При всем при этом столичные чиновники (что в Пекине, что в Королевской гавани) считали разведчиков ленивыми «прожигателями жизни и скользкими типами», которые не заслуживают ни повышения жалования, ни признания их заслуг!
Так что стихи, сложенные китайским поэтом, вполне подходят под жизнь обоих Дозоров:
Мы сражаемся к югу от стены, мы умираем к северу от стены;
Если мы умрем и останемся лежать в дикой местности, то наши тела станут кормом для ворон.
Да, мы и хотим служить преданно, но как можно так жить?
Вас запомнят, достойные, честные солдаты.
Мы выступаем на рассвете, но не вернемся к сумеркам.
Рыцари-женщины
Из всего, что мы видели в тот день, замечательнее всего была женщина из города Поццуоли, крепкая телом и душой. Ее первая любовь – к оружию, ее душа бросает вызов смерти. Иногда в одиночестве, но чаще с несколькими спутниками, она совершала налеты на врага, и всегда, вплоть до настоящего времени, победоносно.
Воительница эта нападает агрессивно и умело фехтует. Она с невероятным терпением переносит голод, жажду, холод, жару, недостаток сна, усталость. Она проводит ночи под открытым небом, спит на земле, используя щит в качестве подушки.
Поэт Петрарка в письме кардиналу Колонна, 23 ноября 1343 года
Один из самых ярких персонажей «Игры престолов» – Бриенна Тартская, женщина-рыцарь. Такое словосочетание необычно не только для жителей Вестероса, которые встречаются с ней, но и для нас с вами. Однако в средневековой европейской истории есть немало примеров подобных воительниц!
Девушка с топором
Например, такой была итальянская макграфиня Матильда Тосканская, которая с детства училась владеть оружием и впервые участвовала в бою в 15 лет. Позже она сама разрабатывала планы битв, вдохновляла войска словом и с мечом в руках неслась в самую гущу боя, как настоящий полководец.
Бок о бок с сыном короля Свена II Датского сражалась и дочь герцога Бургундского Флорина во время Первого крестового похода. В одной из попыток прорвать окружение она была изрублена вместе со своим женихом.
Под стать Флорине была и французская графиня Жанна Бретонская, которая в доспехах и на боевом коне, «держа в руках крепкий и острый меч, билась отважно, с большой храбростью». А боевой топор, порой использовавшийся Жанной в бою, и вовсе стал символом женского рыцарского Ордена Топора, поскольку именно его использовали жены крестоносцев, отбившие атаку сарацин на Тортозу в 1149 году.
Еще одна девушка с топором, 16-летняя француженка Жанна Лэнь, даже увековечена в бронзе. В 1472 году бургундская армия атаковала Бове и вскоре водрузила штандарт на стене – малочисленный гарнизон, даже усиленный ополченцами обоего пола, не смог долго держать оборону. Как вдруг оказавшаяся около знаменосца Жанна взмахом топора отрубила тому руки и выкинула их, сжимающие штандарт, в крепостной ров. Этот поступок так воодушевил обороняющихся, что им удалось скинуть со стен бургундцев и продержаться до прибытия подкрепления.
Победительницы турниров
Наше знакомство с Бриенной начинается со схватки на турнире у Горького моста, и похожий случай был у нас – с английской девушкой Агнес Хотот. Согласно преданию, как-то раз ее отец поссорился с другим рыцарем, и уладить спор они решили, устроив поединок. Однако глава семьи тяжело заболел, и она, чтобы не уронить фамильную честь, надела его доспехи и приехала на встречу. В сшибке Агнес удалось выбить противника из седла, а когда она наклонилась проверить, жив ли он, шлем соскользнул с головы, освободив густые волосы. С тех пор этот элемент доспеха с выбившимися из-под него волосами является гербом рода Дадли.
