая женщина с тюбиком зубной пасты исчезает. Глазницы проваливаются внутрь, улыбка кривится, и начинают возникать полупонятные очертания мужчины с молотком. Современный театр. Действие, конечно, недолгое, зато можно лицезреть бесплатно. Теперь щит предлагает услуги компании по ремонту.

Мимо проносится кабриолет и машет на прощание фатой невесты. «Надолго ли?» – думается мне. Надолго ли все это счастье? Если до момента, когда выплачивать кредит, взятый на свадьбу, то немного им осталось. Ну а если без кредита, то ипотечная кабала всегда рядом, как и смерть, на полшага от нас.

Я дохожу до набережной. Ветер гоняет сухие листья по длиннющей аллее, отделенной от реки чугунным забором, свидетельствующим о многих историях любви. Железные замочки «вместе навсегда». «Сережа + Аня». «Интересно, Ани и Сережи так же проржавели, как эти замки, или вовремя подлили масла?» – снова думаю я. Откуда-то доносятся запах запоздалых летних шашлыков, обрывки разговоров. За спиной у меня раздается взрыв хохота, я оборачиваюсь и вижу знакомый кабриолет. Молодые, держась за руки, бегут к заборчику и закрепляют на чугунных прутьях очередной замочек. Из кабриолета слышится улюлюканье.

– Девушка! – кричит счастливый молодожен, подбегая ко мне. – Не сфотографируете нас?

В какой-то из дней на работе ко мне подходит пожилая дама:

– Мне нужна книжка о сексе. Для женщины сорока лет.

– Эм, какая книга? «Камасутру», может? – предлагаю я.

– Не-ет, не такая большая. Нужна маленькая книжка о сексе.

Для женщины. Сорок лет. Книжный – как больница. Люди приходят со своими симптомами и просят выписать лечение.

Позже подходит стеснительная мама: сын спрашивает, что такое эрекция. «У вас есть что-нибудь по половому воспитанию детей?» Проявления жизни нападают на нас со всех сторон.

Внуки засылают бабушек в магазин, и те, теряясь и подбирая слова, выражают мысль следующим образом: «Будьте добры, мне нужен длинный тонкий яркий словарь по английскому для школьника». Не совсем обычная форма изложения, но, по крайней мере, все толстые и унылые словари сразу отпадают, и остается нужный. Неважно, как ты сказал, важно, чтобы тебя поняли.

Необходимый словарь находится сразу. Не успев отдышаться, беру телефон, разрывающийся от звонков. Взвинченный голос кричит в трубку:

– Але, девушка, почему у нас горячей воды нет? Вы почему даже не предупре…

– Вы позвонили в книжный.

Пауза.

– Что, книжный? Э… извините. А почему мне этот номер дали?

– Не знаю, но это книжный.

– Ох, извините, ради бога.

Бывает.

Позже пытаюсь работать навигатором. Провальная идея. Заметила у людей странное свойство: когда им прямо указываешь на что-то, они теряются. Не оттуда ли берутся жизненные сложности? Человек не готов поверить, что что-то может быть просто. Простое надо непременно усложнить.

В магазин заходит женщина.

– Где у вас книги по рукоделию?

– Проходите прямо.

– Хорошо, спасибо.

Наблюдаю за ней, стоя у кассы. Потерянная походка, неуверенный взгляд. Моя дама стоит прямо у полки с нужными книгами. Негромко говорю ей*

– Прямо перед вами.

Дама потерялась.

– Где? – уходит в конец магазина. Иду за ней и подвожу к полке, возле которой она стояла.

– Ой, спасибо!

Ой.

Никто не готов принять простой ответ. Мама с ребенком встают напротив полки с атласами:

– Не подскажете, где у вас атласы?

Мадам, вы не поверите.

Неожиданно мне вспоминается, как одно время я работала в музее смотрителем. Близость к искусству, как ни странно, не означала моей безусловно возросшей любви к нему. Через неделю сидения на стуле среди пыльных и очень ценных полотен я поняла: застывшие гречанки, охотники и вечно улыбающиеся портреты меня пугают. Перемещаясь каждый день на новую точку, я оказалась в зале с иконами и заунывным церковным пением, идущим из колонок, и поняла, что голые зады в купальне были не таким уж плохим антуражем. В коллектив и атмосферу я явно не вписывалась – то не могла сдержать скучающий зевок, сопровождавший меня все смены в музее, то попалась начальнику охраны, который, узрев случайно оголившуюся полоску живота в моем офисном образе, чуть не позеленел от злости. Я поняла, что моя карьера в роли смотрителя идет на убыль и что я очень нескоро вернусь в этот музей в качестве зрителя.

Книжный, в котором я оказалась позже, чем-то был похож на музей. У людей разное отношение к музею. Кто-то, заходя, описывает круг и так же стремительно выходит. Не знаю, зачем это нужно, может, у этих людей запланирован рейд по городу с целью проверки, стоит ли магазин на своем месте, а может, человек резко понимает, что попал не в колбасный, как собирался. Во всяком случае, выскакивают такие посетители как ошпаренные. Другие приходят и начинают дискуссии, иногда вовлекая продавца: как вы считаете, что можно подарить юнцу на пятнадцать лет? Предлагаю на мой взгляд безобидную книгу и тут же закусываю губу: на обложке средневековая дама светит грудями в кадр. С некоторых пор слишком непристойные книги не подлежат продаже лицам моложе восемнадцати, но я сильно сомневаюсь, что эти лица настолько наивны, насколько о них думает государство. Покупательница тоже так не думает: «Я вас умоляю, что они там не видели?» Забрала непристойную книгу. Следом заглядывает женщина:

– У вас есть лампочки?

– Нет, у нас книжный.

– Ну мало ли…

Действительно, почему бы в книжном заодно не приторговывать лампочками. Будь у нас все товары, которые требуются забегающим покупателям, мы бы существенно разбогатели на бенгальских огнях, ручках, воздушных шарах, мешках для обуви, туалетной бумаге, ксерокопиях, картинах, рамках и фотоальбомах.

Пожилой мужчина никак не может понять, что такое детский фотоальбом.

– Понимаете, у него картонные странички и младенец нарисован.

– Ну и что, это же фотоальбом?

– Да, несомненно.

– А почему он мне тогда не подойдет?

– Вам нужен обычный, а у нас детский.

– А какая разница? Фотоальбом же.

– Давайте я вам покажу.

– О, ну нет, мне такой не подходит.

А я вам о чем!

Выхожу из магазина, и на меня всей своей красотой обрушивается небо. Листья, рисуя в воздухе замысловатые линии, падают с деревьев. Шагаю в противоположную от дома сторону и скоро оказываюсь в центре города. Натыкаюсь на секс-шоп, к которому ведет длиннющая лестница. Следующий кадр: стою и смеюсь. Нет, cекс-шоп для меня не шок и не новость, просто это забавно, что туда надо подниматься по лестнице у всех на виду. Это же не продуктовый, сами понимаете. Не каждый открыт для такого богатства интимной жизни. Может, я в кои-то веки решилась посетить такое заведение, и тут мне предлагается прошагать, будто по ковровой дорожке, к магазину удовольствий, и эти удовольствия отнюдь не сыр с молоком. Неудобно. Мало того что при свете дня ты должен признаться прохожим в своих интересах, так еще и нужно одолеть эту лестницу с независимым видом. Не всякий скажет, что хочет купить себе надувную попу или пусть даже просто презервативы. Кажется, тема секса у нас открыта не совсем и не у всех.