– О да, он смог бы, – настаивала миссис д’Одд, выискивая выражение неодобрения на моем лице. – Помнишь, как хорошо он решил тот вопрос с навершием герба?
– Это было лишь возвращением старого фамильного герба, моя дорогая, – возразил я.
Матильда улыбнулась весьма раздражающей улыбкой.
– Это было еще и возвращением семейных портретов, дорогой, – заметила она. – Ты должен признать, что Джек подобрал их весьма разумно.
Я подумал о длинном ряде лиц, украшавших мой банкетный зал, начиная с дюжего нормандского грабителя, чьими потомками были личности во всевозможных шлемах с плюмажами и с пышными фрезами вокруг шей, и заканчивая хмурым, напоминавшим чем-то графа Честерфилда типом, в агонии опершимся о колонну при вести о том, что его первая рукопись, которую он конвульсивно сжимал в руке, была отвергнута издателем. Я был вынужден признать, что в том конкретном случае Джек справился со своей работой хорошо и что было бы лишь честно, заплатив привычную комиссию, заказать у него семейного призрака, если получить такового вообще представлялось возможным.
Действовать без промедления, когда решение принято, – это одна из моих максим. В следующий полдень я уже поднимался по каменной винтовой лестнице, ведшей в меблированные комнаты мистера Брокета, созерцая цепочку стрелок и отпечатков пальцев на беленой стене, указывавших путь в обитель джентльмена. Как оказалось, подсказки подобного рода были совершенно неуместны, поскольку звук оживленной пляски не мог исходить откуда бы то ни было еще; впрочем, стоило мне оказаться наверху, звук этот сменился мертвой тишиной. Дверь открыл юноша, явно ошарашенный появлением клиента; он проводил меня к моему молодому другу, яростно писавшему что-то в гроссбухе. Гроссбух, как я впоследствии заметил, лежал вверх ногами.
Произнеся слова приветствия, я сразу перешел к делу.
– В общем, Джек, – сказал я, – мне не хватает духа.
– Да уж, ты сегодня какой-то совсем поникший! – воскликнул кузен моей жены. Сунув руку в корзину для бумаг, он с ловкостью фокусника извлек оттуда бутылку. – Ну да не беда, хорошая выпивка живо вернет тебе присутствие духа!
Я поднял руку в немом протесте против увеселений подобного рода в столь ранний час; впрочем, опустив ее, я осознал, что пальцы мои почти невольно сомкнулись вокруг стакана, пододвинутого ко мне моим юрисконсультом. Я спешно опорожнил его, словно опасаясь, что кто-нибудь может войти и счесть меня пропойцей. Впрочем, по правде говоря, эксцентричность молодого человека казалась мне весьма забавной.
– Я не о том духе, – пояснил я с улыбкой. – Я о привидении. О призраке. Если это возможно, я готов заплатить любую сумму.
– Призрак для Горсторп-Грейнджа? – переспросил мистер Брокет столь невозмутимо, словно я говорил о новом гарнитуре для гостиной.
– Верно, – ответил я.
– Проще простого, – произнес мой компаньон, вновь наполняя мой стакан и игнорируя мои возражения на сей счет. – Посмотрим! – Он взял большую красную записную книжку с алфавитным указателем вдоль края страниц. – Призрак, говоришь? Это буква «п». «П» – перламутр – пилы – патрубки – перчатки – пистолеты – пакетботы. Ага, вот. Призраки. Том девять, раздел шесть, страница сорок один. Прошу прощения!
Взлетев по лестнице, Джек стал рыться в куче гроссбухов, лежавшей на верхней полке. Увидев, что он отвернулся, я подумал о том, чтобы вылить содержимое своего стакана в плевательницу. Впрочем, поразмыслив, я решил опорожнить его традиционным способом.
– Вот! – вскричал мой лондонский агент, с грохотом спрыгивая с лестницы и кладя на стол огромный рукописный том. – У меня все сведено в таблицы, чтобы я в любой момент мог быстро найти то, что нужно. Все в порядке, оно не очень крепкое, – добавил он, вновь наполняя наши стаканы. – Так что мы ищем?
– Призраков, – предположил я.
– Разумеется; страница сорок один. Вот. «Т. Х. Фоулер и сын», Данкел-стрит, поставщики материалов аристократам и прочим господам; торгуют амулетами, приворотными зельями, мумиями, гороскопами. Полагаю, ничего такого, что могло бы заинтересовать тебя.
Я уныло покачал головой.
– «Фредерик Тэбб, – продолжил кузен моей жены. – Единственный связной между живыми и мертвыми. Владелец духов Байрона, Кирка Уайта, Гримальди[4], Тома Крибба[5] и Иниго Джонса». Полагаю, он именно тот, кто нам нужен!
– Недостаточно романтично, – возразил я. – Святые небеса! Представь себе призрака с фингалом под глазом и платком, обвязанным вокруг талии. Или выделывающего сальто и говорящего: «Как у вас завтра дела?»
Сама мысль об этом была столь возмутительной, что я опорожнил стакан и вновь его наполнил.
– Вот еще один, – сказал мой компаньон. – «Кристофер Маккарти; сеансы дважды в неделю; посещаем всеми знатными духами древности и современности. Гороскопы, амулеты, магические формулы, послания от умерших». Возможно, он нам поможет. Впрочем, завтра мне нужно будет все разузнать и увидеться с некоторыми из этих ребят. Я знаю, куда они захаживают, и я очень удивлюсь, если не смогу подыскать что-нибудь подешевле. На том и порешим, – постановил он, швырнув гроссбух в угол. – А теперь выпьем чего-нибудь.
Выпили мы порядочно – настолько порядочно, что голова у меня на следующее утро едва варила, и мне не сразу удалось объяснить миссис д’Одд, почему я повесил свои очки и сапоги на крючок вместе с одеждой, прежде чем отправиться спать. Новые надежды, рожденные тем, с какой уверенностью мой агент взялся за дело, позволили мне превозмочь похмелье; я бродил по запутанным коридорам и старомодным комнатам, представляя, каким будет мое ожидаемое приобретение, и решая, в какой части строения его присутствие покажется наиболее гармоничным. После долгих размышлений я остановился на банкетном зале как на месте, в целом наиболее подходящем для приема. Это было длинное помещение с низким потолком, с дорогими гобеленами и интересными семейными реликвиями прежних владельцев. Кольчуги и всевозможное оружие поблескивали в свете огня, а задувавший под дверь ветер заставлял портьеры колыхаться с жутковатым шорохом. В одном конце зала стояло возвышение, на котором в старину накрывали стол для хозяина и его гостей, в то время как вассалы и прислуга трапезничали, сидя на добрую пару футов ниже. Ковров на полу не было, однако по моему указанию его усыпали тростником. Во всем помещении ничто не напоминало о том, что на дворе стоит XIX век, не считая моего собственного блюда из чистого серебра с восстановленным фамильным гербом, лежавшего на дубовом столе в центре зала. Это, решил я, и должна быть комната с призраком, если кузену моей жены удастся договориться с торговцами духами. Теперь оставалось лишь терпеливо дожидаться вестей о его поисках.
Письмо пришло через несколько дней – короткое, но обнадеживающее. Оно было нацарапано карандашом на обратной стороне театральной программки и запечатано, судя по всему, топталкой для табака. «Я напал на след, – говорилось в нем. – У профессиональных спиритов ничего не нашлось, однако вчера я повстречал в пабе малого, который говорит, что может для тебя все устроить. Отправлю его к тебе, если ты не телеграфируешь об обратном. Звать его Абрахамс, и он уже пару раз занимался такими делами». Заканчивалось письмо невнятным намеком на выписывание чека; внизу стояла подпись моего любящего кузена Джека Брокета.
Стоит ли говорить, что я ни о чем не телеграфировал и стал с сильнейшим нетерпением дожидаться прибытия мистера Абрахамса. Несмотря на мою веру в сверхъестественное, я с трудом мог поверить в то, что кто-либо из живущих обладал такой властью над миром духов, чтобы торговать привидениями, выменивая их на презренный металл. И все же Джек ручался, что таковая торговля имела место; ручался, что есть некий джентльмен с иудейским именем, готовый предоставить доказательства этого. Сколь вульгарным и тривиальным покажется призрак XVIII века, обитающий у Джоррокса, если мне удастся заполучить настоящее средневековое привидение! Я почти подумал, что одного такого духа мне прислали авансом, когда, прогуливаясь перед сном вдоль рва, наткнулся на темную фигуру, изучавшую устройство моих опускной решетки и подъемного моста. Впрочем, то, как незнакомец, вздрогнув от неожиданности, скрылся во тьме, быстро убедило меня в его земной природе; я счел его воздыхателем одной из моих прислужниц, томившимся на берегу грязного Геллеспонта, отделявшего его от возлюбленной. Кем бы этот человек ни был, он исчез и больше не вернулся, хотя я некоторое время и послонялся у моста в надежде разглядеть его получше и поступить с ним сообразно моему праву феодала.