Вообще сражение врукопашную, да еще в доспехах – дело весьма утомительное. Несмотря на то, что женщины намного выносливее мужчин при выполнении продолжительной физической работы (хоть последние и выполняют ее с большей скоростью и силой), их физиология все-таки плохо приспособлена для боя холодным оружием. Однако и самый известный рыцарь женского пола, Жанна д’Арк, и Бриенна Тарт, казалось бы, опровергают этот тезис. Впрочем, несовместимое – необычайная сила и ловкость, эмоциональная устойчивость и сильная воля – может стать совместимым, если предположить, что обе были подвержены… тестикулярной феминизации! То есть, внешне являясь женщинами, генетически они являлись мужчинами.
И если в случае с Жанной вопрос пока не прояснен – ее останки, если они сохранились, пока не найдены, то с Бриенной все просто. Псевдогермафродиты не способны к деторождению, поэтому если дети у Тартской девы все-таки появятся, диагноз придется отменить.
Тайны генеалогии Бриенны
Кстати, любопытные параллели прослеживаются и в происхождении этих двух замечательных воительниц. Орлеанская дева, судя по всему, являлась бастардом – плодом любви королевы Изабеллы Баварской, жены Карла VI Безумного, и герцога Людовика Орлеанского, брата мужа. Это подтверждается участием Жанны в турнире, в котором могли участвовать только представители дворянского сословия.
Бриенна же, по одной из фанатских версий, является предком сира Дункана Высокого, лорда-командующего Королевской гвардией при короле Эйгоне V Невероятном, и Роанны Веббер, леди Холодного Рва. И, если родство с сиром Дунканом прямо подтверждено Джорджем Мартином, то на гены Роанны указывают веснушки, предрасположенность к которым передается по наследству.
В «Присяжном рыцаре» прямо об этом не говорится, но если предположить, что сир Дункан все-таки разделил ложе с Роанной, которая на следующий день вышла замуж на сира Юстаса Осгри, родившийся через девять месяцев ребенок в глазах общества бастардом не являлся. И позже вполне мог породниться с кем-то из дома Тартов – особенно, если об этом ребенке негласно заботился ближайший сподвижник короля.
Таким образом, если у Дункана и Роанны родилась девочка, то она приходится старшей сестрой четырем сыновьям Роанны, рожденным от Герольда Ланнистера, за которого она вышла после смерти сира Осгри. Одним из этих братьев был Титос – отец Тайвина Ланнистера.
В связи с этим крайне любопытным кажется интерес Джейме Ланнистера, сына Тайвина, к Бриенне. Похоже, его любовь к родственникам поистине безгранична!
Рука Джейме в истории
Сир Джейме Ланнистер, получив вместо отрубленной кисти протез, сокрушался, что он уже не может драться так, как прежде. Однако тут скорее можно попенять вестеросским кузнецам – ведь в нашей истории бывали случаи, когда даже с протезом бойцы оставались столь же смертоносными!
Первым известным историческим персонажем с протезом является Маркус Сергий, римский военачальник во времена Второй Пунической войны (218–201 гг. до н. э.). Судя по тому, что про него пишет Плиний во «Всемирной истории», доблестью он не уступал сиру Джейме:
«Во время своего второго похода он потерял правую руку, в ходе обоих походов он 23 раза был ранен, вследствие чего не мог в полной мере пользоваться ни рукой, ни ногой. Однако позже он, будучи инвалидом, участвовал во многих военных кампаниях, сопровождаемый только одним рабом. Он дважды был пленен Ганнибалом (ведь не с каждым врагом он имел дело) и дважды бежал из плена, хотя в течение 20 месяцев его постоянно держали в цепях и оковах.
Одной левой рукой он сражался в четырех битвах, а однажды под ним пали два коня. Правую руку он сделал себе из железа и, прикрепив ее к предплечью, сражался ею».
Изготавливать гораздо более функциональные протезы, нежели у сира Джейме и Маркуса, мастера научились только в Средневековье. Один из таких оказался у немецкого рыцаря Гёца фон Берлихингена, который так описывал предшествующие его обретению события:
