Чтобы иметь добрых («в теле») лошадей, в конюшню клали кусочек разбитого молнией дуба. Такой дуб приобретал и особые целительные силы. Использовали дуб и в дурных намерениях. На пагубу подкладывали под углы дома сухие дубовые листья и говорили: «Как листья сохнут, так пусть сохнет такой-то». А также при посредстве дуба наводили порчу на нестоячку: «…у дуба того ветки гнутся, кривятся и ломаются, никогда не выпрямляются. Так пусть и у раба Божьего (имя) все жилы и единая жила гнутся, ломаются и никогда не выпрямляются…»
А ещё дуб слыл деревом победы. К нему обращались перед всяким ответственным делом, в котором надо было одержать верх. Для чего приходили в полдень к одиноко стоящему дубу, обхватывали ствол руками и говорили: «Дуб могучий, дуб-силач, дай мне силы всех победить, победу добыть, самым сильным быть. Не корысти ради, а жизни для! Силу твою беру, силой твоей крепче становлюсь! Аминь!» После чего отходили от него на три шага и трижды кланялись до земли. Уходили не оглядываясь.
В любовной магии с целью сведения вместе парня и девушки использовали отвар, настоянный на щепках дуба и берёзы, отколотых в том месте, где эти деревья срослись. В другом привороте с помощью дуба его связывали с берёзой. Завязав завязку, говорили: «Как я вас повязала вместе, так я повязана навечно с рабом Божьим (имя). Аминь». Затем уходили не оглядываясь и на это место больше не приходили. Чтобы вернуть мужчине его мужскую силу, женщине советовали пойти в полночь к одиноко стоящему дубу, взяв ремень из штанов мужчины, трижды обойти дерево против часовой стрелки и, держась за ствол, сказать: «Как у дуба ствол крепкий да лепкий, прямой да твердой, тако бы и у раба Божия (имя) кляп был крепок и лепок, прям и твёрд, дело своё знал. Слово моё кремень, не рассыплешь, не искрошишь. Аминь». Потом надо было ей взять ремень за концы и быстро-быстро тереть им по коре дуба, считая до ста. После этого идти домой не оглядываясь. Ремень по приходу сразу нужно было вставить в штаны заговариваемого мужчины. Кроме этого, чтобы было мужское здоровье, в кармане штанов носили дубовую палочку.
Значительное место в жизни предков занимала ель. Её колючесть нашла применение в качестве оберега. Освящённые еловые ветки вместе с ладаном подкладывали под четыре угла при закладке дома, чтобы предохранить его от грома. При первом удое процеживали молоко через положенные крест-накрест еловые веточки, чтобы оно не испортилось. Еловым веником выметали избу, если подозревали, что в доме завелось что-то нечистое. Ветки ели привязывали к плодовым деревьям в саду, чтобы предохранить их от бури. По народным поверьям, ель препятствует возвращению духа умершего, поэтому на дорогу во время похорон бросали её ветки.
Снятие порчи еловой веткой
Посреди хаты после полуночи на пол клали кусок чёрной ткани в виде ровного четырёхугольника. Посыпали его солью и пеплом от купальского (рождественского) костра. Каждый край пригвождали к полу ножами. Порченый становился на ткань лицом на запад. Обмахивая его свежей еловой веткой, знахарь обходил вокруг него на посолонь и говорил: «Лесная матушка, старица-елица, сполохов уёмница, слёз людских счётница, скорби мерительница. Ты ныне поруху с (имя) отними, в лес её прогони, в том лесу четырьмя старцами поруха та отмолится, с тела, с души (имя) сойдёт, средь четырех холмов схоронится, четырьмя камнями задавится, четырьмя словами помянется, четырьмя слезами оплачется, а что останется, то к еловой ветке пристанется, иглами поколется, в узел чёрный со зволится. Аминь». Эти слова зачитывали четыре раза. После чего порченый сходил с ткани, на которую клали еловую ветку и рубаху порченого. Завязывали всё это узлом и при этом говорили: «Что ходом пришло, то ныне на ткань ушло, с тела и души (имя) скинулось, на ветку отринулось, узлом завязалось, в яму согналось. Аминь!» Узелок закапывали на опушке леса, а порченый должен был три дня держать строгий пост.
Прибегали к ели с просьбой «об избавлении от недругов». Для этого отламывали от неё ветку и говорили на неё: «Как без ели ветка слаба, убога, так и недруг мои в ссоре со мной слаб и убог. Как ветку с ели сорвал, так недруг обо мне вспоминать перестал. Как ветка чахнуть да сохнуть станет, так пусть всяк недруг от меня отстанет. Как ветка в труху и пыль развалится, так и от недруга ничего не останется. Слово, язык, замок. Аминь». Ветку относили домой и, положив в безопасное место, высушивали. После того как ветка высыхала, её сжигали в печи со словами: «Как ветка исчезает в пламени, так пусть недруг мой исчезнет из жизни моей. Аминь». Пепел выгребали из печки и развеивали на перекрёстке.
Отношение к ели как к женскому растению породило представления, что сажать и вообще иметь около дома ель является опасным для представителей мужской половины, она «выживает» из дома мужчин, а также, если она растёт вблизи дома, в нём не будут рождаться мальчики. Считали, что ель нельзя иметь и возле тех домов, где много девочек, иначе они останутся «вековухами». Чтобы соперница не имела над ними власти, девушки вешали на ель гирлянды из стеблей одуванчика.
Запрет сажать ель возле дома иногда объяснялся принадлежностью ели к неплодовым деревьям, и в этом случае «в доме ничего не будет вестись», «ничего не будет родить ни в хлеву, ни дома». А может быть, эти запреты были обусловлены религиозно-магическими представлениями различных народов, где ель была связующим звеном между мирами живых и мёртвых и потому широко использовалась в похоронной обрядности. Особенно избегали держать ель у домов молодожёнов, чтобы те не остались бездетными. По народным поверьям, если ель, растущая во дворе, болеет, засыхает или в неё ударяет молния, это значит, что хозяин или хозяйка дома вскоре умрёт. Спать в тени ели также считалось небезопасным действием, так как это может наслать на человека болезни и отнять сон. А вот ночевать в лесу под елью считалось благоприятным, так как она защитит от ночных игр духов. Если охотник, стреляя из ружья, всё время промазывал, то тогда он разводил костёр и бросал в него мох, растущий на ели. После чего, держа ружьё в руках, трижды перешагивал через дым этого костра. И в конце подкладывал еловый мох себе в обувь. Всё это помогало устранить последствия сглаза в отношении себя или ружья.
